Я даже не заметила, что среди нас нет Лил.
А это как раз было важно. Даже если ты срочно хочешь в туалет, надо сначала зайти в класс, сесть, а уж потом попросить госпожу Учительницу отпустить тебя по нужде.
"Наверное, Лил припекло", – подумала я, когда заметила ее отсутствие в классе.
А потом меня охватила досада: "Вдруг она испугалась "литсуда" и побежала в лазарет – прикинуться больной! Это было вполне в ее стиле!"
Но нет: Лил все-таки появилась. Извинилась и попросилась сесть на свое место.
Госпожа Учительница – и это тоже было странно – даже забыла записать ей порицание в личный дневник!
Началась первая пара.
Я с любопытством поглядывала на Лил. Она сидела с отчужденным видом справа от меня, склонив голову, из-за чего ее лицо почти полностью закрывало полотно гладких черных волос.
Я незаметно толкнула ее ногой, предупреждая, что минут через тридцать мы должны достойно провести "литсуд". Не поворачивая головы, Лил что-то быстро написала на клочке бумаги и скомкала его, как только я успела прочесть написанное.
Но я все равно не смогла бы поверить этим расплывчатым буквам! А они складывались в два слова: "Убили Тур".
Я еще раз толкнула ее ногой. На сей раз достаточно больно: мол, что за бред?
Лил сунула скомканный листок в рот, прожевала его и прошептала:
– Я проходила мимо кабинета госпожи Директрисы… Сама услышала: ножом в сердце… Там – инспектор и адвокат…
Я чуть не задохнулась. Вот так новость!
– Ты уверена? – прошептала я.
– На все сто… – ответила Лил и еще ниже опустила голову.
Разговаривать во время урока было опасно. Но кажется, госпожа Учительница, как и госпожа Директриса, сегодня была невнимательной и какой-то ошеломленной.
Пока мы доставали тетради и ручки, она стояла, повернувшись лицом к окну. Это дало нам возможность пустить новость дальше по классу.
И он наполнился тревожными выдохами:
– Тур!
– …убили?..
– …ножом?..
– …в сердце?..
– …насмерть?..
– …не может быть…
На уроках нам говорили, что, в принципе, все мы можем оказаться в неожиданных ситуациях, когда наказание за проступок может быть слишком серьезным и даже опасным для жизни. Приводили примеры за все время существования лицея. Гордились тем, что именно у нас их втрое меньше, чем в других заведениях.
И этот показатель каждый год уменьшается.
Но нам ничего не говорили имена наказанных насмерть за проступок, перечисляемые на общих собраниях госпожой Директрисой. Так, аббревиатуры. Но Тур!
Тур, которую мы знали!
Тур – лучшая исполнительница восточных танцев, отличница, пример для всего ЛПЖ!
Тур, которая лучше всех составляла икебану!
Та, что пела, как оперная дива, одевалась, как голливудская звезда, обладала безупречной фигурой и лицом, с которого можно было воду пить!
Разбиралась в искусстве Ренессанса, цитировала наизусть Аристотеля!
Тур, тихая и милая Тур.
Счастливая Тур, которую забрали для замужества первой. И не на машине, а в настоящем ландо, запряженном четверкой белых лошадей, всю обсыпанную флердоранжем, окутанную китайским шелком и австрийским кружевом.
В блеске бриллиантов.
Во вспышках фейерверков.
В волнах музыки живого оркестра из Национальной оперы!
Тур, после отъезда которой на всех просторах ЛПЖ еще долго лежала тень.
Тень нашей грусти и нашей зависти…
Тур…
– Тишина в классе!
Мы даже вздрогнули от крика госпожи Учительницы, которая еще и треснула по столу указкой.
Тишина в классе. Прочь эмоции. Урок. Все как всегда.
Только Лил все еще не поднимала головы, и я не могла видеть выражения ее лица. Ну так оно и должно было быть: я забыла, что Лил еще с девятого класса бегала за Тур, как собачка.
Потом начался "литсуд"…
Дорогой дневник!
Вынуждена была сделать небольшую паузу. Так как совсем запуталась – столько событий за один день. И о "литсуде" хочется отдельно рассказать, и о Тур. Собственно, как раз известие о смерти Тур, которое случайно подслушала Лил, повлияло и на события на "литсуде".
Поэтому – еще немного о Тур…
Она была чуть ли не единственной девушкой из всего лицея (кроме той, хромой), которой все смотрели вслед. Просто нельзя было не обернуться, увидев ее всегда улыбающиеся светло-зеленые глаза.
Из-за Тур мы – наш секстет – страшно грешили на протяжении всего года. А именно: наблюдали за балами в стеклянные отверстия на крыше бального здания! А все затем, чтобы увидеть, как танцует Тур…
О, эти балы! Боюсь не рассказать о них в потоке дальнейших событий. Поэтому сделаю еще одно, надеюсь последнее, отступление.
