- Всем было не то чтобы наплевать. Просто как-то все равно. К девочке той относились и относятся нормально. Но деньги сдавать не торопились. Некоторые попросту - не хотели. Я ничего не понимал. Ты никогда не испытывал стыд за других?
- Не знаю.
- Неприятное чувство.
Барменша включила телевизор. Там показывали старый черно-белый фильм.
- Я не первый раз сталкиваюсь с чем-то подобным. И вот какая мысль мне приходит в голову, - сказал Сергей. - Сегодня не выгодно быть искренним. Испытывать искренние чувства. Совершать искренние поступки. По крайней мере, публично. Если ты будешь так себя вести - тебе не поверят. Будут искать подоплеку, подтекст. "Что он хочет всем этим сказать, чего он добивается?"
Сергей покачал головой:
- Многие мои знакомые живут по принципу "После нас - хоть потоп". Кроме денег и развлечений их ничего не интересует. Какая-то ненасытность, цинизм сквозит во всем этом. Что, вообще, происходит с этим миром?
Я не знал, что ответить. Это был сложный вопрос.
- Я тоже чем-то на них похож, - сказал Сергей. - Становлюсь похожим. Превращаюсь - ведь я живу в этой среде. Это и тревожит. Я верю в Бога, не поступаю против своей совести, не лгу и не завидую. И все равно…
Сергей замолчал. В баре остались лишь мы вдвоем. В черно-белом фильме герой стоял на берегу моря и наблюдал закат. Сергей хлопнул меня по плечу:
- Когда я выпью, становлюсь ворчливым брюзгой. Пойдем на свежий воздух, выветрим мизантропию.
На улице было темно и морозно. Ели притаились у троп, словно партизаны в белых комбинезонах. Холодный ветер покалывал щеки, и я натянул шарф повыше. Когда мы вышли к пойме реки и двинулись по тропинке, Сергей сказал:
- Это удивительно, но ты первый, с кем приятно общаться и мне, и Кате. Ни с кем из моих многочисленных друзей Катя сойтись не смогла. Один для нее кривляка, другой зануда, третий подхалим. У нее самой есть пара друзей, но их не перевариваю уже я. Не удивляйся, и я могу кого-то не переваривать.
Он помолчал.
- Может, дело в том, что я ревнив? Я доверяю Кате, но, когда вижу рядом с ней парней, чувствую легкое неудовольствие. А вот к тебе ничего такого не испытываю.
- Это плохо. Мне над этим нужно поработать.
Сергей засмеялся. Снег под ногами был похож на заледеневший кефир. На другом берегу в сумерках прятался черный лес.
- Ты очень похож на ее брата, - сказал Сергей. - И внешностью, и характером.
- Только я про него ничего не знаю. Катя…
Я недоговорил. Я осознавал, что касаться этой темы надо осторожно. Не знал пока, почему, - просто чувствовал.
Пройдя мимо деревянной ограды, мы вышли за территорию пансионата. Впереди вдоль большого снежного поля тянулась длинная и широкая дорога. Мы пошли по ней. Сергей сказал:
- Ее брат погиб, когда ему было одиннадцать лет. Задавил автокар. Сейчас ему было бы столько, сколько тебе. Катя могла бы рассказать тебе об этом раньше. Но сам понимаешь…
Теперь я понял, что значил и Катин взгляд, и ее недоговоренности, и ее неподдельное внимание ко мне.
- Она его очень любила. Обычно же брат с сестрой живут, как кошка с собакой. У Кати с Мишей все было не так. Она заботилась о нем с детского сада. Гуляла, помогала делать уроки. Вместе они читали книги и устраивали домашние спектакли на французском языке. Катя называла его Незнайкой, а он ее - Снегурочкой. После его гибели Катю почти на год положили в больницу. Она лечилась от тяжелой депрессии.
Непроглядную тьму перед нами изредка рассеивали светом фонари. Каждый из фонарей был похож на большую глазастую кочергу. Сгорбившись, они глядели себе под ноги.
- Все это я знаю с ее слов. Мы познакомились с Катей уже позже.
В голове шумел хмель, снег скрипел под ногами.
- Знаешь, сколько мы с ней знакомы? - спросил Сергей.
- Катя говорила. Около четырех лет.
- Да. Почти четыре года…
После некоторого молчания он продолжил:
- Мы познакомились с Катей в школе. Она училась в десятом классе, а я в одиннадцатом. Как-то нас послали вместе на литературную олимпиаду, и по дороге мы разговорились. Катя мне поначалу не понравилась, какая-то высокомерная снобка. Лишь потом я понял, что это была защитная реакция. После той депрессии Катя с трудом сходилась с людьми.
Мы сближались с ней целый год. Сначала просто дружили. Я помогал ей с математикой, она мне с английским языком. Гуляли с собакой, обсуждали фильмы и книги. Вообще, до нее у меня никого не было. Я ни с кем не встречался. Был со многими дружен, но ни к одной девушке никаких чувств не испытывал. И, честно говоря, не особо расстраивался по этому поводу. Жизнь мне была интересна и без любви.
