11
Он сидел за столом, освещаемый слабым светом торшера. Лицо старика было полно задумчивости. Положив руки на стол и чуть подавшись вперед, он сидел расслабившись.
– Спасибо, что помогли. В ней моя кровь, и пусть она не захотела идти по моим стопам, но это ее выбор, она мне дорога. Она выбрала жизнь обычного человека, и ее право достойно уважения…
Он вслушался в тишину, в которой улавливал только ему слышимые звуки.
– Я знаю, что иначе быть не могло, но моих сил могло и не хватить. Энергия жизни не пропала, она жива.
Он разговаривал вслух, чуть шевеля губами, и не боялся, что его услышит Ксения, которая спала в соседней комнате. Старик встал и тихо прошел к внучке, прислушался к ее дыханию, которое было тихим и спокойным. Она спала крепко, как может спать человек, уставший физически, когда только сон может восстановить силы. Не закрывая дверь, он вернулся к столу.
– Я надеюсь, тот, кто нам помогал, не сильно истощен. Вы же понимаете, что его жизненная сила будет еще нужна, – продолжил он разговор с невидимыми собеседниками.
– Он о чем-то догадывается, – после паузы продолжил он, – но его разум слишком практичен, чтобы принять это за реальность. Увиденное позволит ему в будущем принять решение, к которому он идет и не надо его торопить, он ко всему придет сам. Мы же дали ему право выбора, так пусть воспользуется им. Он увидел, почувствовал, что реальность порой не такая, какую он привык видеть и понимать. Пусть пока считает, как хочет, пусть считает это даже сном. Но он осознал, что есть иные человеческие возможности.
Он снова замолчал, прислушиваясь к себе.
– Ему нужно уехать, ему нужно вернуться в привычную для себя обстановку, чтобы на расстоянии времени, увидеть прошлое. Ему нужны новые встречи, новые ощущения, чтобы было с чем сравнить две разных реальности. И ей надо уехать. Этот акт пьесы закончен, надо сделать антракт. Только тогда приходит понимание произошедшего, когда есть время для размышлений.
Снова молчание.
– Я не боюсь, что он обо мне расскажет, а он расскажет. Я колдун по земным понятиям и моих сил еще хватит противостоять молве. Но этого не будет. Время у нас есть и пусть воспользуется своим правом выбора дальнейшей цепочки событий. Я тоже устал и хочу отдохнуть до следующего акта.
Он замолчал, посидел несколько минут и, застелив диван, разделся и лег спать. Время было за полночь, а значит, уже наступил новый день с новыми задачами.
12
Спал я крепко и спокойно, мне ничего не снилось. Когда я открыл глаза, в комнате было светло. Вставать не хотелось, и я еще минут пятнадцать повалялся в постели. Сквозь занавески пробивался солнечный свет, и появилась надежда, что день будет хорошим. Но пора вставать. Усталости я не чувствовал и потянувшись отбросил одеяло. Натянул джинсы вышел из комнаты. Тетя Катя уже хлопотала на кухне и, увидев меня, заулыбалась:
– Проснулся. Сейчас завтракать будем.
– А который час?
– Уже начало первого. Ты сегодня долго спал, да и куда тебе торопиться, отдыхай.
– Ничего себе завтрак. Обедать уже люди собираются.
– А что люди! Когда проснулся, тогда и утро.
– Я в душ, – и прошел мимо нее.
Подставив свое тело струям воды, я чувствовал, как они бьют по телу. Подставляя им свои бока, пытался смыть остатки вчерашней усталости, которая, в общем исчезла.
Хороший сон – хорошее лекарство от усталости. Наслаждение водой передавалось мне с каждой каплей. Я ловил струи губами, набирал в рот воду, и выпускал струю. Подставляя лицо, я получал легкие удары струй по векам, щекам. Я подставил шею, наклонив голову. Иногда стоял неподвижно, отдавшись во власть потоков воды, давая им возможность безмятежно стекать по телу. Собирал в ладони воду и опускал в них лицо. В общем наслаждался. Уже потом, завершив процедуру намыливания, принял контрастный душ. Растер себя полотенцем и, одевшись, вышел к столу.
Завтрак уже стоял на столе, завтрак, которого я давно не ел. Чайник, банка кофе и что-то на тарелке, прикрытой салфеткой. Я потянул носом, пахло сдобным. Сев за стол и сняв салфетку, увидел чудо. На ней лежали свежеиспеченные пирожки, открытые, в виде треугольников, со сладкой начинкой.
– Это чудо. Как давно не ел домашних пирожков.
– А что мать не печет?
– Да она бы испекла, если бы знала, когда я приду. Я же, как стихийное бедствие появляюсь внезапно.
– Вот то-то и оно, все вы молодые живете сейчас, как стихийное бедствие. Все куда-то торопитесь, суетитесь. Нет, чтобы остановиться, оглядеться. Куда бежите, зачем? Всех дел все равно сделать не успеете. Не умеете вы выделять главное. Все для вас важное и главное. А так не бывает.
– Твоя, правда. Я только здесь чуть-чуть стал понимать, что есть иной ритм жизни.
