* * *
Торфяные поля как шахматные квадраты. И если смотреть с самолета, то кажется, что на черных квадратах, разделенных узкими зелеными линиями, копошатся стаи белых птиц.
Но это если смотреть с самолета.
А вблизи - это бригады торфяниц. У каждой женщины на глаза надвинут белый платок, и все, независимо от возраста, в белых лифчиках и длинных, почти до колен трико, сиреневого или светло-коричневого цвета.
Мужчины здесь появляются редко, быстрой походкой, роняя по дороге: "Привет, девушки, как дела? Давай, давай!"
Официально у торфяниц восьмичасовой рабочий день. Неофициально - с пяти утра до восьми вечера.
Это их собственная инициатива. Фае так и сказали:
"Отдыхать будешь дома. Сюда приехала заработать".
Торфяницы выполняли по две-три нормы. А заработки были большие. По сто пятьдесят рублей в месяц.
Вечером девчата еще умудрялись ходить на танцы. Фая валилась в постель. За месяц она прочла всего пятнадцать страниц книги.
В воскресенье Фая посещала красный уголок, просматривала газеты.
В ее комнате никто не читал ни книг, ни газет. Радио включали, когда передавали хор Пятницкого.
У каждой девушки над кроватью вместе с фотографиями прилизанных киногероев и кошек (эти фотографии продавали в поездах глухонемые) висела еще карточка какого-нибудь солдата.
Однажды торфяниц собрали на митинг. Выступало несколько мужчин и одна бригадирша. Выступавшие клеймили позором империалистов, напавших на Египет. Единогласно приняли резолюцию протеста.
Последствия митинга были неожиданные. Одна бригада в полном составе сбежала в родную деревню, скупая по дороге соль и мыло.
С тех пор, когда Фаина бригада делала перерыв на обед и женщины, поев хлеб с нехитрой снедью, отдыхали, ложась в кружок тут же на поле, Фая рассказывала о международном положении.
Женщин тянуло к международному. Никто не хотел войны. Но географические понятия были у них на грани фантастики. После того как Фая объяснила, что Египет находится в Африке, ей прощали неловкость и нерасторопность в работе. А работали бабы, как звери. Ни один мужик за ними бы не угнался. И Фае самой нравились эти политбеседы. Нравились еще и потому, что тогда бабы не вели между собой бесконечные разговоры на гинекологические темы, от которых Фаю выворачивало.
Смотря на лица своих соседок (лоб в морщинах, квадратный тяжелый подбородок, маленькие острые глаза), на их монументальные мужские медвежьи фигуры (каково же было удивление Фаи, когда она узнавала, что женщинам всего 28-30 лет), Фая вспоминала белые одухотворенные лица и стройные фигуры женщин из кино. Она вспоминала те слова, которые мужчины говорили этим женщинам.
А тут? Судя по разговорам, все очень просто. По-скотски. Да неужели найдется мужчина, который пожелает одну из ее соседок? Фая смотрела в зеркало. Нет, и она такая.
* * *
Вернувшись в Челябинск, Фая поступила работать в магазин. Там была хорошая заведующая, относившаяся к Фае, как к дочери. Фая подружилась с продавщицами. Она стала даже секретарем комсомольской организации. Вместе с девушками она увлекалась лыжами и стрельбой. Весной Фая получила третий разряд. О мальчиках Фая не думала.
Но муж сестры устроился на работу в Н-ское соединение. Сестра уезжала из Челябинска. Заведующая магазином, подруги уговаривали Фаю остаться. Фае очень хотелось остаться. Она мечтала поступить осенью в техникум. Но она боялась остаться одна. Она уехала с сестрой.
* * *
Каждую субботу и воскресенье из всех окрестных деревень в расположение соединения шли девушки. Они приезжали на автобусе за 20 километров. Они брели по узким тропинкам в сапогах, неся в руке туфли. Вечерами в субботу и воскресенье солдаты устраивали танцы.
Сначала Фая тоже ходила на танцы. Потом ей надоело.
Однажды зимой она принимала участие в стрелковых соревнованиях и заняла первое место среди женского обслуживающего персонала.
На соревнованиях она познакомилась с солдатом Колей. Он был татарин, воспитывался в детском доме. Неожиданно Коля сделал ей предложение. Может, потому, что Коле оставалось служить еще полтора года, может, потому, что она не восприняла это всерьез, или потому, что не испытывала к нему никаких чувств, Фая отказала.
К весне у Фаи сохранилась только одна мечта: скорее уехать отсюда.
