Что-то знакомое почудилось во всем этом Леониду, слышанное не раз по радио, читанное в прессе. Он переглянулся с соседкой (опять показалось, что она на кого-то похожа. Уж не на Валентину ли?), и тут почувствовал на себе пристальный взгляд старика. За блондинкой тот тоже наблюдал. Старик будто услышал его мысли, по лицу пробежала гримаска досады, и он всплеснул ладонями, как модерновый дирижер. Стало тихо. "Все в сборе", произнес старик, "вот и ладно. Перейдем к делу. Сейчас мы выпьем за именинницу".
Все нейтрально улыбнулись, словно именинницей было нечто неопределенное или каждый. "Кто же, все-таки?", гадал Леня, поднимая треугольный хрустальный бокал с красной жидкостью. Ему не терпелось чокнуться этой штуковиной и услыхать нежнейший перезвон, какой бывает лишь от хрусталя. Но вместо желанного звука последовал, почему-то, глухой стук, точно столкнулись мягкие кожаные предметы. "Вот ведь", сказал себе Леня, глотнув вина. И тут же отставил бокал в сторону. "Вкус тот еще... Терпковато соленый. Кровь, что ли?" Он покосился на блондинку. Та тоже отодвинула свой бокал. Солнышкин хотел заговорить с ней, но вдруг ощутил на себе жутковатый взгляд старика и его команды. И прикусил язык.
"А теперь выпьем за родителей именинницы", с расстановкой проговорил старик, и все подняли бокалы с белым вином.
Солнышкин подумал: "водка, верно", глотнул и поперхнулся. Рот и горло больно ожгло. Он спрятал бокал за вазу с фруктами и схватил яблоко. Оно оказалось мягкое словно вата, с привкусом воска. Солнышкин сплюнул и бросил фрукт под стол.
"Горячая закуска!" - возвестил старик. Подали тарелки с чем-то аппетитно дымящимся. "Картошечка с мясом", определил проголодавшийся Леня, и ковырнул ножом поджаристый ломтик. Под ним лежала фаланга женского пальчика с вываренным маникюром. У Солнышкина запершило в горле. Он кинул взгляд на соседку и заметил, что на левой руке у нее нет пальца.
Солнышкин как ошпаренный вскочил из-за стола и бросился к дверям.
"Куда?" - жестко прозвучало за спиной, и на плечи ему опустились ладони старика и близнецов.
"Я.... это... туда... по нужде...", пролепетал Леонид.
"Нет нужды", строго сказал старик, и кивнул на блюдо с краю стола. На нем посреди румяной картошечки лежало что-то сигарообразное, очень похожее на сугубо мужскую часть тела.
Солнышкин икнул и стал судорожно щупать свои брюки...
В холодном поту он проснулся, держась обеими руками за свою мужскую принадлежность.
"Слава богу, на месте...", пробормотал Леонид, прерывисто дыша. "Сон. Тьфу, кошмар."
И внезапно почувствовал, что его буквально распирает от невероятного "подвешенного" состояния, будто внутри у него - вакуум. Тут Солнышкин понял, что соприкоснулся с мощной космической биоэнергетикой. В этот день он написал цикл гениальных стихов "Осеннее очищение".
Так Солнышкин стал поэтом и гением.
- Товарищи, это выступление не имеет ни малейшего отношения ни к петуху, ни к съезду, и вообще... - выкрикнули из зала.
- А у меня дома и на даче вчера был обыск! - раздался пронзительный визг слева.
- Включите микрофоны!
- Где Солнышкин! Тащите сюда Солнышкина!
- Солнышкина - в президенты!!!
- Страной должен править поэт, а не политик! Долой политиканов!!!
- Ура поэту! Ура очищению!!!
2.Осеннее очищение...
- Товарищи, давайте голосовать Солнышкина.
- За Солнышкина, или против Солнышкина?
-По мотивам Солнышкина.
- Дайте мне слово! Пустите! Я тоже хочу сказать!
- Так, четвертый микрофон. Пожалуйста.
- Товарищи, к микрофонам прорываются одни и те же люди: то генерал, то иерихонская баба...
- Попрошу без непарламентских выражений...
- А она уже опять у микрофона!
- Вот я и говорю, президент сильная личность, яркая индивидуальность, таким я его мыслю. Поэт Солнышкин, гений Леонид, постоянно общается то с народом, то с творческой интеллигенцией. Например, однажды в субботу он навестил своих друзей супругов Малышевых. Видели бы вы, что там на столе! Ой ведь! Соленые грибочки своего посола, колбаса домашняя из собственного поросеночка, варенье клубничное, курочка копченая, м-да, садовый участок - это вещь! И вино домашнее смородинное...
- Кончай травить душу! Даешь перерыв на обед!
- А пойдемте в гости к этим Малышевым в качестве делегации...
- Самим надо работать, а не напрашиваться жрать на халяву...
- Попрошу без непарла...
