- Варя, какая же ты красивая!
Она обвила его шею руками, лукаво засмеялась:
- Ой, какой скорый! А вдруг я замужем?
- Ты? Замужем? Варя…
Она потерлась о его щеку носом.
- Ну-ну, не пугайся. Не замужем. Свободная, как птичка. Выпорхнула из гнезда… А ты как, Степушка?
- Я?.. - Он попытался думать об Оксане, но представлял себе только летящий в небе самолет. - Я… сейчас свободен.
- Ладно тебе, - она засмеялась, - я ведь уже знаю. Женился ты. В первый раз тебе за невесту бока намяли - выкарабкался. Второй раз бока намять собирались - нашел управу и женился. Не умеешь ты невест себе подбирать, Степан!
- Варя, не надо… о ней. - Степан болезненно поморщился. - Ее нет больше. Улетела.
- Навсегда? - Варя подняла брови.
- Не знаю… Не надо о ней. Просто не надо, и все.
- Ладно, как скажешь. Ты - начальник… - Варя снова рассыпала смех-колокольчик. - Вот что ответь мне, Степка, плохой ты мальчик! - Она ударила его кулачком, вроде бы в шутку, но на самом деле довольно чувствительно. - Ты почему не искал меня? Тогда, когда меня увезли?
- А как бы я тебя искал? - удивился Степан. - Я пришел к твоему брату, а он показал записку от тебя. Мол, не ищи, прощай и все забудь. Писала ты такое?
- Может, и писала, не помню сейчас… Они надо мной насилие учинили, так я еще и не такое бы написала, лишь бы отстали… Ты догадаться должен был. Если бы любил по-настоящему - догадался бы. А ты отступился.
- Не знаю, Варя, почему так вышло, - сознался Степан. - Любил я тебя до беспамятства. И сейчас люблю. Я ведь чуть не умер. Все думал, думал о тебе… А потом начал забывать. Иначе с ума бы сошел.
- И женился, - осуждающим тоном заключила Варя.
- И женился, - подтвердил Степан. - Ты ведь тоже, как мне твой брат сообщил, замуж вышла. За мужика, который мне не чета. Денег зарабатывает немерено.
Варя сморщилась.
- Не говори о нем… Знаешь, каково это - с нелюбимым человеком жить? Каждый день с ним в постель ложиться, еду для него готовить, носки его грязные стирать… Он же меня за человека не считал. Баба - чуть лучше собаки. Подай, убери, принеси, сходи за водкой - вот и все разговоры. Ушла я от него. Сколько могла, вытерпела, а потом ушла.
- Теперь с кем живешь? - спросил Степан.
- С братом… На прежнем месте. Брат сейчас отбывает пятнадцать суток. Такой он у меня шебутной. Подрался опять, его и забрали, чтоб остыл. А я одна на хозяйстве… Пошли?
И Степан, не раздумывая, отправился с Варей к знакомой калитке. Сколько он простоял возле этой калитки, сколько горечи и надежды связано с этой улицей, с этим покосившимся домом!.. Все прошло…
Нет, не прошло, вдруг понял Степан. Все ожидало его за поворотом, стоило только свернуть на знакомую улицу и постучать в знакомую дверь. Как не было этих лет…
Они вошли. В помещении пахло кислым, застоявшимся огуречным рассолом, перегаром, мужским потом. В углу валялась куча тряпья - грязная одежда, понял Степан.
Они прошли в комнату. Там было почище. Подушка была обрызгана духами "Красная Москва". Варя принялась сдергивать с себя одежду - кофту, юбку, чулки. Она управилась быстро, прыгнула, как кошка, на постель и протянула к Степану белые, покрытые чуть заметной золотистой россыпью веснушек руки.
* * *
Степан остался у Вари. Он даже не заглядывал домой - ноги не шли. А уж Варя надышаться на Степу не могла. Все гладила его да приговаривала:
- Степушка, милый мой, родненький, любимый мой! Хорошо ли тебе со мной?
Он вздыхал, кивал.
