- Обидно будет из-за интриг не добрать голосов, - уныло объяснил Артём. - Киев оставлю на крайний случай. Солиднее и лучше провести защиту в одном из ученых советов Москвы. Пока же сделаю паузу, чтобы собраться с духом.
Так он и поступил, тем более, что за прошедший год обстановка на работе настолько осложнилась, что ему стало не до защиты.
* * *
Новая кампания, начатая против Цветко секретарем парткома Чернецовым, была развернута исподволь и задумана им весьма коварно. Прекрасный человек и авторитетный специалист, Иван Фомич пользовался любовью сотрудников, и атаковать его в лоб опытный интриган не решился. Поэтому счел более подходящим опорочить его ближайших сподвижников и друзей. Зная, что Цветко не даст их в обиду, Чернецов рассчитывал представить его в виде мягкотелого и беспринципного "кума", для которого личные интересы выше деловых.
Самым неприятным было то, что секретарю парткома удалось перетянуть на свою сторону Гальчука, который не только был заместителем начальника, но и пользовался в коллективе самым большим, после него, авторитетом. Вероятней всего, Чернецову удалось сыграть на его самолюбии, дав понять, что именно он возглавит институт после Цветко.
- Чернецова понять можно. Он знает, что я добиваюсь в Политуправлении министерства его замены, - озабоченно хмурясь, ответил Иван Фомич Артёму, когда тот пожаловался на нездоровую обстановку в коллективе и высказал свои подозрения. - Но Борис, если участвует в этом, поступает глупо.
- Мне не верится, что он заодно с Чернецовым. Хотя странно, что не оказывает противодействия. К сожалению, между нами произошло охлажение, и он перестал быть со мной откровенным, - удрученно сказал Артём. - Но почему в министерстве поддерживают парторга, зная, что он ваш недруг?
- Они его не поддерживают, но и заменить не могут, не имея фактов. У него есть кто-то в ЦК партии, - с кислой миной объяснил Цветко.- А я, кроме эмоций, ничем конкретным подкрепить свое требование не могу. Но с ним хоть все ясно. А вот Гальчук наносит удар в спину. Ведь умный мужик, а не поймет, что рубит сук, на котором сидит!
- Это почему? - не понял Артём. - Напротив, надеется стать начальником.
- Напрасно надеется!- дал волю гневу Цветко.- А вот потерять кресло может.
Видя, что Артёму это непонятно, объяснил:
- Сейчас в правительство внесен очередной провальный проект, якобы повышения эффективности экономики за счет укрупнения предприятий и слияния научных институтов. И вполне вероятно, что нас вновь захотят объединить с Шереметьево. Теперь понимаешь, о чем я говорю?
Но Артём лишь удивленно округлил глаза, и он продолжал:
- Так вот, если нас объединят и не будет этой склоки, то у меня есть шансы поспорить с Ковачем за пост начальника, а у Бориса никаких. Если же "свадьба" не состоится, а меня снимут, то и тут у Гальчука ничего не выйдет, так как он неизбежно себя замарает. И новый начальник, думаю, от него избавится.
Теперь Артём уже все понимал, но ему от этого легче не стало. Гальчук от объяснений с ним уклонился, и вскоре они с Чёрнецовым нанесли первый удар.
Объектом для удара продуманно выбрали Максименко. Главный инженер был новым человеком в коллективе, но все уже знали, что он - близкий друг начальника. А почва для клеветнических слухов и инсинуаций была богатая, так как Николай, со свойственной ему энергией, начал строительство нового здания института, которое, естественно, продвигалось с большим трудом.
Кампания против него началась с критики в стенной печати и выступлений на партсобраниях сотрудников, недовольных качеством проекта нового здания института. Затем поползли слухи о якобы имевших место злоупотреблениях, а закончилось все постановкой отчета о работе главного инженера на парткоме. Цель задуманной экзекуции была очевидной: вынести "строгача" Максименко и рекомендовать снять с должности. Чтобы Цветко, который непременно будет его отстаивать, уронил себя во мнении коллектива.
- Ты можешь погубить институт, Боря, - упрекнул Гальчука Артём, улучив момент, когда они остались наедине. - Напрасно поддерживаешь Чернецова в его происках против Цветко.
- С чего ты взял? - отводя глаза, попытался уклониться от прямого ответа Гальчук. - Я не принимаю участия в этих дрязгах.
- Кого ты хочешь провести?- покачал головой Артём.- На партсобрании твои люди активней всех поддерживали нападки Чернецова па главного инженера.
- Они выступали с критикой, как коммунисты, и я не могу на них повлиять, - слукавил Гальчук. - И тебе не советую заступаться за своего дружка. Иначе потеряешь авторитет!
