Как-то по случаю, они с ним выпивали. Бубнов к выпивке относился спокойно, но в хорошей компании и по поводу никогда не отказывался. Сидели после работы у Бубнова в офисе. Грибов рассказывал занимательные истории, которых знал множество. Бубнов делился своими размышлениями о жизни. В общем, все, как полагается, когда два мужика ведут застольную беседу. Они перескакивали с темы на тему, замолкали, когда выпивали и закусывали. Когда бутылка коньяка была почти пуста, заговорили о работе. Дружно ругали местную власть, которая задушила проверками и поборами, обсудили политику ценообразования, вспомнили несколько забавных историй о своих коллегах по бизнесу.
Потом Бубнов неожиданно спросил:
– Слушай, Леш. А ты зачем бизнесом занимаешься?
– Как зачем? – не очень искренне удивился Грибов. – Денег заработать.
– Не свисти. Деньги зарабатываю я. А у тебя одни долги. И чем дальше ты работаешь, тем больше у тебя долгов.
– Это не совсем так. – Попытался возразить Грибов.
– Да так, все. Ты, наверное, всему району должен. Ты мне только около двадцати штук должен.
– Девятнадцать пятьсот.
– Неважно. Ты лучше скажи, кому нужна такая работа.
– А ты, что? Можешь предложить мне не такую работу?
– Ничего я не могу предложить. Как так можно жить с долгами? Я, если кому хоть сто рублей должен, уже в не настроении. Нет у меня денег или не хватает, я товар не покупаю. Лучше перебьюсь как-нибудь, чем в долг брать. А ты берешь и берешь. Чем отдавать собираешься?
– Расторгуюсь вот к весне…
– Я это твое "расторгуюсь" слышу столько, сколько я тебя знаю, – перебил Бубнов. – Не хера ты, никогда не расторгуешься.
– Вить, к чему этот разговор. Какое тебе дело до моих долгов?
– Как какое дело? – почти в крик произнес Бубнов. – Ты мне должен. А деньги мне нелегко достаются. Да потом, мне тебя жалко. Я же вижу, как ты крутишься. Я же вижу, что ты трудяга.
– А ты не жалей меня. Долги я отдам обязательно.
– Я надеюсь, – поостыл немного Бубнов.
– Я с долгами, ты без долгов. Какая между нами разница? – Грибову почему-то захотелось продолжить этот неприятный разговор.
– Как какая? Семья живет в достатке. Я сплю спокойно
– И я сплю спокойно. Достатка, как у тебя нет, но тоже вроде не бедствуем.
– Да, как ты не понимаешь. Не дай Бог, случись, что с тобой…
– Что будешь с моей семьи долги выбивать? – спросил Грибов и усмешкой посмотрел на Бубнова.
– Я, допустим, не буду, – смутился Бубнов. – А кто-то…
– Да, никто не будет. Я тебя уверяю. Себе дороже с бедной вдовой связываться. А когда мы встретимся там, – Грибов выразительно показал пальцем вверх. – Мы будем с тобой равны. У меня куча грехов. У тебя куча не меньше. Может, я со своими долгами буду менее грешен, чем ты без долгов. И спрашивается, чем ты лучше меня?
– Я и не говорю, что лучше. Я говорю, на фига заниматься тем, что плохо получается. Понял, о чем я?
– Понять понял. Да толку что? Ты что ли можешь что-то мне предложить? Или так в порядке соболезнования?
– Я и сам не знаю. Наверное, соболезнование.
Разговор о грехах Бубнову вспомнился не случайно. Причина его ночного беспокойства именно девять дней, на которые он приглашен. "А ведь девять дней приходятся как раз на Рождество, – прикинул числа Бубнов. Ох, как нехорошо". Грибов был хорошим семьянином, по крайней мере, он так искренне считал. А как же можно считать иначе. Жена и дочь живут в достатке, по дому все делает, в отпуск всегда только с женой. И шашни на стороне не заводит. Девочки в бане по пятницам не в счет. Они не более чем дополнение к венику и пиву. И не каждую пятницу девочек приглашают. И девочки не бляди, а вполне приличные женщины, которые тоже любят баню. Все хорошо, никаких сомнений или душевных терзаний по этому поводу Бубнов не испытывал. Вдова же Грибова его смутила и взволновала. Вот это и было нехорошо. "Никуда я на Рождество не пойду. Буду дома", – решил Бубнов. Такое простое решение проблемы успокоило его, и он отправился спать.
Но шестого позвонила Грибова.
– Здравствуйте Виктор. Не забыли, что я завтра жду вас.
– Помню, конечно, буду обязательно.
Войдя в квартиру, Виктор Сергеевич не удивился, что кроме Грибовой в ней никого не было. Более того, он был уверен, что так примерно и будет. И все же с деланным недоумением посмотрел на Грибову.
– Так получилось. Была только мама. Посидели немного. Потом с дочкой уехали. Вот только – только проводила, – попыталась объяснить Грибова. – Мама дала мне возможность отдохнуть.
– Неважно.
– Что неважно?
