* * *
Работа комиссии была, можно сказать, сорвана, едва начавшись. Михеев с Федотовым прибыли в Макеевку на завтрашнее утро, после всех этих напряженных переговоров. Главный инженер Федотов был человек не слишком молодой, сухой, сердитый. "Отрицательная величина", называл его Дорошин. За глаза, конечно. Сам он объяснял подобную характеристику таким образом:
- Карьерист он. Я, кстати, не против того, чтобы человек строил свою карьеру. Это, кстати, совершенно нормально - расти. От рядового сотрудника до руководителя. Но обратите внимание! Один человек растет за счет своих достижений. Вот это - "положительная величина". А другой - напротив, растет за счет чужих промахов. И Федотов наш такой…
Едва комиссия вышла из автомобиля и направилась к дому старосты, дабы задать вопросы (заветное "письмецо" лежало у Михеева в нагрудном кармане), как набежала толпа крестьян. Деревенские жители недоброжелательными глазами следили за тем, как начальство выходит из автомобиля. Шум в толпе нарастал.
- Что это? - спросил Федотов у Михеева. - Откуда они взялись? Им бы сейчас в поле находиться или у себя на огороде урожай собирать… Вишь, набежали. Что им не сидится-то?
- Позвал небось кто-нибудь, - высказал предположение Михеев.
- Ну что за люди… Как будто враги к ним приехали, - поморщился Федотов и возвысил голос: - Тише, товарищи, тише! Мы просто пытаемся разобраться в ситуации!
- Ситуация ему! - послышался женский выкрик. - Явился! Иди-иди, откудова пришел!
- Това-ри-щи! - напирал Федотов.
- Волк тебе товарищ! - кричали деревенские. - Чего притащился? Заняться нечем? Ревизий у нас проводить не дадим!
- Поехали, - сквозь зубы обратился к Федотову Михеев. - Поехали, скорей… Пока они за колья не взялись!..
Федотов не верил собственным глазам. Но Михеев был прав: люди выглядели разъяренными. А здесь - Сибирь, далекое, затерянное в лесах село. И на много километров кругом - ни-че-го. Если намнут им сейчас бока - никто и не почешется. Междуреченская милиция не станет интересоваться несчастьями нефтяников. Она всегда на стороне местных. В Москву жаловаться? Засмеют в Москве.
- Черт знает что такое, - сказал Федотов, запрыгивая обратно в автомобиль.
- Конечно, их предупредили, - говорил Михеев на обратном пути. Вслед уезжающей комиссии летели смешки, улюлюканье, даже комки земли. - Иначе откуда бы они узнали? Но каковы гуси… Это все Векавищев. Это он нарушает дисциплину, мутит воду… Невозможно работать.
Федотов, поразмыслив, произнес:
- Делу ход давать нельзя. Будем выглядеть в неприглядном свете. Но припугнуть Векавищева, я считаю, необходимо. Мне он вообще не нравится. Если бы Григорий Александрович не покровительствовал ему самым возмутительным образом, я бы вообще давно турнул его с работы.
- Яков Петрович, - Михеев чуть улыбнулся Федотову, - нам нужно только за веревочку потянуть… и дело само решится. Едем к Векавищеву. Пусть ответит на некоторые наши вопросы.
Не заезжая в управление, они поставили машину возле вагончика бурового мастера.
В вагончике было чисто, светло. За столом вместо Векавищева сидел незнакомый молодой человек, одетый чисто, причесанный аккуратно. Руки у него были тоже чистые, с ровно подстриженными ногтями. Наверное, новый помбур, сообразил Федотов. Неприятное лицо - неподвижное, как будто нарисованное. И еще - плакатное. Такими и изображают молодых производственников на наглядной агитации. До черточки совпадает.
- Здравствуйте, товарищ, - поздоровался Михеев.
- Елисеев. - Он оторвался от журнала, привстал, поздоровался с вошедшими, после чего снова уселся. - По какому делу?
- Где Векавищев? - резко спросил Федотов.
Молодой человек опять поднял голову, демонстративно удивился:
- Как "где"? На работе. Где же еще ему быть?
Объяснение прозвучало упреком, и Михеев мгновенно ощутил себя тунеядцем. Ему не понравилось это чувство. И не понравилось, что новичок вроде как указывает ему.
- Ну так позовите его, - приказал Федотов. Смутить главного инженера было гораздо труднее.
- Он на вахте, - повторил Елисеев. - Я готов ответить на ваши вопросы. Прошу.
- Мы приехали получить объяснения, - срывающимся голосом начал Михеев, - по поводу использования транспорта не по назначению.
- Какого транспорта? - осведомился Елисеев.
- Тракторов. Два трактора были сданы в аренду, если можно так выразиться, жителям Макеевки для их персональных нужд. Мы только что из села, там подтвердили этот факт. Теперь нам необходимо выслушать вашу версию.
- Я вас правильно понял? - переспросил Елисеев. - Вы потратили государственный бензин и целый рабочий день для того, чтобы узнать, что мастер Векавищев помог труженикам села? Вам что, товарищи, больше заняться нечем?
