Когда я смотрел на нее, такую совершенную и ждущую меня, я вспомнил свою учительницу по социологии, которая как-то сказала, что первый человек, взявший в руки палку, не был ни самым сильным, ни самым умным в своем племени. Тем людям вообще ни к чему были палки. Просто ему она нужна была больше, чем другим, чтобы выжить и скрыть свою слабость. Я не думаю, что есть на свете человек, который сильнее меня хотел бы исчезнуть. И поэтому я изобрел Трубу. Я, а не этот инженерный гений из Техниона, начальник мастерской.
Я полз по Трубе, не зная, что ждет меня на другом конце. Может быть безухие дети, восседающие на холмах из шариков. Что именно произошло, когда я перебирался через некое место в Трубе, мне не известно, знаю только одно - сейчас я здесь.
Думаю, что теперь я ангел, и, значит, у меня есть крылья и этот круг над головой, и здесь еще сотни таких, как я. Когда я очутился здесь, они сидели и играли в шарики, которые я запускал в трубу несколько недель назад.
Я всегда считал Райский Сад местом для людей, которые всю жизнь были добрыми и хорошими. Но это не так. Господь слишком милостив и милосерден, чтоб принимать такие решения. Рай - это место для тех, кто был не способен стать по настоящему счастливым на земле. Мне объяснили здесь, что люди, кончающие жизнь самоубийством, возвращаются на землю проживать свою жизнь снова, потому что если им не понравилось в одном воплощении, это еще не значит, что они не найдут своего места в другом. Но те кто, действительно не пригодны для этого мира, находят свою дорогу сюда, у каждого есть своя дорога в Райский сад.
Здесь есть летчики, которые чтобы попасть сюда, крутили петли в определенных точках, например в Бермудском треугольнике. Есть домохозяйки, которые чтобы сюда попасть, пробирались сквозь заднюю стенку посудного шкафа. Математики, нашедшие в пространстве топологические свертки и ухитрившиеся протиснуться сквозь них. Так что, если ты действительно несчастлив там, внизу, и разные люди говорят тебе, что ты "страдаешь тяжелым расстройством восприятия", поищи свою дорогу сюда, а когда найдешь - захвати с собой карты, нам уже поднадоели эти шарики.
Веселые цвета
Дани было лет шесть, когда он впервые столкнулся с "Еженедельным рисунком для ребенка". Детей просили помочь дядюшке Ицхаку разыскать пропавшую трубку и раскрасить ее в веселые цвета. Он нашел трубку, раскрасил ее в веселые цвета и даже удостоился приза, который был разыгран между участниками, давшими правильный ответ, - энциклопедии "Ландшафты нашей родины". И это было только началом. Дани помог Йоаву найти его собаку по кличке "Герой", Яэль и Билге - найти младшую сестричку, полицейскому Авнеру - вернуть пропавший пистолет, а резервистам Амиру и Ами помог с поисками их патрульного джипа. И всегда Дани тщательно раскрашивал найденные пропажи в радостные цвета.
Он помог охотнику Яиру отыскать затаившегося зайца, римским воинам - посадить под арест Иисуса, Чарльсу Мэнсону - найти Шарон Тайт, которая пряталась в спальне, Шуки и Зиву из ОМОНа (йуд. мем. мем.) установить местонахождение Герцля Авитана, не забывая при этом раскрашивать каждую находку в веселенькие цвета.
Он знал, что за спиной его называют доносчиком, но это его не волновало. Он продолжал оказывать помощь. Он помог Джорджи найти укрывающегося панамского партизана (нурьяга), нацистским солдафонам - схватить Анну Франк, братьям-румынам - сыскать отлынивающего от народа Чаушеску, и как всегда он окрашивал скрывающихся в бодрые цвета.
Террористы и борцы за свободу во всем мире пришли к мысли, что подпольная работа потеряла всякий смысл. Некоторые из них, от вящей путаницы и отчаяния, сами разукрасили себя в радостные цвета. И вообще, большинство утратило веру в возможность сражаться с судьбой, им предуготованной, и весь мир превратился в довольно-таки удручающее место. Да и сам Дани не очень-то был счастлив. Процесс поисков и раскрашивания больше не интересовал его, и он продолжал этим заниматься только в силу привычки. Кроме того, у него не было места для складирования семисот двадцати восьми экземпляров энциклопедии "Ландшафты нашей родины". Ликующими остались только краски.
Сирена
В День Катастрофы все классы повели в спортивный зал. В зале устроили что-то вроде сцены и на заднике повесили черные плакаты с названиями концлагерей и оградой из колючей проволоки. Когда мы вошли в зал, Сиван попросила меня занять ей место. Я занял два места. Сиван села рядом со мной. На скамейках было тесновато. Я упирался локтем в ногу, и моя рука касалась ее джинсов. Джинсы были тонкие и какие-то приятные, и мне казалось, будто я прикасаюсь прямо к ее телу.
