Мать одобрительно кивнула, а отец, обращаясь к Кадри, сказал:
- Кадри, не будь таким грубым. Ведь все окрестные жители на тебя жалуются. Боюсь, как бы ты не пошел по стопам своего дядюшки!
- Может быть, моего дедушки?!
В глазах Адхама блеснул огонек гнева.
- Не говори плохо о дедушке! Разве я когда–нибудь позволил себе сказать о нем грубое слово? И потом, тебе–то он, кажется, ничего плохого не сделал?
Кадри с ненавистью в голосе проговорил:
- Раз он причинил зло тебе, значит - и нам!
- Замолчи, сделай одолжение!
- Это из–за него мы живем в нужде. И дочь моего дяди обречена на такую же участь.
Адхам нахмурился:
- Что нам до нее! В ее несчастьях виноват ее отец!
- Несправедливо, - с горячностью возразил Кадри, - чтобы женщины нашего рода росли и жили чуть ли не под открытым небом. Скажи, наконец, кто захочет жениться на такой девушке?
- Пусть хоть сам сатана! Нам–то какое дело?! Она наверняка такая же бессердечная, как и ее отец!
Адхам взглянул на жену, как бы ища поддержки. И Умейма кивнула в подтверждение его слов. А Адхам, сплюнув, добавил:
- Будь они прокляты: и она, и ее отец! Хумам, обращаясь ко всем, спросил:
- Вам не кажется, что этот разговор только аппетит портит?
- Не преувеличивай, Хумам, - ласково отозвалась Умейма. - Самые счастливые минуты - это когда мы собираемся все вместе.
Тут до их слуха донесся громовой голос Идриса, который осыпал кого–то проклятиями и оскорблениями. Адхам с отвращением произнес:
- Ну вот, началась утренняя молитва!
Он дожевал последний кусок и, встав из–за стола, пошел к своей тележке. Крикнул всем: "Счастливо оставаться!" - и зашагал по направлению к Гамалийе, толкая тележку перед собой. Хумам тоже поднялся и пошел по боковой дорожке к загону. Сразу же послышалось блеяние овец и топот копыт. Тут же поднялся и Кадри, взял свою палку, помахал ею, прощаясь с матерью, и пошел вслед за братом…
Когда они проходили мимо лачуги Идриса, тот с издевкой спросил их:
- Почем нынче овечка, молодцы?
Кадри смело выдержал нахальный взгляд дядюшки, в то время как Хумам отвел глаза в сторону. А Идрис продолжал:
- Что ж, никто так и не соизволит мне ответить? А, сыновья торговца овощами?
- Если тебе нужно, иди на базар и покупай! - вспылил Кадри.
Идрис, гогоча, продолжал приставать:
- А если мне хочется приобрести одну из вашего стада? В это время из лачуги послышался голос Хинд:
- Отец! Не надо скандалить!
- Ты бы занималась своими делами! - шутливым тоном ответил дочери Идрис.
- Я сам разберусь с сыновьями рабыни.
- Мы не трогаем тебя, и ты нас не тронь! - сказал Хумам.
- А, узнаю голос твоего отца. Ты таков же, как и он, молодец среди овец, а против молодца сам овца!
- Отец приказал нам не отвечать на твои издевательства, - сдерживая гнев, ответил Хумам.
- Да хранит его Аллах! - громко захохотал Идрис. - Если бы не его приказ, было бы мне худо.
Потом сердито проговорил:
- Но вы, двое, учтите, что вы живете спокойно только благодаря моему имени. Будьте вы все прокляты! Убирайтесь с глаз долой!
Братья отправились своей дорогой… Они долго шли, время от времени взмахивая своими палками. Хумам, бледный от пережитого волнения, никак не мог успокоиться и сказал Кадри:
- Какой мерзкий тип! Даже в такую рань от него пахнет вином!
- Он много говорит, но еще ни разу не причинил нам зла, - промолвил Кадри.
Хумам запротестовал:
- Но он уже не раз таскал у нас овец!
- Он пьяница! Но, к сожалению, он наш дядя. И от этого никуда не денешься.
Братья помолчали… Они были уже совсем близко от большой скалы. По небу плыли редкие облачка, лучи солнца освещали бескрайние пески. Хумам не мог сдержаться и сказал брату:
- Ты совершишь большую ошибку, если свяжешь себя с ним!
Глаза Кадри гневно сверкнули:
- Обойдусь без твоих советов! Хватит с меня отца! Хумам, который все еще не пришел в себя после ругани Идриса, проговорил:
- Наша жизнь и так не легка! Не осложняй ее новыми трудностями!
- Вы сами выдумываете себе трудности, сами и справляйтесь с ними, а я буду жить так, как мне хочется!
Они уже дошли до того места, где обычно паслись овцы, и Хумам снова спросил:
- А ты уверен, что тебе не придется раскаиваться в своих поступках?
Схватив брата за плечо, Кадри крикнул:
- Ты просто завидуешь мне!
Хумам никак не ожидал услышать такое, хотя и привык к выходкам и вспышкам Кадри. Он снял со своего плеча его руку и вздохнул:
- Спаси нас, Господи!
