- Это что, наркотики? - шёпотом спросила и Шурочка. У Юры. - Я не буду!
- Да не бойся! Это же марихуана. Слабенькая. От неё ничего не бывает. Ни привыкания, ни ломки. Даже кайфа, и то с первого раза не бывает. Может, со второго. А то - и с третьего. Ты попробуй за компанию, а потом, если хочешь, можешь не курить больше. Вот увидишь, тянуть не будет!
И пока Шурочка решала, как ей поступить, зажжённая сигарета, по кругу, дошла уже и до неё.
"Нет! Нет!" - подумала Шурочка, и поднесла сигарету ко рту. Запах дыма, похожий на запах листвы, сжигаемой по осени, прошёл в легкие без сопротивления.
"Вот тебе и нет" - подумала Шурочка и передала сигарету по кругу.
Как все. Так, как все. Никто не отказался. Все члены клуба сидели с такими лицами… С такими… Как будто ощущали себя "на рупь дороже".
- Кайф! - сказал толстый Вадик. Юрка посмотрел на него снисходительно.
- Если захочешь, будет тебе и кайф, - сказал он.
- Ой, девочки, у меня голова поехала! - воскликнула Людочка. - Ой, как плывёт…
- Правда, плывёт. А хорошо-то как! - поддержала её
Настя.
По кругу прошла одна сигарета, потом вторая. Потом круг рассыпался, и всё пошло так, как всегда. Кто-то танцевал, и очередная парочка "отвалила" на кухню…
- Как ты? - спросил Юрка, когда они начали танцевать.
Шурочка молчала. Ничего такого особенного она не чувствовала. Лёгкое головокружение, и всё.
И всё-таки… Тепло, лёгкость. И оттуда, откуда-то изнутри поднималась весёлость. Эта "весёлость" отодвигала обычную Шурочку на второй план. Шурочка не хотела отступать, но "весёлость" была сильна, и в какие-то мгновения захватывала Шурочку целиком.
- Как ты? - переспросил Юрка.
- Не знаю. Не носи этого больше, ладно?
- Ну да! У меня уже куча заказов, от наших! А ты чего? Боишься, что ли? Я же тебе говорю, что даже привыкания не бывает!
- Да нет… - Шурочка попыталась объяснить Юрке, что ей не понравилось. - Понимаешь, после этого - как будто я - уже не я. А я привыкла - всегда быть я, понимаешь?
- Ты точно обкурилась! Я, не я! Кончай философствовать…
Глава 10
Закончился май. Закончилась и зачётная неделя, начиналась сессия. Шурочка занималась, как могла. Долги были, но их было не много. Вот уже все зачёты были сданы, и Шурочка начала готовиться к первому экзамену.
Юрка куда-то пропал на две недели. Конечно, для сдачи сессии это было весьма неплохо, но к исходу второй недели Шурочка начала волноваться.
Юрка-то исчез, как всегда - не предупредив, не оставив ни адреса, ни телефона. Но на такой срок он ещё не исчезал.
Папиросы он оставил. Полную коробочку - готовых, набитых. Все скинулись, он и оставил - на всех. "Зелёная пятница" функционировала. Теперь, когда занятий в институте не было, собирались не только в пятницу, но и в другие дни.
По-прежнему курили, собравшись в кружок. А потом веселились, танцевали. Всё было так, как всегда. А на время сессии - решили собираться после экзаменов.
Шурочка курила "травку" вместе со всеми.
Однако, в течение недели Шурочка брала из коробочки папиросу, а то и две, и курила одна, без компании. Уж очень грустно, скверно было на душе, когда веселящее действие папиросы заканчивалось. Мало того, что зверски хотелось есть. Почему-то хотелось выть, биться головой о стену, или, на худой конец, просто побить кого-нибудь.
Но стоило покурить, как снова становилось хорошо и весело на душе. И Шурочка уже не задавала себе глупых вопросов: "Где я? Я это, или не я?"
Смешно это всё. Я - это я!
Только Людочка стала отказываться от папирос с травкой. Людочку тошнило и, вместо сидения в общем кругу, Людочка бегала обнимать унитаз. Над Людочкой посмеялись немного и оставили в покое. Ну что с неё возьмёшь, с Людочки-то….
Но куда же пропал Юрка? Даже Арсик не знал.
И Шурочка выпросила у Арсика номер Юркиного домашнего телефона, оставшегося в Арсиковой записной книжке, ещё со школьных лет.
Хоть Юрка и говорил, что с родителями поссорился, но вдруг… Вдруг мать его знает что-нибудь?
На том конце провода отозвался усталый, и какой-то больной женский голос. Но как только Шурочка представилась, голос стал раздражённым и злым.
- Кто? Юрина девушка? А что, у него и девушка есть? Тоже нюхаешь порошок? Или на игле сидишь?
- Что? - Шурочка от неожиданности чуть не выронила трубку. - Ни на чём я не сижу!
- Не сидишь? Ты не наркоманка?
- Нет!
