- Ну и не верь, - Игорь тоже включился в беседу. - Вера это дело бестолковое. А они не верят, они себе на уме. Все, кто себе на уме - выживают. А ты, вероискатель, сгниёшь под зубами белок и бешеных коров.
Я не ожидал, что они такие пессимисты. И замолчал, захотелось немного подумать, побыть одному. Но не так одному, как заключённый в колонне идущей на работу, а так вот - перед костром в кругу света. Да нет, наверное, всё-таки в кругу товарищей. Уже не в силах сопротивляться сну я завалился на мягкую прошлогоднюю хвою. Хрен с ними с белками. Хотя… Ведь не трогали они меня, только с лёгким писком от моих пинков разбегались, когда я лётчика с дерева снимал. Шипели и отскакивали. Вот видишь. Меня боятся. Спать…
Глава десятая
Холодная, сладкая и прозрачная вода неслась прямо со скалы на меня. Я пытался открыть рот и напиться, мне казалось, что я выпью сейчас весь это водопад. Я тянулся к воде руками, и поток воды разбивался о ладони и не достигал моего лица, не попадал в рот. От этого хотелось пить ещё больше, а тут прямо из падающей струи стали выскакивать гадкие рыбы. Таки худые, как длинные ремни, и зубы у них были розоватые и резцы впереди, как у зайцев. Я понял - сейчас они меня сожрут… Я пытался убежать, но вода катилась по моим рукам и становилась вязкой, не отпускала меня. Я вырывался - не получалось, я закричал и рванулся изо всех сил. И естественно, проснулся. Уже рассвело. Костёр не подавал признаков жизни, но ещё хранил тепло. Ребята мирно спали. Кто где, лишь бы поближе к костру. Я посмотрел на часы - скоро шесть. В шесть подъём, а что если приедут эти? Проверять, а все спят? Так шлёпнут же! И меня первого. Я не разбудил.
- Эй, люди! - тихо позвал я. - Вставайте, утро уже.
Единственный, кто отреагировал на мои слова, был Женя, он разлепил один глаз, нашёл им меня и тихо пробурчал:
- Ты совсем сбрендил? Начальник тоже мне, - и отрубился.
- Паааадъем!!! - я заорал просто по-звериному. Никогда не думал, что у меня такой гнусный голос может получится. - Строиться!
Резкий окрик подействовал, все вскочили как ошпаренные. И сразу опустились на землю. Реакция была примерно как у Жени.
- Так мужики, - я не стал дожидаться, пока все опять заснут. - Если сейчас приедут полицаи и увидят, что мы тут дурака валяем, можете догадаться, что будет.
Это подействовало, как ушат холодной воды. Я ожидал, что начнут бурчать: "Ой, да кто там приедет, да, что ты такой трусливый?" Но, наверное, время, проведённое в лагере, стимулировало фантазию и представить последствия сумели все и достаточно ясно.
У родника поплескали в лицо водой, опять, как и вчера, посетовали на отсутствие котелка. И позавтракали земляникой. Вечером было как-то не до неё. Потом, посоветовавшись, решили замести некоторые следы. Раздули костёр, накидали веток и сожгли все кости и шкурки, оставшиеся от вчерашнего банкета. Пришлось костёр развести, как следует, чтобы не воняло жжёным. Зачем давать повод для подозрений?
Потом начали изображать работу - пилить мелкие деревья на примерно обозначенном вчера участке. Как раз вовремя. Полицаи не заставили себя долго ждать. Гул знакомого микроавтобуса мы услышали издалека. Приехал не только начальник Зубо, но ещё штук пять полицаев. Все при полном вооружении. Мы, как положено, построились и я, тоже, как положено, доложил Зубе, мол, всё в порядке, за вчера-сегодня мы предали земле безвременно погибшего строителя. И вручил ему документы и пистолет. Жалко было пистолет. Но вдруг он числился?
- А костёр зачем? - Зубо задал, как мне кажется, неуместный вопрос.
- Во избежание повторного нападения агрессивной фауны и неуправляемой флоры.
- Умного из себя корчишь? - Зубо, по-моему, понял мою иронию, а может, и нет.
- Происшествия были? - не прекращал он допрос.
- Были, - я не мог не сказать о пилоте. - Обнаружен мёртвый труп погибшего военного лётчика и обломки его самолёта. Тело также предано земле во избежание привлечения.
Наверное, должность обязывает. Никогда не мог подумать, что из меня, как дерьмо из канализации, будет плавно литься подобная речь. Даже не задумываясь, я нёс эту чушь.
- Оружие при нём было? - строго спросил полицай, стоявший за спиной Зубо.
- Так точно! Пистолет, но не такой как у погибшего, а большой, - как мне противно, ещё честь начну отдавать. - Мы его закопали вместе с покойником.
- У какого погибшего? - полицай надулся от возмущения. - Выучился, а говорить по-людски не можешь.
Ну не знал, я как Пуговкина по имени. Или по званию. Ляпни я, что у полицая…
- У героически погибшего сотрудника лагеря социализации. Того, что с вами вчера прибыл, - выкрутился я.