…Балы проходили каждый сезон и делились на Летний, Осенний, Зимний и Весенний.
Устраивались балы только для выпускниц из флигеля в отдельном помещении, оснащенном исключительно для этой цели. В помещении был один огромный зал и две уборные – женская и (единственная во всем ЛПЖ!) мужская. В центре – место для живого оркестра, в углу – безалкогольный бар с соками и кофе. Зал был устроен так, чтобы в нем не было ни одного скрытого от глаз госпожи Директрисы и воспитательниц места. Все должно было происходить на виду.
Летний бал считался предварительным.
На него съезжалось много кандидатов. Он был самым важным: на нем гости-мужчины присматривались к выпускницам, танцевали с каждой, угощали соком и пирожными.
На Осеннем балу некоторые кандидаты – процентов 10–20 – уже определялись окончательно.
Зимний закреплял результат.
Весенний имел особое значение: стопроцентное покрытие спроса!
Я уже рассказала, что произошло с той опозоренной курсанткой, которая осталась невыбранной. Ужасная жизнь прислуги, мытье полов, дойка коров и… постыдная смерть с безымянной могилой.
Мысль о том, что нас могут не выбрать, висела над нами всеми как дамоклов меч и временами изрядно портила все наше существование в этом уютном месте.
Так вот, Тур была из выбранных на первом же балу!
Мы, наш десятый секстет, знали это наверняка!
Потому что…
Должна признаться, поскольку ведение личного дневника требует правды и только правды.
Потому что мы… подглядывали.
Да, да! Простите, дорогая госпожа Директриса, но это правда.
И вина в этом тяжком преступлении лежит только на мне, клянусь!
Расскажу, как я до этого додумалась.
Как-то в выходной, блуждая вокруг закрытого Бального Дома и мечтая, что когда-нибудь его двери откроются и передо мной, я… нашла лазейку наверх.
Просто заметила высокие перекладины, увитые густыми зарослями дикого винограда. Я даже не сразу догадалась, что это – металлическая лестница, ведущая на крышу. Честно!
Я подпрыгнула, подтянулась (по физкультуре у меня всегда было сто баллов!) и, перебирая ногами и руками, быстро забралась на самую крышу.
Походила, радуясь солнцу и прекрасному виду, который открывался сверху. А потом заметила круглые толстые стеклянные иллюминаторы в крыше. Видимо, для того, чтобы в романтическом полумраке бала влюбленные могли наблюдать за звездами. Или еще для чего-то подобного, не знаю…
Грешная и тревожная мысль в ту же минуту охватила меня всю, как пламя: "Вот как мы можем увидеть то, о чем шепчемся по углам чуть ли не каждый день: как проходят балы?! как возникают эти удивительные, долгожданные и воспетые в ЛПЖ любовные легенды?! Одним словом, как начинается сказка, к которой нас готовят?!"
Я долго колебалась перед тем, как рассказать о своем открытии девушкам из моего секстета. А одна лезть на крышу боялась. Быть разоблаченной и опозоренной перед всем лицеем – тоже.
– Вот если бы хоть одним глазком увидеть бал! – как-то сказала Ита.
– Ага, хоть бы знали, к чему нам готовиться, – подхватила тему Мия.
Это было как раз в начале прошлого учебного года перед Весенним балом.
Кстати, в такие периоды, перед подготовкой к балу, все, даже малыши, ходили в загадочном и приподнятом настроении.
А воспитатели, учителя и Директриса даже ослабляли свою бдительность.
Все силы и мысли были направлены на старших обитательниц флигеля – на их наряды, на подбор музыки, украшение бального зала и т. п.
В конце концов на долгожданный результат.
– Я могла бы это устроить… – тихо сказала я тогда.
И пять пар глаз уставились на меня с надеждой.
Я понимала: меня не выдадут!
И рассказала о стеклянных иллюминаторах на крыше бального здания.
Мы сразу же решили: полезем! Правда, немного сомневалась трусиха Лил, но возможность понаблюдать за обожаемой ею Тур придала ей решимости.
Тем более что опасность была нулевая: во время бала и за пару дней до него на нас никто не обращал особого внимания.
В назначенный день мы, секстет номер десять, в полном составе облепили круглое окошко на крыше зала.
Даже носы от любопытства расплющили!
Что это было за зрелище! Как из сна.
Стекло было довольно толстое и тусклое, поэтому голосов мы не слышали, а все яркие краски прекрасного убранства зала, все отблески тысячи электрических свечей приобрели таинственный флер, как в старинном немом кино. И из-за этого зрелище казалось фантасмагорическим!
Наши глаза были прикованы к восхитительной Тур.
Сверху она выглядела как цветок, плывущий по воде! Она действительно была лучше всех. Поразил и Алекс!
Точнее, тогда мы еще не знали, как зовут этого высокого, одетого в белый смокинг красавца с гладкими черными волосами и тонкими усиками над губой.