- Но разве ты не знаешь, что нас снова хотят объединить с Ковачем? Неужто ты считаешь его лучше Цветко? - возмутился Артём,- Наш институт на подъеме, а Шереметьево на ладан дышит!
- Это - не только его заслуга, - явно намекая на свою персону, ответил Гальчук. - А тебе лучше держаться в стороне от драки. Не то Чернецов и за тебя возьмется. Сам знаешь, что он на тебя зуб имеет.
Артёму все уже стало ясно. Внутри у него все кипело. Но осложнять отношения не стоило и, сдержав эмоции, он только сказал:
- Зря ты это делаешь, Боря. Себе во вред! И главное, во вред нашему делу. Ковач - бездарный карьерист и загубит институт. А при Цветко он идет в гору.
Очевидно, Гальчук, все же, на нем "поставил крест", так как вскоре и его самого вызвал к себе Чернецов.
- В партком поступило заявление от одного коммуниста из твоего отделения о неправильном распределении премии, - еле скрывая злорадство сказал он, указав на лежавший перед ним лист бумаги. - Обвинения серьезные, и я вынужден буду назначить комиссию для проверки фактов.
"Ну вот, и началось! - тоскливо подумал Артём. - Теперь не дадут спокойно работать". А вслух мрачно поинтересовался:
- И в чем же меня обвиняют? В плохой работе?
- Хуже. В злоупотреблении своим служебным положением, - недобро усмехнулся секретарь парткома. - А конкретно - в самоназначении премии.
- Что за чепуха? Какое такое "самоназначение"? - недоуменно посмотрел на него Артём. - Вы же знаете, что суммы премий определяются коллективно представителями администрации и общественных организаций. От руководства у нас этим занимается мой заместитель. А премирует своим приказом начальник института.
- А ты, выходит, стоишь в сторонке и только наблюдаешь? - ехидно заметил Чернецов. - Кто тебе поверит? И почему тогда у тебя такие крупные премии?
- Разумеется, я не стою в стороне. Прежде, чем завизировать проект приказа, даю замечания. Но только не по своей премии! - парировал Артём. - Думаю, мои премии назначались не без вашего участия, и партком мог их уменьшить. Кстати, другим начальникам отделений премии давались и побольше.
Это было правдой. Чернецов помрачнел и сухо бросил:
- Ладно, можешь идти. Я тебя пригласил, чтобы предупредить о поступившей жалобе. Комиссия разберется.
"Не думаю, что твоим подручным удастся "подтвердить факты", но нервы мне потреплете изрядно", - уходя от него, тоскливо думал Артём.
* * *
Подошло лето, но несмотря на объявленную Артёму войну, Чернецов и его сподвижники активных действий не предпринимали. Скорее всего потому, что не хотели сесть в лужу с затеянной против него провокацией, так как потерпели уже одну неудачу, стараясь опорочить Максименко. Главный инженер показал себя таким знающим специалистом и искусным дипломатом, что, несмотря на "обработку" членов парткома сторонниками секретаря и Галь-чука, они не пошли на поводу у интриганов.
Николай не стал оправдываться, а сумел наглядно показать свои достижения и перспективы института при реализации своего проекта. На этом фоне мелкие придирки и недоказанные наветы казались ничтожными, и большинство не приняло их во внимание. Как ни старались подручные Чернецова провести решение о строгом выговоре, оно не прошло, и Максименко лишь "поставили на вид", ютребовав устранить упущения в работе.
- Ну, и хитрый же этот хохол! Сумел-таки показать товар лицом, и всех заворожил своей улыбкой. Будто не знал, что мы собрались устроить ему порку, - посетовал секретарь парткома в своем узком кругу. - Как скользкий налим вывернулся из рук! Придется пока оставить его в покое.
Об этом сообщил Артёму "источник" из числа доверенных лиц Чернецова. "Источником" Артём обзавелся в ожидании провокации. Этот же доброжелатель предупредил, что теперь наступит его очередь, но комиссия парткома пожалует к нему только после окончания летних отпусков.
- Никто не хочет сейчас заниматься этим делом. Все мечтают об отдыхе, - объяснил он Артёму. - Ну а потом - держись!
"Ну что ж, и мне надо хорошенько отдохнуть перед предстоящей баталией, - подумал Артём. - Надо бы забраться куда-нибудь подальше, чтобы не только отдохнуть, но и развлечься. На даче, в окружении сослуживцев, отвлечься от институтских забот не удастся".
Варя была этому только рада; в профкоме он раздобыл две путевки в Болгарию, на курорт "Слынчев бряг" под Варной.