Пять минут до третьего тысячелетия. Новогоднее поздравление Бориса Николаевича Ельцина. Страна в шоке. Пьяные трезвеют, трезвые пьянеют, потому что Сам уходит. 20 миллионов в оцепенении повторяют за президентом: "Я ухожу в отставку". 100 миллионов вздыхают с облегчением: "Король умер", и тут же с надеждой в голосе восклицают: "Да здравствует король"! Ещё 20 миллионов спокойно произносят: "Я принимаю пост".
Бой курантов, хрустальный звон бокалов и крики радости:
- С Новым годом! С новым счастьем! Здоровья, радости, веселья! Ура-А-А!
Потекли первые минуты третьего тысячелетия. Левандовский поднялся из-за стола и сказал:
- С этой минуты начинает своё существование тайное студенческое общество, которое мы давно хотели организовать. По-моему, момент подходящий. Надо придумать название.
Пошли предложения: "Сибирское братство", "Союз спасения", "Череп и кости", "Россия и Космос", "Гламурный респект", "Содружество патриотов", "Яша и компания", "Провинциальный прорыв", "Союз шести", "Национальная идея", "Спозараночные будильники", "Незолотая молодёжь", "Судьба и Родина", "Весёлые ребята", "Русский стиль", "Три плюс три", "Массовики-затейники", "Небрезгливые падальщики", "Два плюс четыре", "Возвращенцы к истокам", "Мудрый сплав", "Коалиция храбрецов", "Один за всех", "Студенческая артель", "Вольные каменщики", "Шесть минус ноль", "Евразийский секстет", "Поисковая группа", "Молодые цирюльники", "Молодая гвардия", "Сказка и быль", "Легенды нового века", "Безусые зачинщики", "Революционный сдвиг", "Дети подземелья", "Эволюция и песец", "Люди и хлеб", "Вера и правда", "Кнуты и пряники", "Партизанская начинка", "Таёжные бородачи", "Миноискатели", "Авоська и парадигма", "Союз благоденствия", "Травоядные хищники", "Хищные травоядные", "Кислотный звездопад", "Товарищи и господа", "Хрестоматийщики", "Охотники за охотниками", "Необожженные горшки", "Вече и эксперимент", "Народная воля", "Буратино и Пинокио", "Волонтёры гильотины", "Мороз и солнце", "Физики и лирики", "Грешные праведники", "Праведные грешники", "Западники и славянофилы", "Долг и честь", "Не секс, не наркотики, не самогон", "Защитники и нападающие", "Шесть в одном", "Беспредел разума", "Грустная клоунада", "Структурированный разброд", "Сердца на блюде", "Несписанная Русь", "Пансионат духоведов", "Господь с нами".
- Господь с вами. Какой "Господь с нами"? - возмутился Женечкин. - Поцыки, не зарывайтесь, пожалуйста. Нельзя. Грех… Всё это не подходит. Мы предлагаем либо то, что уже было, либо начинаем заимствовать то, что уже есть, либо глумимся, либо ударяемся в пафос, либо устраиваем каламбур, либо не можем в двух словах всей сути выразить. Надо просто и со смыслом. Представьте, к примеру, что мы дежурные по классу. Не надо в начале деятельности много на себя брать, а то надорвёмся, и на всю жизнь нас не хватит. Таким макаром многие сломались. Надо всё делать постепенно, иначе покалечимся и других покалечим. Будем пока просто стирать с доски всякую гадость и писать на ней стихи, подметать полы, поливать цветы, мыть окна, чтобы через них свободно проникал солнечный свет, приучать к порядку одноклассников, а там, может, и дорастём до чего-то более серьёзного… То, что общество пока тайное, я очень рад. Тайна привлекает сердца, в тайне есть что-то сокровенное, от детства что-то… В общем, какие-нибудь дежурные…
- …по стране, - добавил Бочкарёв.
- Дежурные по стране. ДПС в сокращении. Решено. Думаю, что никто не против. Отныне мы называемся "Дежурными по стране", - сказал Волоколамов.
- Символ: красная повязка дежурного. Как в школе, - произнёс Левандовский.
- Клятва на верность обществу должна быть простой, - подключился Молотобойцев. - Никаких кровопусканий в чашу Грааля, мистических обрядов посвящения и прочей ерунды… Заводим журнал, заносим туда свои фамилии, а напротив фамилий не расписываемся, а ставим крестики. Двойной смысл получится. С одной стороны ставим крест на себе, на своих амбициях и желаниях, с другой - становимся ближе к народу, потому что неграмотные люди из низовой прослойки когда-то расписывались именно так.
На том и остановились. Магуров старательным почерком переписал в тетрадь фамилии и инициалы парней, а потом все расписались. Женечкин предложил посмотреть город с крыши. Взяв с собой шампанское, друзья покинули квартиру.
Мороз давил за тридцать. Воздух был настолько чистым и прозрачным, что, казалось, стоит только протянуть руку - и можно собирать звёзды в лукошко. Всё реже слышались залпы праздничного салюта, потому что победоносные армии новогоднего фронта в спешном порядке покидали город и развивали наступление на запад. Люди не спали. Из окон многоэтажных домов лился свет. Не обращая никакого внимания на холод, разогретые алкоголем горожане выходили из подъездов, соединялись в толпы и шумными компаниями валили на городскую ёлку в Белогорский парк. Там можно было встретиться с друзьями и старыми знакомыми, поздравлять и быть поздравленным, покататься на горках, поиграть в снежки, поводить хороводы и много чего другого.