- Так. Ты, Пашкин, - Зубо кивнул на того, что задал вопрос об оружии, и ты…, - и замолчал. По-моему, он даже не знал, как меня зовут.
- Пашкин, пусть тебе старший по группе выделит двух человек. Лётчика откопать и обыскать. - Зубо придумал, чтобы никак меня не называть.
Я кивнул, Рубану и Пете - они были самые, ну как бы сказать, прочные, и они вместе с Пашкиным пошли вглубь леса откапывать несчастного пилота. Да простит он нас, меня в первую очередь. Но если бы я не сказал о нём, а эти знали, что тут упал самолёт и потом нашли бы могилу… Пусть мёртвый поможет живым.
Зубо приказал продолжать работу. Но чувствовалось, что сам он и другие полицаи находились в напряжении. Действительно, а если оружие у нас? Да и не только пистолет.
А Лёша Шарый так одобрительно на меня посмотрел. Он больше всех орал - спрячем оружие, пригодится!
Мы пилили не долго. Как только вернулся Пашкин с нашими и доложил Зубе, тот приказал прекратить работу и построиться. Он сообщил, что доверяет нам продолжить работы с ослабленным конвоем. Теперь старший по группе - он кивнул на меня - будет ответственный. А перед обедом придёт машина и заберёт нас в лагерь. Я вежливо спросил, как насчёт приёма пищи, но ответа не получил. Зубо вручил мне клочок бумаги - там был начерчен план расчистки участка, и они все уехали. А мы остались. С чувством глубокой неудовлетворённости.
- Хоть бы котелок попросил у них, - резюмировал Шарый.
- А по котелку, - обозлился я, - не хочешь?
По котелку не хотел никто.
Мы постояли и с большим трудом вернулись к своей работе. Постепенно расшевелились, вошли в ритм и стали валить сосны как заправские бобры. Или кто там сосны валит? Только время от времени бегали в кусты. Желудки не очень хорошо перенесли вчерашнюю нагрузку.
А меня всё время мучило, что-то ускользающее из памяти, какой-то очень важный фрагмент сегодняшнего разговора с главным, с Зубо. Да, вот! Он не помнил, да и не знал, очевидно, как меня зовут. И никто никогда из полицаев не называл нас по имени. Юзика называли по фамилии, и ещё двух-трёх человек. Но вот меня, или кого-то из нашей группы - никогда. Они что, в картотеку не заглядывали? А есть у них картотека? Ведь никто нас не переписывал, не спрашивал ни имени, ни фамилии. А ведь создавалось впечатление, что у этих сентов всё на высоком уровне, всё учтено. Вроде как они выбрали в полицаи самых преданных, организовали эти лагеря, и систему эту жуткую. А ведь не было в нашем лагере ни разу ни одного сента. Как нам документы выпишут, когда освобождать будут? Или не выпишут? Или не освободят? Может, это просто ненужные мысли, но я поделился с Куликом. Тот просто остолбенел:
- Слушай, а ты прав. Надо думать, выяснять.
Ну, это я и без него понимаю.
К обеду действительно за нами приехали. Но не только шофёр. Ещё Зубо с каким-то незнакомым типом. Судя по всему, это был его приятель. Уж сильно от них несло перегаром.
Зубо в пол-уха выслушал доклад и приказал садиться в автобус и ждать. А сам повёл своего друга показывать полянку. Что-то руками махал, тыкал пальцем в сторону ручья и жизнерадостно объяснял. Потом они сели на передние сидения и главный приказал:
- Заводи! - как таксисту в кино.
Пока водитель жужжал стартером, они продолжили разговор. Я только уловил отрывок фразы:
- А банька у меня тут будет! Закачаешься! Тут же ручей ключевой!
Так вот что за объект мы строим - виллу для Зубы. Кстати, те веники проклятые так и гниют под забором. Интересно, а как Зубу на самом деле зовут? А то ляпну кличку не к месту. А может, мы здесь только на полицаев работаем? А может, это никакой не лагерь социализации??? Где мы вообще? Хотя, какая разница, всё равно первый патруль нас прихлопнет, попадись мы вне лагеря без документов. Интересно, эти документы, они существуют на самом деле?
- Господин начальник, разрешите спросить? - я решил сыграть дурачка.
- Спрашивайте, - ответил почему-то не Зубо, а его приятель. Наверное, он был старше по чину. Их чину. Знать бы их иерархию. Хотя зачем?
- А по каким критериям определяется уровень социализации, - тут я задумался, не сказать же "заключённых", - воспитанников лагеря?
- А? - тот ничего не понял. Ну, как водится, чем главнее, тем тупее.
- Он спрашивает, когда опустят домой, - это шофёр пояснил, и заржал. - Это у нас группа заученных, они по-русски слова сказать не могут.
Судя по всему, вопрос для чина был очень неожиданным. Он открыл и закрыл рот, потом сообщил:
- По заключению лагерного руководства, - и, казалось, сам обрадовался найденному решению. - Как решит начальство, так и топай куда хочешь!
- И документы выпишут? - я не унимался.
- Выпишут - выпишут! - закивал начальник. - Всем выпишут.
И отвернулся, показывая, что аудиенция закончена. И захлебал что-то из фляжки, которую ему Зубо протянул.