— Мейдин, шерифу все равно пришлось бы брать у вас показания.
— Но он бы со мной по-другому разговаривал. Видели бы вы, как он на меня смотрел! Как будто я — хладнокровная…
— Мейдин, — оборвал я её жалобы, — уверяю вас, шериф на всех так смотрит. На своего парикмахера он смотрит таким же взглядом, на меня он смотрит таким же…
Но Мейдин не слушала моих утешений.
— Это, между прочим, обидно! И виноваты во всем вы, и только вы!
Минуточку! Передо мной — женщина, которая называла своего покойного мужа засранцем, которая выключает слезы чуть быстрее, чем я закрываю кран в ванной, и которая не стесняется носить наряды, слишком откровенные даже для проститутки в Большом Городе. И она обвиняет меня в том, что её подозревают в убийстве мужа? Это что, шутка?
— Послушайте, в первую очередь вы должны пенять на того, кто оставил ваш платок на месте преступления, а я тут не при чем.
Мейдин раздраженно фыркнула.
— Я же говорю, это Дуайт. Сначала застрелился, а потом…
Тут я решил, что самое время сменить тему. Прочистив горло, я сказал:
— Кстати, Мейдин, что-то я не заметил Джинни Сью на вечеринке.
Мейдин тряхнула светлыми кудрями.
— А ещё детективом себя называете! Была она там, как это вы не заметили, была! Не верите мне — спросите хозяйку. Это прелестная, утонченная женщина…
Да, да, уже наслышаны. Прелестная, утонченная южанка из замечательной семьи, которая носит фартук с вышивкой «Банкомет». Ничего более утонченного и придумать невозможно.
Я и вправду намеревался побеседовать с Люси Белл Хейнс, однако докладывать о своих намерениях Мейдин не собирался. Я отмахнулся, как будто не хотел даже слушать об этом.
— Я вам и так верю, Мейдин. Раз вы говорите — Джинни Сью была там значит, действительно, была.
Может, я ошибаюсь, но мне почудилось, что по лицу собеседницы пробежала тень облегчения.
— Ну то-то, — сказала она.
Что бы это означало?
Тем не менее, она слегка успокоилась, а значит, можно задать ей парочку-другую вопросов.
— Мейдин, вы не знаете, кто мог желать смерти вашему мужу?
Наверное, мой вопрос застал её врасплох. Прежде, чем ответить, она долго мялась.
— Ну… э-м-м… нет, конечно! — и почесала Пупсика за ухом, но движения её показались мне немного нервозными.
Я наблюдал. Мейдин наверняка подумала о ком-то конкретном. Могу поклясться.
— Никто не мог затаить на него злобу? Он ни с кем не ругался за последнее время?
Не успел я договорить, а Мейдин уже качала головой. И даже успела сложить губы, чтобы произнести «нет», но вдруг передумала.
— Ну, вообще-то, Дуайт продавал подержанные машины.
Я вздернул бровь. Это в том смысле, что все торговцы подержанными автомобилями обычно умирают от пули в сердце?
Мейдин энергично чесала мокрую Пупсикову макушку.
— Я вдруг подумала: может, какой-нибудь недовольный клиент отомстил Дуайту таким образом.
Она проговорила это, невинно глядя мне в глаза, как будто всерьез. Будто сама верила, что Дуайт пал от руки какого-то жадины, который обнаружил, что мог в другом месте купить такую же машину на пару долларов дешевле.
Я нервно провел рукой по волосам.
— Мейдин, — голос мой был исполнен ангельского терпения. — А больше вам ничего не приходит на ум?
— Не-а, — на этот раз она ответила без малейших сомнений. — Больше ничего. Если, конечно, не считать Нолана, брата Дуайта. Нолан утверждал, что не возражает, если Дуайт унаследует всю землю и дом, но мало ли что можно сказать. Понимаете, что я имею в виду? Нужно же быть полным идиотом, чтобы не возражать, если после смерти вашего отца брату достается все, а вам — фиг с маслом, правда?
Здорово подано. Но, надо признаться, в словах Мейдин было зерно истины. По крайней мере, это более обещающая теория, чем с разгневанным клиентом.