Пришла та ясность, которая упростила ситуацию. Эти несколько минут в квартире Грибовой вернули Бубнова в привычное состояние: он понял, что он делает. Он предает свою жену. В том, что он совершает предательство, у Бубнова не было никаких сомнений. Странные мы, все-таки люди. Сделанное открытие не только не смутило его, а скорее даже обрадовало. Он даже попытался представить, как все будет выглядеть.
Реальность оказалась слаще, и превзошла все его ожидания. Он даже представить себе не мог, что с женщинами может быть так хорошо. После "девушек" хотелось быстрее домой, отвалившись от жены, тут же засыпал, а, если сон не шел, бежал покурить. С Грибовой было удивление: неужели он, немолодой уже мужик, даже не знал, что может быть так. Как так? Не хочется бежать, не хочется курить, а хочется ощущать эту женщину рядом. Это было ощущение мужика, истосковавшегося по женщине.
"Еще недавно на этом месте лежал ее муж, а теперь я", – неожиданно подумалось Бубнову. А вслух сказал:
– Спасибо тебе. Я никогда не думал, что так бывает.
– Как так?
– Не знаю. Мне тяжело объяснить словами. В общем, все по – другому. И после всего этого мне с тобой очень хорошо.
– Это и есть по – другому?
– Наверное, да.
Они лежали лицом к лицу. Грибова с удивлением и любопытством всматривалась в Бубнова. Если для Бубнова все было по – другому, то ей просто было хорошо и покойно. Вот оно, пожалуй, ключевое слово ее состояния: покойность. Впервые за последние годы она расслабилась. С Грибовым же постоянно напряжение и проблемы: деньги – долги, долги – деньги.
– Ты не считаешь меня дрянной женщиной? – неожиданно спросила она Бубнова.
– Почему я должен так считать?
– Как почему. Не успела схоронить мужа, как тут же улеглась в койку с мужчиной, которого едва знает.
– Я, может быть, скажу нехорошо, но все равно скажу. Мне кажется, что ты не очень опечалена его смертью, – увидев ее изумленное лицо, Бубнов поправился. – Я не то имел в виду. Просто ты так устала от той жизни, что его смерть для тебя облегчение.
– Да, скорее так. Ты точно сказал "облегчение". Последний год была не семейная жизнь, а совместное сосуществование. Я его жалела и презирала одновременно. Жалела и презирала за то, что такой одаренный человек превратился в ничтожество. Я никогда не думала, что деньги, а точнее их отсутствие могут так его искалечить. Я даже не успела заметить, когда этот, в общем-то, честный и порядочный человек превратился в неистребимого вруна. Он лгал всем: мне, тебе, наверное, себе…
– Может, не будем так о нем говорить, – попытался возразить Бубнов.
– А как сказать по – другому. Ты только представь. Дарит мне на день рождения тысячу рублей. А буквально через два часа просит деньги обратно. Ему, видите ли, на товар денег не хватает. Сколько раз просил занять для него денег. Я занимала, а он не отдавал. Я крутилась, как белка, чтобы за него долги отдать. И что я должна помнить после этого? Может быть, я неблагодарна по отношению к его памяти, но я так скажу, эта наша случайная встреча подарила мне больше счастья, чем пятнадцать лет с ним.
– Значит, ты понимаешь, что наша встреча случайна и продолжения не будет?
– Лучше такая встреча, чем никакой
После сороковин Бубнов переехал жить к Грибовой. Для жены Бубнова это стало тяжелейшим ударом. Она грозилась убить и его, и себя. Но, видя его непреклонность, внешне смирилась. Она даже сумела обсудить с ним финансовые и имущественные дела. Договорились так, что он оставляет ей дом, машину, половину денежных сбережений, а также ежемесячно выплачивает по пятьсот долларов. Себе же забирает весь бизнес. Бумаг никаких не оформляли, договорились на словах. И все же эти договоренности стали для Бубновой еще одним потрясением. Ради какой-то бляди он так легко расстается с тем, что нажил своим трудом! Это ведь так непохоже на ее мужа.
Вот такие выкрутасы выделывает жизнь. Одна женщина, еще вчера, счастливая жена, а сегодня, в глазах печаль, под глазами черные круги, на голове черный платок, другая, вчера стала вдовой, а сегодня счастливая, с смеющимися глазами женщина. Можно посочувствовать одной, но не знаю, можно ли осудить другую? Просто так сложилось. Одна потеряла любимого мужчину, другая встретила любимого мужчину, и ждет от него ребенка.
Такие новости в деревне распространяются быстро, и когда Бубнова узнала о беременности Грибовой, то в порыве глухой злобы сожгла ему магазин. Запалив магазин, она и не думала скрываться. Ей даже хотелось бы, чтобы ее поймали, а в деревне бы говорили, что все беды от этой бляди, поэтому стояла и смотрела, как языки огня сжирают магазин. И только убедившись, что магазин сгорел дотла, и пожарные не смогли его спасти, с ненавистью посмотрела на бывшего мужа, который примчался на пожар, и, ссутулившись, побрела домой, держа в руке пустую канистру из-под бензина. Вся деревня замерла в ожидании, как поступит Бубнов. Местные жители разделились на две партии: одни считали, что Бубнов жену засадит, а имущество вернет себе, другие, что ничего не сделает – не последнее потерял.