На том конце провода послышалось сопение, потом всхлипывание, и женский голос произнёс сквозь слёзы:
- Ты, может, не знаешь, а он из дома ушёл… почти год назад отец его выгнал… Он сначала марихуану курил, потом таблетки, потом героин нюхал. И он торговал… На дискотеках, и в каком-то клубе ночном… тоже торговал. Потом он колоться стал. Понимаешь ты, или нет! Он наркоман, на игле сидит!.. И отец его из дома выгнал. Так ты не наркоманка? Правда?
- Правда. Я студентка, только не из его института.
- Какого института? Разве он ещё учится? Его же выгнали в прошлом году. Он в прошлом году летнюю сессию не сдал, и его выгнали. Ты что, не знаешь?
- Нет. Он говорил, что на втором курсе. Это Арсик поступил со второго раза, а Юрка - с первого.
- Так и было. Да толку-то… Так ты точно, не наркоманка?
- Нет.
- Не знаю, что и сказать тебе. А номер наш - откуда ты знаешь?
- Арсений дал.
- А… Он и его втянул. Арсений тоже колется.
- Нет. - Шурочка задержала дыхание. - Нет, не может быть…
- Может, девочка, всё может быть. Ты на руки его посмотри.
- Посмотрю. Я поняла! Я всё поняла!
- Как тебя зовут? - спросила мать Юры.
- Шурочка. А вас?
- Наталья Леонидовна. Будем знакомы. - И Наталья Леонидовна всхлипнула снова. - Не так я думала… Не так я думала с Юркиной девушкой знакомиться… Внуков думала понянчить… Ведь один он у нас, один… Мы на него такие надежды возлагали. Молились, как на свет в окошке. И вот как он нам отплатил… А отец у нас - кремень! Не хочет его видеть! Говорит - нет у меня больше сына!
Шурочка повесила трубку. У неё больше не было сил выслушивать причитания этой женщины.
И когда она повесила трубку, и осталась одна…
"Да… - начала Шурочка свои невесёлые размышления. - Вот оно, дело-то в чём… Вот они - деньги, вот они - подарки, вот они - отлучки. Вот она - анаша, вот они - заказы. Вот оно, странное Юркино поведение. Кстати, и Арсик. Арсик, наверное, тоже… А Настя? Настя тоже ничего не знает, или знает?"
И вдруг ей показалось, что Настя знает.
"Неужели… и Настя тоже?" - подумала Шурочка.
Шурочка и не заметила, как взяла из коробочки папиросу и начала курить её просто, как обычную.
"Боже, ну, я и дура! - продолжала думать Шурочка. - А руки? Что, я его рук не видела? Получается, что так. Юрка всегда весь свет гасит, когда мы вместе. Точно, гасит. А если днем - то он рубаху не снимает. Точно, не снимает".
Папироса была докурена до вонючей бумаги. Весёлости не было.
А что было-то? Шурочка не знала этому названия… Но, определённо, что-то было.
Шурочка прошлась по своей комнате, зачем-то поправила покрывало на своей широкой, много повидавшей на своём веку кровати.
Потом она, почти автоматически, открыла нижний ящик комода. Икона давно уже переместилась на своё старое место, в этот пустой нижний ящик. Ещё до прихода Юрки она туда переместилась. Арсик, один раз, хотел её вообще выбросить.
- А чего она смотрит? - сказал тогда Арсик. - Пусть себе отправляется вон!
Но Шурочка тогда забрала икону из рук Арсика.
- Да ладно тебе! - сказала тогда Шурочка. - Не ты её ставил, не тебе её и выбрасывать.
И Шурочка положила икону снова в нижний ящик комода. А то и правда, смотрела она. Смотрела, смотрела.
Теперь же Шурочка села на пол перед нижним ящиком комода и взяла икону в руки. Женщина, по-прежнему, смотрела. Смотрела строго, но не злобно. Ребёнок тоже смотрел, но Шурочка не могла понять выражения его лица.
- Видишь, как всё получается… - сказала иконе Шурочка. - Наркоман, да ещё и торгует. А я - кто? Я наркоманка? Нет. Захочу, и больше этой анаши - в рот не возьму! И с Юркой я поговорю! Он же нормальный парень. Неужели не захочет бросить? Конечно, бросит… Бросит! А может мать его привирает чуток? От обиды?
Икона молчала. Легче на душе Шурочке не становилось. Несмотря на выкуренную папиросу, Шурочкой снова овладевали тоска и злость.
Они как бы ещё не выходили наружу. Нет, пока нет. Тоска лежала в душе тёмным облаком, неким мраком. А злость располагалась в глубине, похожая на спящую тигрицу. Её так и было видно, как тигрицу сквозь джунгли.
Казалось, ещё немного и она проснётся, и вырвется наружу, и разорвёт, искусает всех, кто встанет на её пути.
Разорвёт, искусает. Убьёт.
Шурочка положила икону на место, в нижний ящик комода. Потом с силой захлопнула ящик, поднялась, и даже пристукнула по ящику ногой.