Однажды Антон пришел к отцу Владимиру выпивший. Просто захотелось с кем-то поговорить. Владимир его не прогнал: долго слушал, как Антона оскорбляет Любка, как он хотел стать великим, о его картинах, об образах, которые вдруг набегают в его голову, а он должен дать свободу этим образам: ведь они живые люди, они рвутся в этот мир, но мир их не принимает…
– Батюшка, как мне удержаться? – с надрывом вопрошал Антон. – Моя душа – как бочка, в которой бродит вино. Оно давно созрело, и если не вылить его из бочки, вино превратится в уксус, – сказал он и что есть силы стукнул кулаком о кулак.
– Кто тебе подсказывает эти образы, сын мой? – отвечал священник. – Если им нет выхода, значит, Бог не дает. Значит, не от Бога они – от диавола. Смирись, не гордись своей глубокой душой: там у тебя много лишнего.
Антон ненадолго замолчал, а потом снова стал рассказывать: о том, что нет у него жизненных сил, что Любка мучает его, пьет кровь, не дает ему быть собой. Родился второй ребенок – мальчик, дети его держат, но он все же думает развестись.
Владимир чесал бороду и не спешил с ответом. Походив по комнате туда-сюда, он пристально посмотрел на собеседника:
– Развод – великий грех. Открой Писание: Иисус говорил: кто разводится, тот прелюбодействует.
В тот день Антон ушел от батюшки с чувством обреченности. Его круг сужался с каждым днем. Он чувствовал, как что-то душит его в районе сердца. Как давит и не дает выплеснуться его потаенному внутреннему миру. Как он мог дать ему волю? Только рисовать. Он и плакать-то толком не умел. Бывало, станет перед иконкой, когда никого дома нет, поклоны бьет, а сам представляет, как его слова возносятся к небу, и от безысходности утирает редкие мужские слезы. Еще пару раз Антон приходил к отцу Владимиру после работы. Исповедовался, причащался. Каялся и искал огоньки во мраке. Нашел или нет – пока не знал, но играть в автоматы перестал.
Вот и теперь, слушая речь Ильича о войне и наборе в ополчение, растерянный Антон решил узнать мнение священника.
– Батюшка, богоугодное ли дело воевать?
– Да, сын мой. Отечество защищать – святое дело, – вполголоса ответил Владимир.
Придя домой, Антон сбросил ботинки и сел на стул в прихожей. После последней ссоры Любка ночевала у мамы, забрав детей. Перед уходом жена подошла к двери и почти прошипела: "Ничтожество". Это слово крутилось в голове, вдобавок к "святому делу", "ополченцы", "развод", "грех". И вся эта словесная смесь в сознании Антона, как взбитая в миксере субстанция, бурлила и шипела, словно ее готовились вылить то ли на сковородку, то ли в мусорное ведро.
Глава 7
13 июня в 23.30 житель города Рубежное гр-н Б. 1961 г. р. двигался на своем автомобиле "Lifan X 60" красного цвета. На блокпосту в районе моста через речку Боровая г. Северодонецк его остановили неизвестные люди, вооруженные автоматическим оружием, в масках, одетые в камуфлированную одежду с георгиевскими ленточками и, угрожая применением оружия, отобрали автомобиль. А 17 июня в 13.30 в г. Зоринск на улице Ленинградская, около кафе "Зоренька", трое неизвестных мужчин, вооруженные автоматическим оружием, представившись ополчением, угрожая применением оружия, отобрали у гр. Ф. 1955 г. р. автомобиль "VOLKSWAGEN Transporter" белого цвета. Также 9 июня примерно в 15.45 на автодороге Киев – Харьков – Должанский на блокпосту в районе поворота на село Фащевка Антрацитовского района группа людей, вооруженных автоматическим оружием, одетых в камуфлированную одежду, с флагами "Луганской народной республики", остановила автомобиль "Seat-Lion" серого цвета под управлением гр. Б. 1971 г. р. и, угрожая применением оружия, отобрала автомобиль.
Пресс-служба МВД, 18.06. 2014 г.
Сергей Неделков закрыл дверь однокомнатной квартиры на первом этаже мюнхенского дома на Мецштрассе, когда мобильник противно запищал – пришла смс-ка. Сколько раз он хотел сменить мелодию, но все равно слушал ее, испытывая свое терпение на прочность. Вот и сейчас он опаздывал в офис, расположенный в пяти кварталах от дома. В одной руке держал сумку, в другой – зонт: погода весенне-дождливая. Раздался неприятный звук, а Сергей вспомнил, что такой же был у него на старом телефоне Nokia. Тогда он еще жил в Ровеньках и оканчивал первый курс в филиале Луганского университета по специальности "информатика". После удачной сессии мама подарила ему мобильник – информатику сдал на "пятерку". Наклонности к программированию у Сергея проявились еще в школе. По вечерам он ходил в компьютерный кружок, дрожащими руками вставлял пятидюймовую дискету в старенький компьютер, чтобы написать первое приветствие миру. К построению логических схем Сергей испытывал просто-таки страсть. Это вселяло в него уверенность в том, что жизнь можно построить по некоему коду, подобному компьютерному.
