Венец борьбы за место депутата это подсчитанные голоса в бюллетенях, которые являются доказательством согласия в обществе, и положительного отношения власти к общественному мнению. Закончилась приватизация городов и деревень, которую прозвали более иронично "прихватизацией". Наконец, появились богатые, а бедные всегда были, тут удивляться некому, уменьшилось количество философов, улучшилось качество игры актеров. Поэзия замерла. Проза задремала. Появилась всемирная сеть технических писателей, торговые лавки заломились от книг и глянцевых журналов. Как ни радоваться, в стране, в которой еще вчера отказывали печатать литераторов из-за дефицита бумаги, наконец, наступил книжный праздник. Только у людей исчезла потребность творчески читать, будто их лишили чувства юмора и внутренней философии.
Впечатления дня. Выпал снег после январско-февральского бесснежья. В суши – баре на Садовой улице. На стене написана китайская мудрость: "Под одной кровлей ночуют гейша и монах. Луна и клевер". За стойкой раскосые повара. Расспрашивают их о китайской философии. Они вслушиваются, но ничего не могут разъяснить о восточной мудрости целостного мира. И на блюдо суши они смотрят, как наш повар на картошку.
Тут вознаграждение в виде чаевых приветствуется, но это остается на ваше усмотрение.
Пока герои занимаются вопросами мирового и экономического направления. Кто-то придерживается западнической или славянофильской культуры, и все живут по понятиям. Никто не цитирует философов Чернышевского и Писарева кумиров 1860-х годов, или Лаврова и Михайловского 70-х годов, и сто лет спустя о них никто ни вспоминает, как и о марксистах 1890-х годов. Уже никто не поклоняется "народу" – крестьянству, пролетариату или интеллигенции. Так случилось, что философы сами по себе, а буржуазия сама по себе, по своим понятиям амнистия. Изгоняется с кафедр истина в погоне за должностью. Деньги становятся синонимом рациональности. Удача заменяет счастье любви.
Глава 2. Пути – дороги
1. Революция – эволюция или реэволюция.
Реэволюция, как инфекционная болезнь, прошла при скрытом периоде, незначительной ломкой, ощущением тревоги, оцепенения, которой никто не придал никакого значения. Инкубационный период всех болезней всегда короткий и незначительный. Образумились при переходном периоде из одной формации в другую, который ознаменовался радостным состоянием на фоне сменяющихся картин разрухи. Но реэволюция все-таки в узком смысле слова это не инфекционное заболевание, а неуправляемая стихия, которая нарушила все каноны общественного мироустройства. Эта реэволюция стала осиным колом в существующем общественном порядке.
"Медово-полынный месяц" реэволюции опьянил все общество. "Радикалы", "Умеренные", "Зеленые", "Красные", "Голубые" все палитра партий цветных радужных реэволюций, идущих друг за другом в одной колонне, а потом резво разбегающиеся по разным скверам.
И все – таки свершилась всемирно-историческая миссия, которая привела общество к непоправимым переменам. Есть особые имена, которые беззаветно пострадали на баррикадах революции, это "Новомученики" двадцать первого века.
Для Запада перестройка в России это дорога в беспутную свободу, для Востока – это поход в бескрайнюю свободу. Для нас эта реэволюция развернулась в границах разумной Святой Руси.
Парадоксы свободы реэволюции проявлялись в городских закоулках, броских реклам кокеток, и в обрывках кумачовых плакатов "Наша цель комм…" на сто первом километре от города, с одним желанием, как можно больше откусить от сладкого пирога приватизации, да рядом пристроить офис в двадцать один этаж. Реэволюция это когда богатый, хочет быть богаче, и бедный становится еще беднее, и когда они равны перед законом только тем, что одинаково оплачивают подоходный налог в тринадцать процентов. Это когда у богатого, это еще не роскошь, а средство передвижения, а у бедного, это еще не бедность, а пособие на "черный" день. Например, на тот день, который случится, или в понедельник, или в четверг, одним словом грянет, как гром, дефолт. Долго не проживешь себе на уме, или на то, что у тебя в кармане. Пора знать не по учебникам, что инфляция и дефолт – это и есть самая настоящая реэволюция.