- Вы хоть понимаете, - после короткой паузы поинтересовался Михеев, - с кем сейчас разговариваете?
Федотов поджал губы, предоставив младшему товарищу вести переговоры с нахалом. Сам он только запоминал и наблюдал. Пригодится - впоследствии.
- Да я прекрасно все понимаю, - воскликнул Елисеев (его лицо даже не дрогнуло). - Вот вы - главный инженер управления, товарищ Федотов. - Федотов вздрогнул. Он не ожидал, что Елисеев нанесет ему удар первым. - У вас душа должна болеть за производство.
Федотов сухо осведомился:
- А кто вам сказал, что она у меня не болит?
- Да вы и сказали, только что, - объяснил Елисеев. - А если вам нужны факты - то пожалуйста. Наша служба снабжения работает из рук вон плохо. Все требования по поставкам выполняются с опозданием или же не выполняются вовсе. По-вашему, мы просто так пишем заявки, для собственного удовольствия? Ради тренировки чистописания? Отнюдь нет! А почему такое происходит? Молчите? Я вам объясню. Потому что вы не занимаетесь своей работой. Другого объяснения не имеется.
Федотов побагровел.
- Позвольте, разве контроль моей деятельности входит в вашу компетенцию?..
Елисеев пропустил это мимо ушей.
- Разве я невнятно выразился? Или, может быть, я тихо говорю? Ладно, попробую громче. Хотя вообще-то я не имею обыкновения повышать голос, но для вас сделаю исключение. - И он действительно повысил голос. Ваша прямая обязанность - заниматься бытом буровиков. Вы готовы посмотреть наши бытовые условия? Приезжал корреспондент из "Комсомольской правды" - мы его едва не уморили. Уезжал отсюда похудевший, с синими конечностями. Не наблюдали? Ничего, в "Комсомольской правде" почитаете…
Федотов ловил ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Он не ожидал столь яростного натиска. Предполагалось, что главный инженер будет задавать вопросы, а молодой помбур неубедительно вякать в ответ и выглядеть жалко.
Пока Федотов приходил в себя, Елисеев обрушился на Михеева:
- А вы, дорогой товарищ Михеев! Насколько я понимаю, именно вы курируете работу комсомольской организации. - Значок блеснул на хорошо отутюженном пиджаке Елисеева. - Но если судить по нашей буровой, то можно с уверенностью сказать: работу вы завалили! Наши комсомольцы уже несколько месяцев не платят взносы. Собрания не проводятся. Более того, некоторые до сих пор не состоят на учете в первичной комсомольской организации. За этим-то вы обязаны следить!
- Елисеев, - ахнул Михеев, - да что вы себе позволяете?
- Я такой же комсомолец, как и вы, - парировал Елисеев, - и имею полное право критиковать товарища по ВЛКСМ. Принципы демократического централизма еще не забыли?
- Будете цитировать эти принципы, когда вас вызовут и пропесочат, - прошипел Федотов. - Уж я об этом позабочусь.
- Да пожалуйста, - отмахнулся Елисеев. - Я бы с удовольствием продолжил нашу увлекательную беседу, товарищи, но мне пора на буровую. До свидания.
Он сменил пиджак на ватник, надел каску и невозмутимо вышел из вагончика. Только оказавшись вне зоны видимости "комиссии", Елисеев дал волю гневу и даже пнул какой-то ни в чем не повинный камушек.
Авдеев удивился такому проявлению несдержанности:
- Ты чего?
- Ничего, - буркнул Елисеев. - Приехали два бездельника. - Он кивнул на вагончик. - Жизни учат.
Авдеев хмыкнул:
- Догадываюсь… Это они насчет анонимки разбираются.
Елисеев сжал губы.
Илья Ильич улыбнулся:
- Ничего они с этим поделать не смогут. Перекипят и затихнут. Выбрось из головы.
- Кто, по-вашему, написал эту гадость, Илья Ильич? Неужели кто-то из наших? - спросил наконец Елисеев.
- Это Казанец, - сказал Авдеев. - Ему Михеев хорошую премию обещал, если он, а не Векавищев даст первую нефть. Накрылась премия-то!.. Первая нефть - наша. Это раз. И второе. Казанец часто в Макеевке бывает. В Междуреченске у него теперь друзей не осталось - после скандала-то с Верой Царевой, помнишь?
Елисеев морщился все сильнее, как будто его чистой душе ригориста причиняла физическая боль вся эта человечья грязь. А Авдеев, человек, повидавший всякое, не собирался щадить своего собеседника. Заключил:
- Думаю, Казанец в Макеевке самогон берет. Ему надо - у него ребята после работы подвыпить любят. Ну и… сам понимаешь. Увидел трактора и сразу сообразил: вот отличный повод сопернику насолить. А Михеев сразу подхватил инициативу.
- Все, Илья Ильич, - оборвал Елисеев. - Мой ресурс на сегодня исчерпан. Я больше про это не могу.
- Ну, иди, иди, - добродушно засмеялся Авдеев. - И в самом деле, для чего всей этой дрянью заниматься? Она сама, как говорится, высохнет да отвалится. Иди… не марай руки.