– Конечно, товарищ Татищев, – окончательно вошел в роль Скока, – Я для верности ветки обломал, чтобы дорогу запомнить. Идти надо, томится наш товарищ в неволе. Спасать надо.
– Вперед, товарищи, – воодушевился Семипостол. – Поспешим на выручку Чапаеву Василию Ивановичу. "Ты конек вороной, передай дорогой, что я честно погиб за рабочих", – неожиданно запел Семипостол.
– Ты к чему такие песни поешь? – опешил Заворуев.
– А потому пою, что всякое может случиться. Вы все должны хорошо знать, что, мы живем в условиях обострения классовой борьбы. Похищение товарища Чапаева наглядный пример этому. Враг затаился в наших паранойевских лесах, и наша задача истребить его, как всякого хищника. Вот. Не нужна хищнику наша стабильность, уверенность в завтрашнем дне. Сломать систему эту хищники не могут. Поэтому пытаются убить нас по одиночке.
Семипостол даже задохнулся от волнения, услышав такую витиеватую речь Скоки. Даже у него не всегда так получалось.
– Вперед, товарищи, – повторил он. – Надо спешить.
– Подождите, товарищи.
Скока, как хороший артист быстро освоил лексику местной власти. К тому же ему хотелось оставаться в центре внимания. Он готов был уже отыграть свою роль безо всяких гонораров, настолько он в нее вжился.
– Товарищ вице – мэр попросил, чтобы вы перед его освобождением обязательно позвонили его боевому другу, старшему товарищу Александру Даниловичу Меньшикову.
– Как же мы упустили этот момент? – начал сокрушаться Заворуев. – Все от волнения за нашего товарища. Кто будет звонить?
– Я уже набрал номер, – сказал Татищев и передал телефон Заворуеву. – Скажите, что задание выполнено.
– Спасибо, – Петр Фомич светился от счастья. Ему представилась уникальная возможность напрямую доложить мэру об успехе операции, а, значит, и о собственных успехах.
– Александр Данилович, – взволнованно закричал он в трубку. – Докладывает Заворует, глава Нойкинского сельского округа Паранойевского района. Найден Василий Иванович. Да, жив – здоров пока. Да, идем его освобождать. Будем ждать, обязательно. Спасибо за доверие. Вы все отправляйтесь на освобождение, а я буду ждать Александра Даниловича. Потом мы с ним к вам подойдем. Будете ждать нас там.
Несмотря на потные от волнения руки, в голосе Заворуева послышались властные нотки превосходства. Если бы Петр Фомич поговорил бы с президентом, с рук бы просто потоками лилась вода.
Чапаев, привязанный к дереву, сидел с вытянутыми ногами и крепко спал. Поэтому не услышал, как подошла группа освобождения.
– Сколько же перенес человек, если вот так крепко спит, – сочувственно заметил Семипостол. – Может, до приезда мэра не будем его будить. Пусть отдохнет.
– Не положено, – заметил Неваляев.
Ему тоже хотелось слегка выслужиться перед мэром. Раскроет преступление, и мэр за отличную службу переведет его в город. Может быть, даже зам. начальника городского отдела сделает.
– Мне нужно провести оперативные мероприятия. Попрошу не затаптывать место преступления.
– Надо будить, – поддержал милиционера Татищев. – Успеет еще выспаться. Надо Василия Ивановича подготовить к приезду мэра. Просыпайся, Василий Иванович, – потряс он за плечо Чапаева.
– Ничего не скажу, – неожиданно закричал Чапаев. – Можете и дальше меня пытать. Да здравствует, наш славный город Паранойев. Город доблестного труда и боевой славы. Я готов смерть принять, но никогда не отрекусь от нашего горячо любимого мэра Александра Даниловича.
– Успокойся, Василий Иванович, здесь все свои, – Татищев еле сдерживался от смеха. – Опасности больше нет. Мы освободили вас.
– Освободили? Спасибо друзья! – рванулся Чапаев, но тут же вскрикнул от боли, так как позабыл, что привязан к дереву.
– Надо бы его развязать, – заметил сердобольный Семипостол. – И срочно везти в больницу.
– А вот здесь спешить не будем, – не согласился Татищев. – Пусть органы осмотрят место преступления в первозданном виде. Так ведь? – обратился он к Неваляеву.
– Да, пусть будет, как есть, – ответил Неваляев. – Но вы не волнуйтесь, я быстро.
– Не спешите, майор, время у вас есть, – успокоил его Татищев. – А мы все будем готовиться к приезду мэра, – Петр Алексеевич окончательно взял инициативу в свои руки. – Надо будет выстроить композицию и для фотографий, и для статьи. Согласны еще немного потерпеть Василий Иванович?
– Столько терпел, а уж в окружении родных товарищей… Конечно, согласен. Мне бы только выпить чего-нибудь, чтобы в себя хоть немного прийти. Отойти от шока и потрясений, выпавших на мою долю.
– Без проблем.
Татищев достал из кармана фляжку коньяка. Именно этот напиток заказал вчера Чапаев. Поднес фляжку ко рту вице – мэра.
– Пейте, Василий Иванович.
Чапаев, несмотря на все неудобства в один глоток опорожнил фляжку.