- Где Шарон? - спросил я, - сегодня я его не видел. - Голос у меня немножко дрожал.
- Шарон проходит отборочные испытания в морские командос, - с гордостью сказала Сиван, - он уже почти все сдал, осталось только собеседование.
Издали я увидел Гильада, он направлялся к нам по проходу.
- Ты знаешь, на выпускном вечере он должен получить награду отличника Директор уже сказал.
- Сиван, - позвал подошедший к нам Гильад, - что ты здесь делаешь? На этих лавках жуть как неудобно. Идем, я занял тебе место сзади, на стульях.
- Хорошо, - Сиван извинительно улыбнулась и встала, - в самом деле, здесь тесно.
Она ушла сидеть сзади с Гильадом, который был лучшим другом Шарона. Они вместе играли в сборной школы по баскетболу. Я смотрел на сцену и глубоко дышал, ладонь у меня до сих пор была потной. Несколько девятиклассников вышли на сцену, и церемония началась. После того, как ученики продекламировали всегдашние отрывки, на сцену поднялся пожилой мужик в бордовом свитере и рассказал об Освенциме. Он был отцом кого-то из учеников. Говорил он недолго, минут пятнадцать. Потом мы вернулись в классы. Когда вышли во двор, я увидел там Шулема, нашего служителя. Он сидел на ступеньках у медкабинета и плакал.
- Эй, Шулем, что случилось? - спросил я.
- Этот человек в зале, - сказал Шулем, - я его знаю, я был тоже в зондеркоманде.
- Ты был в команде? Когда? - спросил я. Я не мог представить нашего худого и маленького Шулема ни в какой команде, но кто его знает, всякое бывает.
Шулем вытер ладонями глаза и поднялся.
- Не важно, - сказал мне Шулем. - Иди, иди в класс. Это, в самом деле, не важно.
После уроков я зашел в торговый центр и рядом с фалафелями встретил Авива и Цури.
- Ты слышал, - с набитым ртом сказал мне Цури, - сегодня Шарон прошел собеседование, ему остался еще какой-то курсик после призыва, и он во флотилии. Ты знаешь, что значит быть во флотилии? Они выбирают одного из тысячи…
Авив начал ругаться, у него снизу лопнула пита и вся тхина вместе с соком салата потекла ему на руки.
- Мы только что встретили его на школьной площадке. Они с Гильадом оттягивались там, пивко, и все такое. - Цури криво ухмыльнулся и куски помидоров и питы вылетели у него изо рта. - Тебе надо было видеть, что они выделывали на велосипеде Шулема. Как маленькие дети! Вот уж Шарон был счастлив, что сдал собеседование. Мой брат говорил, что как раз на собеседовании больше всего проваливаются.
Я пошел на площадку, но там никого не было. Велосипед Шулема, который всегда был привязан к перилам рядом с медкабинетом, исчез. На ступеньках валялась разорванная цепочка и замок. На следующий день утром, когда я пришел в школу, велосипеда там еще не было. Я подождал, пока все зайдут в классы, и пошел рассказать директору. Директор сказал мне, что я поступил правильно, и что никто не узнает о нашем разговоре. Он попросил секретаршу написать мне записку об опоздании. В тот день ничего не произошло, и на следующий тоже, но в четверг директор с охранником вошли в класс, и директор попросил Шарона и Гильада выйти.
Им ничего не было, их только предупредили. Вернуть велосипед они не могли, потому что просто бросили его где-то, но отец Шарона специально пришел в школу и принес Шулему новый спортивный велосипед. Шулем сначала брать его не хотел.
- Полезней всего ходить пешком, - сказал он отцу Шарона.
Но тот настаивал, и Шулем в конце концов его взял. Было ужасно смешно видеть, как Шулем ездит на спортивном велосипеде, но я знал, что директор прав, и я действительно поступил правильно. Никто не догадывался, что это я рассказал, во всяком случае, так я думал. Следующие два дня прошли как обычно, но в понедельник, когда я пришел в школу, во дворе меня дожидалась Сиван.
- Послушай, Эли, - сказала она, - Шарон узнал, что это ты донес про велосипед, тебе нужно удирать отсюда, пока они тебя не поймали.
Я старался не показать вида, что испугался.
- Быстренько убегай, - сказала она. И я стал уходить.
- Нет, не туда, - она потянула меня за руку. Прикосновение ее руки было холодным и приятным. - Они зайдут в ворота, тебе лучше выйти через дырку в заборе, за сараями.
Я обрадовался, что Сиван так переживает за меня. Даже больше, чем испугался.
За сараями меня поджидал Шарон.
- И даже не думай об этом, - сказал он. - У тебя нет никаких шансов.
Я обернулся. Сзади стоял Гильад.
- Я всегда знал, что ты - салага, - сказал Шарон. - Но никогда не думал, что ты к тому же - сексот!
- Какого ты нас заложил, сволочь? - Гильад сильно толкнул меня, я отлетел у Шарону, и он тоже толкнул меня.