* * *
Семьдесят шесть часов в плацкарте, на белой простыне. Чувствую себя скалой. На Ленинградском вокзале, пока ждал пересадку, посмотрел в видеосалоне фильм с Брюсом Ли и сам был потрясён тем, с каким вниманием.
Питер встретил восторженным Вовой Вирусом. Знакомые торчки ржут и шушукаются, несколько из них уже померло. С торчками, судя по виду большинства из них, как говорил покойный Данила Багров из фильма "Брат" в роли какого-то телевизионного ведущего:
– Всё ещё только начинается!
Помыкался и переехал жить в мастерскую восковых фигур к скульптору Саше, в виссарионовский центр.
Саша делает заказ,
явно не от Бога Отца.
Сцена убийства Распутина
в подвале Юсуповского дворца.
Сначала жил в одной комнате с Распутиным, потом с Феликсом Юсуповым, Пуришкевичем, любил пить с ними чай. Прочитал про них и Россию, что мог тогда. Когда установили всю композицию, в Питере была в гостях английская королева, которая видела в детстве Распутина. И наш Распутин, я с ним уже так сжился, пока Саша его делал, произвёл на неё шокирующее впечатление, ей подурнело, и она упала рядом с ним в обморок, драматически воскликнув:
– Он!
* * *
Весной вернулся из Сибири Слива, и с места в карьер, вроде бы венчался духовным браком, а всё такое же голодное уёбище, начал пожирать десятками граммов наркоту. Я трезвый, не ем мясо, делаю сложный комплекс аутогенных тренировок и медитаций каждый день, изучать гипноз устроился, и он такой явился. Жить им с Алёной негде, покружились у его родителей, Слива выкурил пару стаканов травы, поторчал на винте, и они уехали назад, за вещами, чтобы возвращаться и накопить денег на дом. Доходит слух, что утопили в Кызыре, реке, что отделяет Мульгу от мира, все вещи. Не отпускала его Мульга, говорила:
– Не надо тебе туда!
Но командир семейного корабля Слива всё-таки настоял, и они снова вернулись в Питер, к его маме и брату, в двушку.
Я чистый, не курю, не торчу, второй год медитации каждый день. Слива опять с парохода ныряет в торч. Алёна целыми днями работает в ларьке, Слива сливает заработанные ею бабки барыгам, сначала "белое" и трава. Опиуху, мол, не понимает, зато жрёт чипсы с Херши-колой, изображает потребление.
* * *
Я, помаявшись, таки развязал на траве и куреве, а потом и на ширке, и на герыче. Подрабатывали со Славой на рынке, помогали ларёчникам таскать ящики с фруктами:
– Памдор, агурэц.
– Манан-манан-манан-манан.
– Тересня-тересня-тересня.
Слива быстро начал охуевать. Купил себе килошник травы на Алёнкины деньги, ходит постоянно укуренный и говорит, что травы у него нету. Сам всё время шкерится домой и долбит под одеялом. Потом выяснили, что трава у него-таки есть, и я даже заменял ему магнитофон на траву, Слава так отчаянно торговался и жадничал, что я взял стакан вместо полутора. Собственно, тогда и случился наш с ним, фатальный для них с Алёнкой разговор, разговор циничного опиушника с наивным марцефальщиком. Явился ко мне после этого обмена Слива, весь в лучах, накуренный, и говорит среди прочего:
– Заебало долбить, сейчас, только что, косяк сдолбил перед выходом и мало прёт, прикурилась, а фена не хочется. Хочу купить три грамма герыча, распробовать с Алёнкой.
– Ты чё, дурак? Подсядешь.
– Я фен по десять граммов протарчивал за неделю, и живой, а он сильнее.
Многие винтовые "хмурый" презирают и не понимают, какой кайф рубиться, блевать и оставаться без их любимого прихода с мурашками и шевелением волос. А поэтому не верят, что могут на герыч подсесть и начать маниакально жрать его каждый день.
– Герик это не фен, Слава.
– Не хочешь помочь, познакомь с Виталиком или с ещё каким-нибудь барыгой.
– Мне вас с Алёной жалко. Подумай.
Но хотелось травы, и у Сливы она была, он всю эту игру прекрасно понимал:
– Чего ты душишься? Я тебе травы насыплю.
– Ок.
Виталик, непотопляемый торчок из моих ровесников, втянулся, как я помню, тоже, когда познакомился с барыгой. Любитель хард- и даб-коров быстро нашёл со Сливой общий язык. Через месяц, как по часам, Слива уже на дозняке, через два уже на пару с Алёной. Сначала думают, простудились, сопли, спину ломит, типа надо подлечиться от затянувшегося ОРЗ. Я стучу пальцем по голове и кручу им у виска. Но Слива самый умный, культ Сливы в Семье, и герыч продолжает бесперебойное поступление в вены молодой ячейки общества.
* * *
Сижу как-то у Виталика, раскумарились, стук в окно. Виталик живёт на первом этаже и торгует героином в окно. Виталик, не глядя, кто там:
– Это Слива. Будет просить чек пожирнее.
– Откуда ты знаешь?
– Он каждый день в это время приходит, после работы.
Открывает окно, и действительно, Сливин голос:
– Привет, мне Гарыныча, на 100 рублей, подлечиться.
– Давай бабки.
– Ты только посмотри чек пожирнее.
– Конечно, – Виталик берёт обычный чек на 0,1, хладнокровно с блуждающей улыбкой отсыпает половину и забодяживает туда 0,2 сахарной пудры. Я, удивлённый такими пропорциями, говорю ему, смеясь:
– Виталик, как ты можешь так много пудры сыпать? Он ведь заметит, что это бадяг! Палево.
– Ничего, Слива любит чеки "пожирнее"! Он всегда просит пожирнее, я ему раньше как всем продавал, но он всегда жаловался, а теперь всегда рад.
И, передавая ему чек, заговорщицки говорит:
– Вот, са-амый жирный!
* * *
Потом как-то получилось, что Виталик задолжал Сливе двести рублей. А я Виталику должен был четыреста за ворованный велосипед, который я у него купил в кредит, но не успел отдать деньги, так как Виталик сел в тюрьму. И вдруг, погожим утром, ко мне приходит некое наркотское уёбище Костя Левин и говорит, что он, мол, от Сливы, и что он хочет зачётом у меня виталиковский долг забрать! Видимо, они как-то так договорились, что Слива как бы нанял себе боевика. Так вот, этот Костя так раздухарился, что даже неосторожно намекнул, что я что-то там продинамил, и что, мол, не хочу ли я получить за это динамо пиздюлей?! Сам же еле на ногах стоит от отходняков.
И действительно, Слива чего-то мямлил пару недель назад, пытаясь переводить стрелки туда-сюда, но не до такой же степени, чтобы ко мне тревожных доходяг присылать. Посылаю Левина вежливо нахуй, встретив сомнение в необходимости мгновенно исчезнуть, вспыхиваю приступом ярости. Он сразу же получает ногой в пах и, когда начинает сгибаться, по лицу. Даю дружеское напутствие для Сливы:
– Передай Славику, чтобы лучше мне не попадался. – А Левин чего-то уже мычит, мол, нет ли у меня курнуть или немного ширева. Даю ему пинок, он раскручивает пропеллеры и исчезает в глубине лестничных пролётов, закрываю дверь.
Костину кровь в парадняке убирает моя бывшая бригада дворничих, неудобно. Очень сильно обиделся на Сливу, вывел его из гравитации, шокированный мыслью, что его придётся бить.