– Спасибо, товарищи за поддержку, – только и сказал он, переведя дыхание.
– Вы помните, как все произошло? – начал следствие Неваляев.
– Только помню, как меня схватили около подъезда и затолкали в машину. Потом очнулся, уже привязанный к этому дереву. Спасибо товарищу, который спас меня от неминуемой расправы.
Он с благодарностью кивнул в сторону Скокова.
– Как зовут тебя мой освободитель? – Чапаева развезло на старые дрожжи.
– Александр.
– Хорошее имя. Благородное, как раз такое подходит спасителю моему. Спасибо тебе, Александр. Родина не забудет своих героев. Я буду просить мэра, чтобы тебя наградили нашей городской медалью "За безупречную паранойевскую жизнь".
– Нельзя его такой медалью награждать, – вмешался в разговор Непряхин. – Какая у него безупречная жизнь. Он же пьяница. По пьяни и вас нашел.
– Не сметь, – вскричал Чапаев, – Не сметь. Одного этого дня достаточно, чтобы его жизнь считать безупречной.
– Зачем мне медалька? Мы же так не договаривались. Что я с ней делать буду? – невпопад спросил Скоков.
– О каком договоре ты толкуешь? – встрепенулся Непряхин. – Может, ты не спаситель, а, как раз и есть один из террористов. Поняли, что у вас ничего не получается, и Василий Иванович ни с вами, ни с совестью на сделки не пойдет, то решили договориться. Говори, сволочь, где твои сообщники, – схватил он за грудки Скоку.
Скоков от неожиданности нападения и предположения, лишился дара речи. Непряхин тряс его, а Скоков только в такт мотал головой. Непряхин и сам не верил в то, что говорил, но ход оказался сильным.
Оставьте его, – вступился Татищев за Скокова, – Он здесь не при чем. Террористы себя так не ведут. Какой же он террорист? – Петр Алексеевич уже хотел сказать, как было на самом деле, так как, в общем, был порядочным человеком, и не хотел, чтобы из невинного человека сделали преступника.
– Мэр, мэр, сюда идет, – прибежал запыхавшийся Шмелев, которому было поручено следить за приездом Меньшикова.
– Все, закончили дискуссии, – уже приказал Татищев.
– Может быть, Василию Ивановичу рот снова залепить, – предложил сердобольный Семипостол. – Уж больно перегаром от него несет. Да и для достоверности не помешало бы.
– Не надо, – ответил Татищев, – Чапаев при виде мэра должен несколько слов сказать. Ты готов, Василий Иванович.
Чапаев был "готов". Свесив голову на плечо, крепко спал. Татищев бросился к нему, и стал энергично трясти за плечи.
– Просыпайся, мэр идет сюда.
– Александр, пошел вон. Я сейчас не хочу пить. Потом, потом, – пьяно лепетал Чапаев.
– Что с ним?
Меньшиков стоял сзади и наблюдал, как будят его заместителя.
– Фу – у, – поморщился Меньшиков, – Даже в заложниках успел надраться.
– Это не он, мы ему дали немного выпить, – начал оправдываться Татишев. – Стресс снять после пережитого. Организм ослабленный, вот он и заснул. Просыпайся, Василий Иванович тебя Александр Данилович ждет.
– Этого оказалось достаточно, чтобы Чапаев проснулся.
– Александр Данилыч, дорогой, вы мой старший товарищ. Нет такой силы, которая нас может сломать. Они ничего от меня не добились.
– Верю, верю. Развяжите его, – приказал он.
– Минуточку, Александр Данилович, – попросил Татищев. – Надо несколько снимков для газеты сделать. Вы к нему подойдите, и поцелуйте. Очень красиво и убедительно получится. Это будет наш ответ оппозиции.
Меньшиков подошел к Чапаеву, чуть нагнулся и попытался привычно троекратно облобызать вице – мэра. Но вышло неловко, при каждом поцелуе он стучался лбом об дерево, к которому был привязан Чапаев.
– Везет тебе, Иваныч. Три дня где-то водку жрал, а будешь теперь у нас героем, знаменем, так сказать, – успел прошептать Меньшиков. Трудно было определить, что было больше в его словах – усмешки или скрытой угрозы.
– Ладно, хватит балаган разводить, – выпрямился мэр. – Развязывайте. Петр Алексеевич, завтра статью в газету. Отрази героизм и мужество местных жителей.
– Будет, – коротко ответил Татищев.
– Кто главный герой?
– Вот он, – вытолкнул Заворуев Скоку. – Он главный. Простой русский мужик.
– На таких наша власть держится, – продолжил Семипостол. – Без громких слов поддерживает нашу родную власть.
– Это хорошо, что на таких, – задумчиво протянул Меньшиков. – Ты Петр Алексеевич напиши обязательно, что этому простому русскому мужику за мужество и героизм присвоено звание "почетный гражданин Паранойева".
– У нас вроде нет такого звания, – возразил Татищев.
– Будет, пока этого до города довезете, – Меньшиков кивнул в сторону Татищева. – По просьбе жителей города, так сказать. Понятно?
– Понятно, – ответили все хором.
А гроб оставь здесь, – обратился мэр уже к Храпову. – Может, еще сгодится.