- Ну так вот, стол был накрыт, вина налиты в керамические графины и кувшины, а керамика, купленная давно по дешевке, у них повсюду. Пятилетняя дочка Катюша обсасывала копченого карася (сами летом коптили) и силилась зарифмовать все, что попадало в поле ее зрения.
- Товарищи, кушать хочется! Давайте перерыв!
- Я еще не кончила. Буквально два слова. Хозяева сказали, что заждались, и стали разливать вино и наваливать на тарелки закусь.
"Давай, Ленечка", сказали они, "под огурчики-то да под винцо домашнее тост".
"В туалете домовой не пускает нас домой", вдруг пропищала Катюша и потянулась к Леонидовой рюмке. "Я тост сочинила."
"И то...", задумчиво произнес Солнышкин, покинул кухню и нырнул в дверь уборной.
Заурчал сливной бочок. Малышевы долго после этого поглядывали на дверь. Тщетно. Леонид не появлялся. Время шло, закусь и вино общались с домашними мухами, которых устала отгонять хозяйка. "Не случилось ли чего?" - забеспокоился хозяин. - "Эй, Леня, ты где?"
Ответа не последовало.
Накричавшись и настучавшись в дверь, хозяева выбили ее. И очень удивились, не обнаружив Солнышкина.
А Леня, к полному своему недоумению, почему-то оказался в канализации. Непонятная сила продвигала его вниз по узкому переплетению труб, которые от соприкосновения с телом гения становились хрустально чистыми и такими прозрачными, что видны были этажи, квартиры и внизу распахнутый для кошки туалет профессора с тазиком в углу и интерьером коридора за чертой кафеля, где на паркете сам хозяин сидел в позе лотос и мучился над рукописью. Научная его работа застопорилась, мысли заклинило, ничего не помогало, профессор вдруг понял, что все, над чем он бьется столько лет - чушь собачья, тема высосана из пальца, все доводы и доказательства вымучены, концы не сходятся с концами. По своему обыкновению он стал искать взглядом кошку, чтобы успокоиться и подключиться к ее биоэнергетике, глянул на туалет и охнул. "Ч-что вы з-з-здесь делаете?" - заикаясь от испуга, спросил он высунувшуюся курчавую голову. - "К-как вы сю-уда попали?"
Солнышкин вежливо улыбнулся и, вылезая совсем, подумал: "Не иначе, происки домового". Критически оглядев свой костюм, который не только не запачкался, а, напротив, стал как из химчистки, Леня вдруг ощутил себя иным, очистившимся от лени и апатии, и, размышляя о силе собственного гения, способного творить чудеса, глубокомысленно изрек: "Осеннее очищение. Теперь я чист перед человечеством". "Что-о?!" - изумился хозяин, и мысли его лихорадочно завертелись, перестраивая научный труд. - "Вы в самом деле думаете, что очистились?" "Да!" - убежденно сказал Леонид.
- "Я острее ощутил свою гениальность. Сами понимаете, невозможное возможно, ведь пройти такой путь, трубы узкие, да и дырка - кошке не полезть, но усилить в своей биогенной оболочке поток космической энергетики, заново пройти сквозь ощущения рождающегося сгустка жизни, через ипостась рождения..."
Профессор просветлел лицом, вскочил с пола и, осторожно подойдя к неизученному гению, воскликнул: "А ведь действительно! Интуитивно я и сам это предчувствовал... М-м... Было предчувствие, было. И если это так... М-м... Но нужны опыты, эксперименты, создание экспертной комиссии... Откуда вы, говорите, слились?"
Леня скромно направил палец в потолок: "Последний этаж".
"Как! Сверху?!" - воскликнул хозяин. - "Поразительно! Идемте, иде-омте скорее, я сам должен пройти этот путь, я немедленно напишу статью и выступлю по телевидению! Это же сенсация! Тропа к познанию Вселенной!"
"Не тропа, а труба. Вернее, трубы. Они теперь хрустальные, и все видно. А может, это - разновидность полтергейста", заметил Солнышкин, но профессор его не услышал. Он уже мчался вверх по лестнице, забыв, что существует лифт.
Вынырнул профессор на пятом этаже в квартире инженера. С этого дня началось паломничество к Малышевым, первым создателям кооператива "Осеннее очищение".
- Тихо, товарищи! Третий микрофон! Кто...
- Граждане, есть предложение присоединиться к паломникам, закусить и очиститься!
- Ставим вопрос на голосование.
3. Зимнее очищение.
А на Николу Зимнего снилось Леониду, будто идет он мимо храма Спасителя, и вдруг видит на верху на самой маковке заместо креста - самого себя, крестом стоящего, в своем всегдашнем свитере, но без куртки.
- Я это или не я? - задумался Солнышкин и, чтобы сравнить, снял куртку и повесил на ограду. - Точно, я!
Оглянулся, а куртки нет. "Уже уперли!" - ахнул он. - "Мгновенно! Ювелирная работа..."