2. Оголтелые дни.
Каждая реэволюция обновляется миленькими личиками, которые называют себя просто Красавицами, которые появляются, как бабочки весной. Тонконогие веселые девушки – золушки, явившиеся из захолустья в большой город, или уже живущие здесь в третьем поколении, наскоро общипанные эпилятором, и обкусанные по щиколотку рыбками, составляют прелестное окружение братков. Начались оголтелые дни и ночи. Все затанцевали и заголосили на всю околицу. Так было и в прошлом веке во времена НЭПа (новой экономической политики) также откуда неизвестно появлялись "небожительницы" в роскошных шубах, жующих шоколад и запивающих шампанским. Наши красавицы не прятались в горжетки, а обнажали свои шелковистые поджаренные тела на нудийских пляжах. Подобных недоступных дам встречал поэт, и от них бежал, читая над их общипанными бровями, надпись ада, оставив им деньги навсегда.
Это были годы для всех красавиц в шоколаде, да еще в золотой фольге. Я хочу, спросить юную милую студентку кем она хочет стать в профессии, чтобы легко шагать по жизни, ответ простой и непритязательный, хочу быть просто Красавицей. И действительно она красавица, у экзаменатора к ней вопросов нет, и какая разница, какая оценка в дипломе, если она действительно красивая женщина. И выглядит дорого.
Чудовище вглядывается в женский призрак и спрашивает: "Ты кто?" Она отвечает: "Я твоя свобода! Ты знаешь, что такое свобода?". Он отвечает, что для него свобода – это анархия. Красавица участливо подмигивает, и вторит ему пискляво, что свобода – это еще и беспорядок, и безответственность своего маленького "я", то есть ничего святого. Простого проще рассуждения о любви, и ее возможностях, и не бывает. Как высоко сказано!
Всем красавицам хочется остаться "барби" навсегда, но им в спину дышит следующее поколение красавиц, которое еще прожорливее, чем моль.
Как в сказке, Красавица не боится Чудовищ. Она сама почти чудовище. Ночное казино. Рестораны. Утренний рассвет под наркотиками. Беспричинный смех. И снова в кустах шепчет Красавица: "Я замираю от любви, и нетерпения увидеть тебя, мое Чудовище, и вновь к тебе прижаться всем своим существом, которое растворено в коктейле страсти и тоски". На ее тоненькой руке "феничка", браслет дружбы, которая рвется в нитки белые, теряя невинность, красные, забывая о вечной любви, и желтые, отражающие сумасшедшую любовь. Свобода без обязательств, без ревности, будто создана для разнообразия жизни.
Слышится сквозь стены диалог телесериала "Он Она и Интернет".
– Ветер свободы это?
– Это безграничность силы стихии внутри себя.
– Мои глаза тебе улыбаются.
– Да это я почувствовал. Проснулся, и стал тебя искать глазами.
– Я была тут рядом с тобой, нежно обнимала тебя своими руками во сне.
– И я верю, что среди этих снов, ты была со мною.
Потом проходит день в свободе пустоты. Глубокие размышления о смысле следующего дня. Встречи, презентации, за рабочим столом, потом путь домой, в выходные дни по проселочной разбитой дороге на дачу. О каких бы высоких материях мы не говорили, но домашний уют начинается с чайника, кастрюли и сковороды, как флирт начинается с цветов и улыбок. В треугольнике любви женщина женщине, может быть и простит, но мужчина мужчине никогда. Путь одиноких и гордых нелегок. Скупится человек, когда копит. И не надо спешить туда, где тебя не ждут. И суета опустошает дух и расслабляет тело.