Арестованных членов комитета и и их близких свозили в Загородную тюрьму в Марфино. Забрали в общей сложности тридцать пять человек. Как и прежде, Пашка стал связующим звеном между Хозяином и Лаврентием. Ежедневно бывая в Загородной тюрьме, он докладывал вождю о ходе следствия. Евреев привезли в тюрьму, содрали с них дорогие костюмы и, обрядив в рваное тряпье, передали следователям. Одни из следователей кричали, оскорбляли арестованных, другие уговаривали, обещали не трогать семьи и смягчить наказание в случае добровольного признания. Допросы проводились по несколько суток кряду. Следователи менялись, а подследственные без сна, воды и пищи сидели в кабинетах. Евреи, зная, что их ждет, отказались давать показания. На протяжении года к ним применялись меры психологического и физиологического воздействия, но воля подследственных не была сломлена. Тогда Хозяин велел Берии применить все возможные меры физического воздействия. Расширили круг взятых под стражу. Арестовали всех родственников членов комитета - их предполагалось использовать в качестве свидетелей. За ними последовали близкие и дальние друзья, знакомые. За ними последовали еврейские писатели, поэты, артисты. Сталин, всегда осторожно относившийся к интеллигенции, особенно ненавидел и боялся творческую интеллигенцию. Лаврентий подогревал эту ненависть. Он постоянно твердил, что евреи - не работники, вообще никуда не годятся, и в коммунизм их брать нельзя. Одновременно шел процесс изгнания евреев из вооруженных сил. Лишь немногим из них удалось удержаться ценой перевода в Сибирь, на Дальний Восток, районы Крайнего Севера. Половина представителей еврейской творческой интеллигенции была арестована, находилась под следствием в ожидании большого процесса. Правда, кое-кого из этих евреев расстреляли или отправилди в лагеря, не дождавшись этого процесса.
С применением пыток евреи стали давать показания. Появилась "первая ласточка" и среди членов Антифашистского комитета. Дала показания его секретарь. Она попала в лапы следователей еще ежовской закалки, для которых понятия законности, морали и нравственности были ничем. Любой ценой они вырывали показания у любого арестованного. Ознакомившись с протоколами допросов, Берия с Пашкой пригласили следователей, чтобы поздравить с успехом.
- Даже тебе не пришлось подключаться! - ликовал Лаврентий, обращаясь к Жихареву.
- Как вам это удалось? - спросил Пашка шкафообразных мужиков.
- Сиськи отрезали и в эту-самую поллитровку затолкали. Призналась, как миленькая, - последовал ответ.
- Эта первая из комитета. Есть еще показания кое-кого из родни друзей. Но пока маловато. Будем раскручивать дальше. Теперь на очереди Лина Штерн. Хорошо будет, если даст показания Жемчужина. Но с ней надо аккуратно - как-никак жена Молотова. Поэтому ее не пытаем. Крепкий орешек генерал Арон Кац. Удастся расколоть эту группу - дадут показания остальные, - размышлял вслух Берия.
- Поручите Штерн и Жемчужину, а после Каца - этим мужикам, - предложил Пашка.
Вскоре дала показания Лина Штерн. Мужики сначала жестоко ее избили. Потом показали орудия пыток и подробно рассказали, как будут мучить. "Неожиданно заглянувший" следователь интеллигентного вида пообещал, что Лину избавят от мучений и сохранят жизнь, если она даст показания. Довольно быстро сдалась и Жемчужина. Несколько суток допросов стоя, несколько суток карцера, несколько избиений сделали свое дело. Следом начали сдаваться остальные члены комитета и их родня. А вот с генералом Кацем и поэтом Перецем Маркишем пришлось повозиться, но и их сломили ежедневные пытки.
Вместо быстрого следствия дело растянулось на 4 года. "Крымское дело", как велел его назвать Хозяин, охватывало все большие круги еврейской интеллигенции. Уничтожались целые семьи и поколения. Наконец, Сталин решил, что еврейская интеллигенция достаточно обескровлена, а еврейский народ подавлен морально. Кроме того, в западной прессе началась кампания по защите советских евреев. К тому же репрессии затронули научные и педагогические кадры. В результате чего в подготовке новых специалистов для всех отраслей народного хозяйства возникла тупиковая ситуация. Такая ситуация стала складываться и в развитии науки. Это тоже не устраивало Хозяина. Он решил приостановить репрессии, осудить евреев без громкого процесса.