Друзья стояли на краю крыши, смотрели вниз и молчали. Первым заговорил Мальчишка:
- Поцыки, я должен обязательно сказать вам, что из нашей затеи ничего не выйдет. Нет, я не к тому, что надо остановиться. Просто раньше ни у кого не получалось, и я хочу, чтобы вы были готовы к этому.
- А как же тогда идти вперёд? - спросил Магуров.
- Переквалификация, - ответил Женечкин. - Все любят славу, успех, деньги, а вы влюбитесь в бесславье, неудачи и безденежье. В такое ещё никто не влюблялся. Если сможете, станете обладателями страшной силы, просто необоримой, поцыки. То, что будет ломать и корёжить других, вас будет радовать и вдохновлять. Среди провалов вы будете чувствовать себя как рыбы в воде, сможете принимать правильные решения, когда другие начнут опускать руки. Научитесь любить неудачи, мечтать о них, хвалиться ими. Так же, как сребролюбивые люди хотят заработать новые миллионы, так и вы должны думать о том, как бы нарваться на новые неприятности. Коллекционируйте рубцы на душах, как марки. И как всякий филателист мечтает иметь в своём альбоме редкий, нигде не встречающийся экземпляр, так и вы просите Бога о том, чтобы он послал вам испытание, с которым ещё не сталкивался ни один человек. Помните, что железо закаляется не на лазурном побережье, а на страшном огне. А нужная форма придаётся ему не через поглаживание, а через удары молотом о наковальню. Так из никчёмной руды, которую мы пока собой представляем, получится твёрдый металл, далее - дамасские клинки и лемеха плугов.
- Понятно, Вовка. Не продолжай, - произнёс Молотобойцев. - Теперь вот о чём. Нам не надо устраивать тайные собрания, как это делают все общества. Организация - ведь не для самой организации, а для простых людей, которым мы хотим помочь. Надо идти на самые трудные участки и менять там ситуацию - вот и всё. Найдём последователей там - найдём везде. Наша задача - не свержение существующего строя, а его безболезненное реформирование. Эволюционный путь, в общем. Я сейчас конкретно к Левандовскому обращаюсь. Эволюционный, Лёха. Только эволюционный. Революцию уже проходили, сам знаешь, чем всё это закончилось. - Левандовский закусил губу, но всё-таки кивнул в знак согласия, и только тогда Вася продолжил: "У меня тоже кровь бродит, у всех нас в большей или меньшей степени бродит, потому что молоды, но баррикады - не выход. Я ни разу не слышал, чтобы даже самый мерзкий политик сказал нам с высокой трибуны: "Режьте, убивайте, крадите". Ни разу. Этого достаточно, чтобы я терпел их беззакония".
- Я с тобой согласен, Вася, но в низы не пойду, - сказал Волоколамов. - Туда сейчас лучше не соваться, иначе хребет поломаешь. Изменить ситуацию можно только реформами сверху… Отупевшее быдло. Спившийся, ничего не понимающий плебс.
- Это быдло и плебс - великий русский народ, - бросил Левандовский.
- Тёмное царство. Не нашим, не вашим. Тёмное царство, - выступил Магуров в роли третейского судьи.
- А я вот о чём подумал. Каждый из нас должен научиться бороться в одиночку… Надо расстаться, - тоном, не терпящим возражений, произнёс Бочкарёв. - Пусть каждый выберет себе участок, а потом расходимся. На всё, про всё - месяц. Время "Ч" - 1 февраля. Место общего сбора - общежитие "Надежда".
Наступила зловещая тишина. Парни задумались.
- Внедряюсь в местную фашистскую организацию "Русское Национальное Единство", - хладнокровно произнёс Левандовский.
Услышав эти слова, Магуров вздрогнул, серьёзно посмотрел на Алексея и сказал:
- А мой участок - Шанхай… Район нищеты.
- Pushkin street… Проститутки, - бросил Бочкарёв.
- Деревня… Еду в деревню, - выбрал сегмент Молотобойцев.
- Войду в молодёжный парламент Республики, - сказал Волоколамов. - Что-то они там закисли. Растрясу ребят. Всё у них там "как будто" и "понарошку". Я им устрою такие "игрушечные" парламентские чтения, что мало не покажется.
- Детдом, - скромно произнёс Женечкин. - Детдом "Золотой ключик". Подбирать буду… Ключик к несчастным детям подбирать.
Бочкарёв разлил шампанское по бокалам. Кто-то из друзей сказал, что вот тут, стоя на крыше, они зависли между небом и землёй; от людей оторвались, а к облакам пока не прибились.
- Пацаны, а мы, случайно, не чокнулись? - спросил Молотобойцев.
- Нет ещё, - авторитетно заметил Женечкин. - А надо бы… Фужерами и самим.
Под тост "За удачную кампанию" парни осушили бокалы до дна и разбили их.
Меж тем месяц, не отвлекаясь, продолжал пасти звёздное стадо, чтобы люди, ориентируясь на его мерцающих подопечных, даже в кромешной тьме не сбились с пути. Он как никто другой знал, что через некоторое время его обязательно сменит солнце…
Глава 11