- Я тебя никому не отдам, Степушка, - ласкалась Варвара. - Так со мной и останешься. Ты ведь нежный, ты добренький…
С каждым днем Степан становился мрачнее. Он совершенно ясно отдавал себе отчет в том, что натворил. Супружеская измена. Хоть мы и в двадцатом веке живем, хоть сейчас человек совершенно свободен и при необходимости может развестись с женой и создать новую полноценную семью, а все-таки некоторые вещи остаются неизменными. И измена, предательство - они так и остались изменой, предательством. Оксана ему верит. Пишет веселые, содержательные письма. Про экзамены, про лекции, преподавателей и других студентов. И ни о чем не подозревает. Каким же ужасным окажется для нее возвращение! Степан не мог не думать об этом. Уж найдутся доброхоты, которые в первый же день выложат Оксане все подробности о ее муже. А то ведь и сама догадается, что дела неладны, она ведь чуткая.
Варя, впрочем, тоже чуткая. Она сразу угадала, какие мысли томят "Степушку". Но прямо говорить не стала.
- О чем ты все думаешь?.. - спросила она, положив голову ему на грудь.
- О том, какая же я сволочь! - вырвалось у Степана.
- Ах да, - улыбнулась Варя. - У тебя же есть жена. Она когда приезжает-то?
- Уже скоро, - сказал Степан.
- А я ей тебя не отдам, - заявила Варя. - Ты мой теперь. Навсегда мой. Ты - судьба моя. Судьбой было решено, чтобы мы с тобой опять встретились.
- Я не верю в судьбу, - сказал Степан.
- А я верю, - отозвалась Варвара. - Не уходи сегодня… Останься ночевать.
- Останусь. - Он обнял ее и вздохнул глубоко-глубоко. - Останусь…
* * *
Возвращение оказалось для Оксаны вовсе не таким радостным, как она предполагала. Она-то надеялась вихрем ворваться в объятия Степана, рассказать ему все то, что не уместилось в листки писем, а потом… Потом они гуляли бы по городу, мечтали о будущем…
Ничего этого не вышло. Степан встретил ее с кислой, вымученной улыбкой. Радость сразу погасла. Оксана испугалась:
- Что-то случилось?
- Ничего. Как съездила?
- Неплохо. - Она хотела сразу вручить ему зачетку, ничего не говоря, - пусть увидит собственными глазами. Но теперь не захотелось. Зачетная книжка так и осталась лежать у Оксаны в кармане.
- Я тут тоже неплохо провел время, - сказал Степан. - Скучал и питался кое-как. Боюсь, хозяйство совсем запустил.
Придя домой, Оксана обнаружила, что он даже не закрыл шкафы, которые она, торопясь собрать чемодан, оставила нараспашку. Все так и оставалось - бесхозным. Она посмотрела на него. Неужели он совсем ее не ждал? Может, и дома не бывал? Где же он жил целый месяц?
Степан с безразличным видом сидел на кровати. Остановившимися глазами следил за тем, как Оксана медленно разбирает чемодан, наводит в комнате порядок. После смешливой, заводной Варюхи Оксана казалась невыносимо скучной.
"Чужой, - думала Оксана, наблюдая за Степаном краешком глаза. - Отчужденный. И как будто пахнет от него иначе… чуть ли не духами. Сам он, понятное дело, такими духами душиться не будет… "Красная Москва", похоже. Женщина. Другая женщина. Поэтому и глядит так - волком".
Ей захотелось смеяться и плакать одновременно. И он еще посмел подозревать ее в том, что она уедет в другой город и там найдет себе любовника!.. Лицемер!
У нее перехватило горло. Она оставила вещи и вышла из комнаты.
- Ты куда? - спросил он мертвым голосом.
- На кухню. Воды попить, - глухо отозвалась Оксана.
Когда она вернулась, то была такой же чужой и замкнутой, как и он сам. Оксана привыкла носить свое горе в себе. Спасибо дяде Васе - научил. Теперь настал черед Степана. Господи, да что дядя Вася, что Тертый, что Степан - одного поля ягоды. Мужики. Как были эгоистами при царизме проклятом, так и остались. Баба для них - дармовая прислужница. Над ней и глумиться можно, и издеваться, сколько влезет, а на Восьмое марта еще и напиться и лезть с пьяными поцелуями.
"Разведусь", - подумала Оксана с какой-то новой, холодной яростью.
И потеряла сознание.