В тот же год окончания первого курса он впервые понял, что в его жизненной программе произошел сбой. Летним днем он сидел на скамейке в детском садике со своим другом – Сашкой Лонских. Они курили ментоловые сигареты, сплевывая на деревянный настил перед скамейкой. Вскоре должен был подойти Паша Скляров, чтобы всей компанией отправиться пить пиво. Вместе с ним появились две девушки – Лена и Таня. Через час компания переместилась в квартиру Лонских, на столе стояла литровая бутылка водки, колбаса, сыр, пара яблок.
Они пили до позднего вечера. Сергей сидел рядом с Леной и незаметно для себя стал поглаживать легонько по спине. До этого момента у него не было по-настоящему девушки, он и толком не встречался ни с кем. А теперь, видя податливость собутыльницы, набрался смелости и предложил ей пойти с ним в спальню.
Она согласилась. Через десять минут он прикасался своим обнаженным телом к женской плоти. Лена покорно стянула с себя одежду, легла на пол и расставила ноги. Казалось, она это делала сотни раз.
Сергей проник в нее и немного коряво задвигался, как вышедший из строя поршень. Он волновался. Мысли осаждали его, словно волны в час прилива. Лена лежала под ним, сосредоточенно рассматривая его лицо, а Неделков судорожно одной рукой сжимал ее небольшие груди.
Немного придя в себя, он ускорил поступательные движения, а в голове отчаянно-радостно мелькала только одна мысль:
"Наконец-то я мужчина".
Пьянка закончилась за полночь. Все разошлись. Еще полупьяный Сергей вернулся домой и первым делом пошел в туалет. Но когда он спустил трусы, перед ним открылось ужасающее зрелище – все его детородные органы покрыты кровью. На трусах растеклось красное пятно, а на половом члене зияла здоровенная рана. От такой картины он чуть не потерял сознание. Голова закружилась, ком подступил к горлу. Сергей выскользнул из туалета (благо, все в квартире спали) и посеменил на кухню – открыл форточку и высунул голову. Свежесть обдала его, словно вода из ледяной криницы. Стало легче.
Как появилась рана? Он никак не мог понять. Чем он мог разодрать член внутри ее влагалища? Вопрос так и остался без ответа.
Целую неделю Сергей промучался с раной, та упорно не заживала. Сходил к хирургу, тот направил его в кожвендиспансер.
Это заведение находилось в дальнем конце города. Старое ветхое двухэтажное здание окружали частные дома. Перед диспансером раскинулись пышные кусты, прикрывавшие окна на первом этаже. Несколько лавочек, а чуть дальше – какое-то полуразрушенное здание.
– Та-а-а-к, – протянула врач, осматривая Сергея. А потом внимательно глянула на него, словно пыталась рассмотреть признаки болезни не на члене, а на лице. Неделков выглядел младше своих лет. Его голубые глаза, нос картошкой, высокий лоб и чувственные губы никак не выдавали в нем 18-летнего юноша. От силы лет 16. Так продолжалось минуту.
– Половые контакты недавно были? – спросила она, опустила глаза к листу бумаги и усердно шариковой ручкой выводила предложения.
Сергей сдал анализы, через неделю опять приехал в диспансер. Все тот же врач рассматривала листочки с результатом анализов, изредка поглядывая на пациента из-под очков. Потом опять осмотрела половые органы.
– Сифи-и-лис, – протянула она, подняла голову и взглянула в голубые от ужаса глаза.
Сердце Сергея колотилось, как у колибри. Руки немного дрожали, но сказать ничего он не мог. В голове только прокручивалась сцена с обнаженной Леной и ее безразличным лицом. "Этого не может быть, – думал он, – врач приняла рану за признаки сифилиса".
– Нужно ложиться в стационар, – венеролог прервала размышления Неделкова.
На следующий день Сергей уже стоял на пороге больницы с пакетами, ждал, пока определят, в какую палату ему лечь – в шестую. Он, шурша пакетами, поднялся на второй этаж. В палате пять коек. На одной лежал рыжий мужик, читал пожелтевшую газету, видно, оставшуюся от прежнего больного, на второй – парень лет 25, а на третьей – седой дед. Как оказалось, дедушке 72 года. История его такова: он прожил в браке со своей бабкой больше 40 лет. Как-то днем соседка, одинокая полноватая женщина за пятьдесят, попросила его помочь – наточить нож на мясорубку. Дед сказал бабке, что вышел на минутку, но на самом деле вернулся под вечер. И вот почему. После мясорубки сердобольная хозяйка попросила помочь с проводкой, потом еще с чем-то. Пока оба они не приблизились к спальне, где соседка набросилась на деда. От одинокой женщины, одичавшей от страсти, дед вдруг стал сексуально активным (чего не случалось лет десять), и дело завершилось сексом. Конечно, ни о каком презервативе и речи быть не могло. А через три недели у деда появились сифилисные язвы. Деда звали Иван Никифорович.