Сергей замолчал, словно что-то вспоминая. Потом сказал:
- За тот год мы узнали друг о друге все. Нам удивительно легко было общаться. Иногда, засидевшись у меня допоздна, Катя оставалась ночевать. Лежа на соседних диванчиках, мы болтали всю ночь напролет. Между нами ничего не было. Мы были как дети. Как счастливые дети.
В воздухе завертелись маленькие снежные хлопья. Мы пошли медленней, неосознанно подстраиваясь под неспешный ритм падающих снежинок.
- Как-то, уже осенью она уехала на две недели во Францию. В первый раз за тот год мы прервали общение друг с другом больше чем на неделю. К середине второй недели я весь извелся. Мне чего-то не хватало. Я ничего не понимал. Не понимал, что со мной происходит. Мне хотелось поскорей ее увидеть, услышать. Больше того - захотелось к ней прикоснуться, крепко обнять. Ведь мы с Катей до этого даже ни разу не целовались. Нам не приходило это в голову. Чудаки.
Голос Сергея наполнился теплотой.
- Когда она приехала, я ей все сказал. Это было как открытие. Оказывается, как все просто. Мы любим друг друга. Мы не можем друг без друга. Скучаем, хотим быть вместе. Мне хочется ее защищать, а ей хочется обо мне заботиться. Мы целый день тогда провели вместе, говорили о том, что чувствуем. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни.
Впереди показались очертания заборов, изб, сараев - здесь находился небольшой поселок. В местных магазинчиках обитатели пансионата покупали предметы быта, сувениры и прочие мелочи. Дорогу от поселка и обратно можно было назвать маленьким "шелковым путем".
Мы остановились. Сергей, не глядя на меня, сказал:
- Иногда я думаю, как мне повезло. Моя первая любовь оказалась единственной и настоящей. Судьба не стала испытывать меня чужими, ненужными, горькими отношениями. Мне не пришлось сталкиваться с любовными разочарованиями; я не искал свой идеал, бросаясь в страсть вновь и вновь. Меня одарили сразу же. И представить себе какую-нибудь другую девушку на месте Кати я не могу. Это невозможно.
В небе прорезались несколько звезд. Снежинки роем мотыльков кружились у фонарей и оседали в полутьме. Сергей посмотрел на свои перчатки, словно пытаясь там что-то разглядеть, найти ответы на вечные вопросы, потом улыбнулся и сказал:
- Ладно, пора идти обратно.
Катю мы встретили у входа в пансионат. Строго оглядев нас, она спросила:
- Ну, алкоголики-тунеядцы? Где пропадали?
Сергей прижал ее к себе, Катя отстранилась, уставив руки ему в грудь.
- Фу. Разит на километр. Ты сколько выпил?
- Как обычно. Полбокала безалкогольного. Как фильм?
- Ты мне зубы не заговаривай. У тебя даже зрачки от пива пожелтели.
Она повернулась ко мне.
- Связала судьбу с алкоголиком. Ты с ним осторожней.
- Угу, - хмыкнул Сергей. - Я спустившийся с небес Бахус. Зеленый змий, принявший человеческий облик. И мне требуются новые жертвы.
Катя поправила шарф на его шее. Сергей посмотрел наверх, в горящие окна пансионата.
- А у Лешки в номере в "мафию" играют. Пойдемте? - предложил он.
- Нет. Я хочу танцевать. Засиделась. Кто со мной?
- Я! - откликнулся Сергей.
- Обойдешься. Ты, несмотря на признание, наказан. Я отправляю тебя в номер пить "Боржоми" и думать над своим поведением.
Она оттолкнула Сергея и взяла меня под руку. Потом сказала, обращаясь к нему:
- И вообще, я с тобой расстаюсь. Я нашла себе другую любовь. Достойного во всех отношениях человека.
- Ты, Катюша, опоздала. У него между прочим уже есть девушка.
- А мы тебе ее отдадим. По бартеру. Правда? - Катя обратилась ко мне.
Ее глаза смеялись. На щеках от мороза выступил розовый румянец.
- Ах, так, значит? Все, Катерина! Я иду вешаться, - Сергей театрально вскинул голову.
- Мыло в ванной. Веревка на балконе. Бельевая. Кстати, не забудь снять с нее свои мокрые носки и переложить на батарею. Хотя они тебе уже не понадобятся.
- Почему же? Я надену их перед смертью. И всю жизнь ты, Катерина, будешь переживать оттого, что позволила мне повеситься в мокрых носках.
- Этого я, действительно, не переживу, - засмеялась Катя.
Потом повернулась ко мне:
- Театр двух актеров. И так каждый день все четыре года. Шекспир отдыхает, - сказала мне Катя. - А ты почему молчишь? Подай хоть одну реплику.
Я с чувством вымолвил:
- Кушать подано!
Катя и Сергей засмеялись. Сергей сказал:
- А это, между прочим, мысль. Надо чего-нибудь перекусить. Ладно, идите, танцуйте, я к Лешке.
- Эпикуреец, - съязвила Катя.
- Аскетка, - ответил он.
Сергей, послав Кате воздушный поцелуй, скрылся в дверях. Мы с ней направились к танцевальному клубу.
- О чем вы с Сережкой болтали без меня? - спросила Катя.
- А о чем могут болтать между собой два парня?
- Неужели о девушках? - спросила она таинственным шепотом.