Как-то Таня спросила меня, что за место изображено на многих моих рисунках. Я рассказал ей о речке, о том, что люблю сидеть там, наслаждаться видом, читать книжки, рисовать.
- И ты молчал? Ты неисправим! - сказала она и попросила взять ее с собой в мое местечко.
Мы сидели в мягкой траве, прислонясь к шершавым стволам сосен, глядя поверх реки. Таня сорвала какой-то стебелек и задумчиво его жевала, слушая то, что я рассказываю.
Я объяснял ей, почему у меня не получается нарисовать речку, хоть и кажется, что рисунки хорошие. Сравнивал душу человека и душу природы. Потом прочитал ей по памяти несколько хокку.
- Потрясающе, - сказала Таня, когда я закончил свой рассказ. - Природа - твоя стихия.
Она посмотрела на проезжающий вдалеке автомобиль. Ветерок трепал ее челку. Из глубины леса доносился стук дятла.
- А я сейчас много думаю о своем будущем, - сказала Таня. - Ты часто о нем думаешь?
- Бывает. Хотя больше все-таки думаю о прошлом.
- А я себе разные картинки представляю. Мечты всякие. Вот, закончу школу, поступлю в институт. Выучусь на педагога. А потом пойду работать - в школу или детсад. Хотя мама говорит, что учителя и воспитатели сейчас никому не нужны. Неправда. Дети будут всегда, значит, и без тех, кто их учит, обойтись нельзя. Да?
Я кивнул. Таня продолжала:
- Вот. Мама говорит, что учителя мало получают. Но я, наверно, когда начну работать, уже выйду замуж. А вместе будет легче. Конечно, сидеть у мужа на шее не собираюсь. Если надо - подработкой какой-нибудь займусь.
Я взглянул в небо. Там пронеслась стая ласточек.
- Ленка говорит, что пока нормально не начнет зарабатывать, замуж не выйдет. Семью, говорит, надо заводить после 25 лет, а то и после 30. Глупости. Я хочу, чтобы мои дети свою маму увидели молодой. Хочу троих детей. Чтобы и мальчик, и девочка были.
Таня неотрывно глядела на линию горизонта.
- И домик на природе хочу. С речкой, лесом, как здесь. Тишина и покой. Чушь несу, да?
- Совсем нет, - сказал я.
- Эх, интересно было бы посмотреть на себя лет через десять. Мне будет 24 года. Старушка.
Мы пробыли с Таней на речке до самого ужина.
В то время чтобы почувствовать человека, мне надо было к нему привыкнуть. Таня была экспансивна, я же был сосредоточен на собственном пространстве. Таня была похожа на солнце, гревшее всех без разбору. Я же был схож с фонариком, большую часть времени лежавшим на полке и светившим в нужное время и в нужном месте.
Мы были совершенно разные. И, тем не менее, постепенно я к Тане привык. Наверно, где-то в глубине душе я нуждался именно в таком солнце, а Таня - именно в таком фонарике. Недостатки одного человека компенсировались достоинствами другого. Нам иногда было сложно понять друг друга - но принимать друг друга мы научились сразу же.
- Слушай, я провожу с тобой больше времени, чем с кем бы то ни было. Даже больше, чем с Колей. Ты думал об этом? - сказала Таня, когда мы, как обычно, сидели на пригорке.
- Нет, не думал.
- Знаю. Поэтому с тобой приятно общаться. И вообще… Ты этим удивителен.
Она мяла в пальцах сорванный листочек.
- С Колей мне, например, гулять здесь не хочется. Или рассказывать ему то, что рассказываю тебе. С ним, вообще, говорить серьезно невозможно. Эти шуточки его вечные… Вот в компании он хорош. Танцует отлично. Да и в волейбол играет здорово. Но с ним наедине бывает иногда так скучно.
Таня посмотрела на меня.
- Нормально общаться в этом лагере я могу только с тобой. Девчонки в глаза улыбаются, а за спиной все время козни строят. Ребята все какие-то озабоченные, лапаться лезут. Хотя, может, дело во мне?
- Нет. С тобой все в порядке.
Где-то вверху застрекотала птица.
- Слушай, а давай искупаемся? - предложила вдруг Таня.
Купаться на речке надлежало лишь вместе с отрядом два раза в день: сразу после завтрака и полдника. Я спросил:
- А разве сейчас можно?
- Да кто узнает? Думаешь, кто-то соблюдает эти правила?
Мы спустились с пригорка и направились вдоль берега. Обогнули ряд кустов и деревьев и вышли в небольшую зону, свободную от растительности. Она была покрыта серым песком и скрыта от леса высоким выступом. Выступ оброс мхом и травой.
Таня сняла платьице и осталась в купальнике. Зашла в воду, повернулась ко мне:
- Догоняй.
Она нырнула и начала отдаляться от берега. Плыла Таня красивым классическим кролем. Я снял шорты и футболку, в трусах подошел к воде. Вода была сегодня холодной, я осторожно вошел в нее и поплыл. Таня уже доплыла до середины речки и, повернувшись лицом к берегу, махала мне рукой.
Я плыл медленно. Метрах в тридцати от берега с опаской оглянулся. Я понял, что вплываю в запрещенную зону. Таня ждала меня на середине, временами совершая нырки. Так далеко я еще ни разу не заплывал.
Я старался изо всех сил, но приблизиться к Тане удавалось с трудом. Как линия горизонта, она почему-то оставалась недосягаемой. Я остановился и решил немного отдышаться. Появилось малодушное желание повернуть обратно, но я ему не поддался и вновь поплыл вперед. Через некоторое время вновь остановился. Мне не хватало сил.
Подплыла Таня. Я тяжело дышал. Она обеспокоено посмотрела на меня.
- Что с тобой?
- Все нормально.
В тот же момент мне свело левую ногу, и от неожиданности я ушел с головой под воду. Вынырнув, я закашлялся и тут же, ощутив еще раз резкую боль в ноге, ушел под воду опять.
Я почувствовал Танину руку у себя под мышкой. Она выталкивала меня вверх. Стало легче. Я вынырнул и жадно задышал. Таня, подплыв вплотную, держала меня за руку у плеча.
- Ногу свело? - спросила она.
Я кивнул.
- Перевернись на спину. Не трать силы. Попробуй расслабиться, - быстро сказала Таня.
Я лег на спину, но сделал это слишком резко - мое лицо окатило водой. Я снова закашлялся. Таня все так же держала меня.
- Не слишком быстро, - мягко сказала Таня. - Опусти сначала голову, потом постепенно - руки и ноги. Спину подтяни вверх. И не делай лишних движений.
Я сделал, как она сказала. Мое тело лежало на воде - я смог немного прийти в себя и отдышаться. Рядом чувствовал Таню. Но мою левую ногу то и дело сводило. Через пару минут я принял вертикальное положение. Но в таком положении удерживался с трудом.
- Как ты? Сможешь добраться до берега? - спросила Таня.
- Да. Все нормально. Я доплыву.
На лице Тани блестели капельки воды, карие глаза будто посветлели.
- Я все вижу. Ногу сводит?
Я не ответил.
- Тогда так. Ляг снова на спину. Поплывем вместе.
- Не надо. Тебе будет тяжело. Я сам доплыву.
- Обо мне не беспокойся. Я плаванием занимаюсь с пяти лет. Ложись.
Я снова лег на спину. Таня просунула руку мне под мышку. Повернулась ко мне боком и начала осторожно грести к берегу. Свободной рукой я подгребал под себя, помогая Тане. Всплески ног и рук мягким гулом отдавались под водой.
Плыл я с закрытыми глазами, так как вода то и дело окатывала лицо. Но иногда я открывал глаза: первым делом видел небо с солнцем где-то в углу, затем - легкие брызги ритмичных гребков Тани. Саму Таню не видел, но ощущал ее руку у себя под мышкой. Она поддерживала меня и бережно, и крепко.
В какой-то момент я почувствовал, что мы остановились. Стало тихо. Открыв глаза, я увидел над собой ее лицо на фоне яркого неба. Мне показалось, она улыбнулась. Я приподнял голову, приподнялся сам, и мои ноги уперлись в землю. Мы доплыли.
- Как ты? - мягко спросила Таня.
- Все хорошо, - ответил я.
Голова чуть кружилась от долгого пребывания в воде. Я медленно вышел на берег, осторожно ступая на покалывавшую ногу. Таня молча шла рядом.
Этот случай будто сделал нас еще ближе. Как Лис и Маленький принц, в тот день мы окончательно приручили друг друга.
Так получалось, но с главным ухажером Тани Колей Квасом я не пересекался. Видел я его в основном в столовой, на пляже или вечером у главного корпуса, в котором проводились дискотеки. Квас был типичным представителем того мира, с которым у меня не было ничего общего. Я ни разу не видел его в одиночестве - вокруг постоянно крутились какие-то ребята и девчонки. У первых он пользовался авторитетом, вторые испытывали по отношению к нему тайный трепет. Мне Коля Квас напоминал героев американских молодежных фильмов про колледж. Такие ребята с успехом дерзят старшим, лихо бедокурят, преодолевают ряд моральных и физических испытаний, а в конце кино в награду за все труды получают отеческую похвалу директора и любовь первой красавицы школы.
Квас, не осознавая того, неукоснительно следовал киноканону: он курил, не сторонясь вожатых, подбивал ребят на различные проказы и настойчиво покорял Таню. Но я не подозревал, что в этом сценарии, придуманном неизвестным вершителем судеб, и мне уготована определенная роль.
Вечером после ужина я лежал у себя в палате, читая книжку. Шла четвертая неделя моего пребывания в лагере, до отъезда оставалось два дня.
Перед ужином Таня подошла ко мне и спросила, пойду ли я на дискотеку. Я пожал плечами - в таких случаях это означало скорей "нет", чем "да". Подобный диалог происходил уже не в первый раз - я упорно не желал удостаивать своим вниманием дискотеки. Таня недовольно взмахивала челкой.
- Если не умеешь танцевать, я тебя научу, - говорила она. - Тут нечего стесняться.
- Я не стесняюсь.
- А в чем тогда дело? Только не пожимай в ответ плечами.
Я улыбался и не отвечал. В этот раз Таня была настойчивей обычного.