– Ритм ритмом, а пироги ешь.
Я налил себе чай и, взяв пирог, надкусил его: – С малиной. Из своего сада?
– Конечно. Из свежей ягоды, не из варенья. А ты что чай? Ты же по утрам кофе пьешь?
– Да ты что! Разве можно пироги с кофе. Я же вкуса не почувствую. Нет, только с теплым чаем. А откуда свежие ягоды?
– Мы по – старинке храним. Раньше в погребе, а сейчас в холодильнике замораживаю. Еще сушу. Она аромат так сохраняет. Ты ешь.
Я налегал на пироги. Какое я испытывал блаженство, описать не смог бы. Это может понять только тот, кто хотя бы раз ел домашние пироги. Конечно, с пирогами из печи не сравнить, там вообще вкус иной, но все же.
Съев не менее шести штук, я, отдуваясь, отодвинулся от стола:
– Все, иначе лопну. А ты сама, что не ешь?
– Я потом, не думай обо мне. На ужин, что готовить? Ты там всего привез, я не знаю, за что браться.
– Не утруждай себя, отдыхай.
– Юра, Юра. Вот уедешь, тогда отдохну. Тебе еще не понять, что готовить бывает в радость. Я не просто сижу перед телевизором, я занята, а это для меня важнее. Так что?
– А приготовь-ка ты печеночку с лучком.
– Как захочешь, так и сделаю. Что делать собираешься сейчас?
– День солнечный, надо пользоваться. Пойду, погуляю. В лес схожу, воздухом подышу, аппетит нагуляю.
– К Степану пойдешь?
– Если будет не поздно, зайду, а так не планирую.
– Поздно придешь?
– Нет, сегодня не так, как вчера.
– Юр, ты извини меня старую, но вот смотрю я на тебя. Мужик ты видный, обеспеченный, а один. Не правильно это.
– Возможно.
– Неужели нет подходящей женщины?
– Есть. Я не подходящий. Весь в делах, заботах. А если серьезно, то не сложилось как то. А жениться ради того, чтобы была семья, не хочу. Это не семья, а так сожительство.
– Что тогда уехал от нее? Не просто же так в нашу глушь приехал?
– Сюда уехал от себя. Она ушла. Она самостоятельная женщина, умная, красивая, но видимо тяжело ей со мной.
– Жалеешь?
– Жалею. Но в последние дни, что здесь, как-то уходит прошлое на второй план.
– Так может быть надо поговорить, вернуть?
– Нет, возвращать нельзя. Возвращаться надо самостоятельно, без уговоров.
– А придет, согласишься?
– Не знаю, все покажет время.
– Время ничего не покажет, если есть чувства, то он их только успокаивает. Вон Ксения у Степана? Видная женщина.
– Видная, – согласился я, – но не моя. Я ей испорчу жизнь. Нет у меня к ней ничего.
– А у нее к тебе есть.
– Почему так решила?
– По ее глазам. Глаза не обманешь. Я как-то ее видела, так все, как по книге прочитала.
– Пройдет. Пойду, – встал из-за стола, оделся и вышел из дома. День действительно был приятный: солнечный, теплый для этого времени года. Я не торопливым шагом направился к месту, где встретил Ксению. Шел не спеша, распугивая мелких насекомых. Подобрав суковатую палку, ворошил листья. Так дошел до поваленного дерева. Еще издали я приметил, что на нем сидит женщина, а подойдя ближе, узнал Наташу.
Заслышав шаги за спиной, она обернулась.
– Добрый день, – поздоровался я.
– Добрый, – голос ее был глубокий, который я слышал впервые. Было в ней что-то такое, особенно в голосе, что шло из глубины, от сердца.
– Можно присесть?
– Конечно, места хватит.
Я перешагнул через дерево, сел рядом и посмотрел вдаль.
– Осень потихоньку наступает. Листьев мало, все опадают, – решил я скрасить молчание, – а вы часто здесь бываете? Я здесь Ксению увидел впервые. Такое впечатление, что это место многих притягивает.
– Здесь тихо, спокойно. Глаза отдыхают, когда смотришь вдаль.
– Так может быть, я помешал?
– Нет. Нисколько.
– И вы сюда ходите одна? Вот так посидеть?
– Как видите, но это бывает редко.
– А вы красивая, – и посмотрел на нее.
– Я знаю.
На моем лице выразилось удивление. Не часто женщина, вот так буднично, отметит факт своей внешности, без кокетства, без благодарности за комплимент. Просто подтвердила факт и все.
– Удивлены? – заметила она, увидев выражение моего лица.
– Удивлен, не скрою. Ваша простота и убежденность привлекают еще больше.
– Это комплимент?
– Это констатация фактов.
– Хорошо, а то намеков на разные предложения я уже наслушалась.
– Есть один минус. У вас грустные глаза.
– Какие есть, но это не значит, что я в унынии. Просто спокойная.
– Всегда?
– Теперь почти всегда.
– Что значит теперь?
– Ничего не значит. Раньше была моложе, жизнь была другой, окружающие воспринимали иначе. Но это не значит, что не могу улыбаться, к счастью, не разучилась. Повода нет.