Скрестив руки на груди, Кадри насмешливо покачал головой, а Хумам продолжал:
- Ладно, больше я не стану ничего говорить. Ты ведь все равно не признаешься, что не прав, или признаешься, когда будет уже поздно.
Он повернулся и пошел в тень, отбрасываемую скалой, а Кадри с нахмуренным лицом продолжал стоять под палящими лучами солнца.
16.
Семья Адхама мирно сидела за ужином перед входом в лачугу. Ночная тьма освещалась лишь слабым светом звезд. Вдруг произошло нечто такое, чего жители пустыря не видывали со времен изгнания Адхама: ворота Большого дома отворились и из них вышел человек с фонарем в руке. Все взоры устремились к этому фонарю, от удивления языки прилипли к гортаням. Человек с фонарем был словно одинокая звезда, плывущая во мраке. Когда же он прошел половину пути от Большого дома до хижины, Адхам, вглядевшись в слабо освещенную фонарем тень, ахнул:
- Это же дядюшка Керим, бавваб из Большого дома.
Все еще больше удивились, когда поняли, что он направляется именно к ним. Сидящие разом поднялись, застыв в изумлении, кто с лепешкой в руке, а кто и с куском, застрявшим в горле. Мужчина наконец подошел совсем близко и, подняв руку, поздоровался:
- Добрый вечер, господин Адхам!
Адхам при звуке голоса, который он не слышал двадцать лет, задрожал. Он вспомнил голос отца, запах жасмина и хенны, перенесенные им горести и печали, и земля поплыла у него под ногами. С трудом сдерживая слезы, он проговорил:
- Добрый вечер, дядюшка Керим! Мужчина ответил, не скрывая волнения:
- Надеюсь, вы все в добром здравии?
- Слава Аллаху, дядюшка Керим!
- Я бы с удовольствием поговорил с тобой, но мне поручено лишь передать, что господин желает немедленно видеть твоего сына Хумама.
Воцарилось молчание, члены семьи обменивались недоуменными взглядами. Вдруг раздался голос:
- Одного Хумама?
Все разом обернулись и с возмущением посмотрели на Идриса, который, как оказалось, стоял тут же, рядом, и слушал, что говорит дядюшка Керим. Но бавваб больше не сказал ни слова, повернулся, помахал на прощание рукой и зашагал к Большому дому, оставив всех стоять в темноте. Идрис поспешил за ним, крича:
- Ты так и не ответишь мне, негодяй?!
Кадри же, очнувшись от замешательства, спросил, не скрывая злобы:
- Почему же одного Хумама?
- Да, да, почему одного Хумама? - повторил следом за ним Идрис.
Адхам, давая выход охватившим его растерянности и недоумению, накинулся на Идриса:
- Иди к себе и оставь нас в покое!
- В покое?! Я стою там, где мне хочется!
Хумам молча обернулся в сторону Большого дома, сердце его так сильно стучало, что ему казалось, стук этот эхом отдается на Мукаттаме. Отец, голосом, в котором звучала покорность судьбе, сказал:
- Иди, сынок, к дедушке с миром! Услышав это, Кадри спросил с вызовом:
- А я? Разве я тебе не такой же сын?!
- Не уподобляйся Идрису, Кадри. Разумеется, ты мне такой же сын. Но я не виноват, ведь не я приглашаю.
Тут в разговор вмешался Идрис, все еще стоявший рядом:
- Однако ты не должен допускать, чтобы одного брата ставили выше другого!
- Это тебя не касается. Иди, Хумам. Ты должен пойти! А потом, я уверен, наступит и черед Кадри.
Идрис, собираясь наконец уйти, проговорил:
- Ты, Адхам, такой же несправедливый отец, как и твой собственный! Бедный Кадри! Почему он наказан без вины? В нашей семье кара всегда падает на лучших сынов. Будь она проклята, эта сумасшедшая семья!
Он повернулся и вскоре исчез в темноте. Кадри воскликнул:
- Ты несправедлив ко мне, отец!
- Не обращай внимания на то, что он сказал. Иди сюда, а ты, Хумам, ступай.
- Я хотел бы, - преодолевая смущение, сказал Хумам, - чтобы со мной пошел брат.
- Он последует за тобой. Кадри в бешенстве прокричал:
- Почему такая несправедливость? Почему он предпочел его мне? Он так же не знает его, как и меня! Почему же именно его он позвал?
Адхам подтолкнул Хумама:
- Иди!
Хумам отправился, а Умейма прошептала ему вслед:
- Да сохранит тебя Бог!
Она, обливаясь слезами, обняла Кадри, но тот высвободился из ее объятий и побежал вслед за Хумамом. Адхам прикрикнул на него:
- Вернись, Кадри! Подумай о своем будущем! Никакая сила меня не вернет! - злобно отозвался Кадри.
Умейма громко заплакала. Вслед за ней в доме захныкали малыши.
Кадри, ускорив шаг, нагнал брата и увидел неподалеку от него фигуру Идриса, который шел, держа за руку Хинд. Когда они подошли к воротам Большого дома, Идрис подтолкнул Кадри, чтобы тот стал слева от Хумама, а Хинд поставил справа от него, затем, отступив немного назад, прокричал:
- Эй, дядюшка Керим! Открывай! Внуки пришли увидеться с дедом!
Ворота отворились, появился Керим с фонарем в руке: