Может быть, так бы поступил любой другой на моем месте. Может быть, для того и надо было все так усложнить, чтобы любой дурак смог найти способ облапошить конкурирующую контору.
Итак, я набрал номер, и на первом же звонке трубку сняла женщина.
— Да?
Я спросил, правильно ли набрал номер «Гекторз лаундж».
— Правильно, — ответила она.
— Могу я поговорить с Гектором?
— А кто его спрашивает?
— Хелена, — сказал я.
Она продиктовала мне адрес — квартира на втором этаже в заброшенном фабричном корпусе на Ганзвурт-стрит, в трущобах Вест-Виллидж. Я доехал на метро до Шеридан-сквер и долго там проплутал, пока не нашел искомое здание. В помещении на втором этаже стоял тяжелый запах сырой кожи, повсюду валялись тюки со шкурами. Стояла адская жарища. Древний вентилятор на стальной треноге с тарахтением гнал мне в лицо душный воздух.
Все мои прежние встречи с Шефом проходили в комфортабельных номерах шикарных отелей. А сегодня, именно в такой вот день, он умудрился выбрать одно и немногих в Нью-Йорке помещений (не считая моей душной квартиры) без кондиционера. Он сидел в кожаном кресле, при моем появлении вскочил на ноги и резво пересек бывший цех, чтобы пожать мне руку. Его серый с искрой костюм весь уже покрылся темными пятнами от пота, и вид у него был несчастный. Ну, а что же вы хотите…
— Э-э, Таннер, — виновато обратился он ко мне. — Я прошу прощения за духоту и за весь этот бардак.
Шеф снова упал в единственное в этом помещении кресло. Он неопределенно мотнул головой на тюк со шкурами, куда я и уселся. Он достал бутылку и пару стаканов.
— Скотч?
— И побольше льда!
— Боюсь, льда нет.
Мы потягивали теплый виски и болтали о том о сем. Я поинтересовался, не слыхал ли он чего о моих друзьях, пропавших в Африке. А он ответил, что по его сведениям, их съели. Я уже и сам пришел к аналогичному выводу, но мне просто хотелось узнать кое-какие поточнее об их гибели. Можно свыкнуться с трагической гибелью друзей пускай даже при столь варварских обстоятельствах, но пребывать в полном неведении об их судьбе — это невыносимо. Лучше уж ужасный факт, нежели ужасная неизвестность.
— Куба, — вдруг ни с того ни с его произнес Шеф. — Ты поддерживаешь контакты с кубинцами, Таннер?
— Нельзя сказать, чтобы очень…
— С общиной кубинских беженцев… Я это имею в виду.
— А как же!
Да половина Флориды принадлежит той или иной общине кубинских беженцев, и у меня есть добрые знакомые во всех этих группах. Моя любимая — это пиратская бригада в Карибском море, чьи катера топят направляющиеся в Гавану корабли. Фидель смотрит на их деятельность сквозь пальцы, но правительство США сильно усложняет им жизнь, и как мне кажется, их поддерживают самые разные силы в регионе.
— Да, — кивнул я, — у меня есть знакомые, поддерживающие контакты с этими группами.
— Я так и думал. Ты, кажется, был связан с какой-то легальной «крышей», не так ли? «За честную игру с Фиделем» — так она вроде бы называлась.
— «За честную игру с Кубой».
— А ну да, она самая!
— Это организация не была в полном смысле слова легальной «крышей», — возразил я, — ее поддерживало кубинское правительство, конечно, но в свое время это был не просто пропагандистский рупор режима Кастро. Первую скрипку там играли леваки, это точно. В эту организацию входили люди, сильно обеспокоенные тем, что Соединенные Штаты вмешиваются во внутренние дела Кубы.
— Ммм…
— На что у них были все основания, конечно. Помните заварушку в заливе Свиней? 4
— А что там было?
Он бросил на меня неопределенный взгляд, но что именно этот взгляд выражал, я так и не понял, потом глубоко вздохнул и протянул мне бутылку виски. Но я истекал потом и был не в состоянии пить что-либо безо льда, тем более виски. Тогда он плеснул себе в стакан и залпом выпил.