Она тосковала по Челябинску, по подругам. Вера, одна из бывших челябинских подруг, прислала Фае письмо. Вера писала, что приехала в Акмолинск, и живет в общежитии, и работает на стройке, и что там очень интересно, и много интересных ребят, и чтобы Фая обязательно к ней приехала, и работа для нее найдется.
Фая несколько раз перечитывала письмо, а потом пошла на железнодорожную станцию. Она знала, что любой поезд довезет ее до Акмолинска. Но до станции она не дошла.
Военный поселок стоял на берегу реки. Фая остановилась на мосту и долго смотрела в воду, которая уже скинула с себя лед. Река была по-весеннему мутная и бурливая. Какой-то детский, уже забытый страх проснулся в Фае. Куда я поеду одна?
Между тем, жить с сестрой становилось все тяжелее. Фае надоели вечные придирки и упреки, надоело каждую ночь притворяться, что спишь, и слышать возню на кровати сестры.
Работа в столовой Фае не нравилась. Фая очень редко выполняла план. То у нее пропадали деньги. То пропадала посуда. Все это вычитали из зарплаты.
Официантки мечтали выйти замуж за офицеров. У одних были какие-то сложные романы, другие, видимо потеряв надежду, откровенно гуляли.
В столовой Фаю считали растяпой. Молодым офицерам доставляло удовольствие подсмеиваться над ней, особенно когда было много работы и Фая нервничала и суетилась.
* * *
Однажды вечером в столовой задержался молодой капитан. Фая обратила на него внимание еще несколько дней назад, когда он впервые пришел в столовую. Капитан обычно терпеливо ждал своей очереди, не грозился вызвать заведующую, не смеялся над Фаей, не пытался подмигивать и щупать самую разбитную официантку Настю.
Капитан спросил у Фаи, почему она такая злая?
- Я не злая, жизнь у меня тяжелая, - ответила Фая.
- Так расскажите, в чем дело.
- Подождите, вот уберу посуду, поговорим.
Капитан остался ждать.
Фая рассказала ему всю свою жизнь и пыталась объяснить свои сложные отношения с вилками, ножами, деньгами и другими официантками. Рассказала она это потому, что ей просто хотелось перед кем-то высказаться. Капитан слушал ее внимательно. Потом сказал, что он здесь в командировке от штаба округа и у него много своих дел, но что он обязательно поговорит с заведующей столовой.
Несколько раз случалось, что кто-нибудь из офицеров вел с Фаей подобные беседы, после чего следовало приглашение пойти в лес погулять или прийти в гости в гостиницу.
Но капитан больше ничего не сказал, попрощался и ушел.
На следующий день капитан говорил с заведующей. Но Фая сама понимала бесполезность такого разговора. Торговое дело хитрое, а к Фае самой можно было предъявить много претензий.
Капитан старался садиться в тот ряд, который обслуживала Фая. Однажды к столу капитана сел генерал из округа. Генерал долго выбирал блюда. Фая повернулась к нему спиной и спросила у капитана: "Что вы хотите?" На следующий день капитан сказал:
- Фая, в армии субординация, нельзя же спиной к генералу!
- А мне все равно, - ответила Фая и посмотрела в глаза капитану.
Капитан рассмеялся.
Вечером Фая предложила:
- Мы с Ниной сегодня ночью будем разводить костер и печь картошку. Пойдемте с нами.
Ночью они втроем сидели у костра, и капитан долго рассказывал. Он много ездил, много видел. Он говорил, что Фае надо уехать на большую стройку или на большой завод, и там ей будет интересно, и там у нее начнется новая жизнь. И это надо сделать обязательно. Фая рассказала о письме Веры из Акмолинска. Капитан сказал, что ей надо ехать к Вере.
Нина, у которой был долгий роман с одним лейтенантом, молча смотрела на костер и загадочно улыбалась.
В субботу вечером Фая пришла на танцы в офицерский клуб. Капитан сидел в стороне и слушал духовой оркестр. Сам он не танцевал. Фая подошла к нему:
- Вам, наверно, скучно у нас? В городе, наверно, интереснее?
- Нет, я привык ко всему.
После танцев Фая задержалась у выхода. Она боялась сама себе сознаться, но она знала, что если капитан к ней подойдет и скажет: "Фая, пойдемте со мной", - то она пойдет с ним и будет все, что он захочет.
Заметив Фаю, капитан остановился:
- Фая, я завтра уезжаю. Желаю вам всего хорошего. Спокойной ночи.
Фая очень холодно с ним попрощалась, а когда шла по темной аллее домой, заплакала.