- Как быть с членами Антифашистского комитета? - спросил Берия.
- Провести закрытое судебное заседание. Мужиков расстрелять, женщин приговорить к длительным срокам лишения свободы. Исключение сделаем Жемчужиной. Ее сослать под надзор местных органов, - ответил Сталин.
- Одна женщина, секретарь комитета, сильно пострадала. Ее нельзя выпускать на глаза людям, даже зекам.
- Почему сразу не сказал? Расстреляйте и ее!
Наступила ночь 12 августа 1952 года. Осужденных членов комитета сосредоточили в одном из помещений Загородной тюрьмы.
- Пятнадцать лет тому назад, в это же время и Ягоду в расход пускали. Ты, я слышал, присутствовал при это? - задал Лаврентий вопрос Пашке.
- Пришлось, - ответил тот.
- Ну почему же пришлось? Ты участвовал в уничтожении врагов народа. Если мне не изменяет память, даже орден за это получил.
- У вас прекрасная память, Лаврентий Павлович.
- Расскажи, как его кончали?
- Вообще-то все весьма прозаично: забили стальными прутьями.
- Оригинально! В выдумке Ежову не откажешь. Принесите стальные прутья! - приказал Лаврентий охранникам.
Вскоре молодцы вернулись в кабинет с охапкой стальных прутьев разного диаметра.
Жихарев пропусти вперед Берию. За ними прогрохотали сапогами шкафообразные следователи. Евреи со скованными за спиной руками ждали своей участи. Отперли небольшую камеру. В нее затолкали бывшего генерала Каца и женщину-секретаря. Пашка поставил ее на колени и, оттянув за волосу голову назад, ударил прутом по переносице. Прут со свистом вошел женщине в лицо, и она обмякла. Пашка отпустил ставшими красными волосы, и тело упало на пол. Рядом с ним следователь разделывал прутом Каца. Тот брыкался, лежа на полу, и брызгая кровью, материл убийцу. Наконец, Кац затих.
В камеру втолкнули Маркиша. Его тоже поставили на колени, оттянули голову назад. Свистнул прут. Удар оказался неточным. Поэт охнул и дернулся. Второй удар тоже оказался неточным - прут прочертил на лбу кровавую полосу. Лишь третий удар достиг цели.
- Да ну их! - махнул рукой Берия. - Пусть наши ударники-следователи продолжают! Им ордена зарабатывать надо, а мы пойдем коньяк пить. После вчерашнего ужина у Кобы нутро горит и голова раскалывается.
За участие в расследовании "крымского дела" Пашку наградили третьим орденом Ленина, а затем нежданно-негаданно присвоили звание генерала-полковника. Выразив благодарность вождю, он спросил: не повредит ли все это его отношениям с Власиком. Официально будучи пашкиным начальником, тот по-прежнему оставался генерал-лейтенантом.
- Что тебе Власик? У него своя работа, у тебя - своя. Да и Власик последнее время не на высоте: ищет, где бы рюмку схватить, а работать стал плохо. На отдых ему надо… - ответил Сталин.
Пашка догадался, что и здесь не обошлось без Лаврентия. Прошло несколько дней и его догадки подтвердились. Не смотря на ранний час, в Кунцево приехал Берия. Его сопровождали трое охранников в синих габардиновых пальто и широкополых шляпах.
- Пойдем! - тихо сказал Лаврентий, заглянув в пашкину комнату. - Власика брать будем.
- Власика? - удивился Пашка.
- Власика. Он английским шпионом оказался.
Власик сидел в своем кабинете и опохмелялся.
- Гражданин Власик, вы арестованы по подозрению в работе на английскую разведку, - объявил Лаврентий.
- Да как же так?! Да что же это такое?! - обомлел Власик.
На него надели наручники, сорвали погоны и орденские планки, обыскали. В кармане кителя нашли проект постановления Совета Министров.
- Теперь понятно, по каким каналам шла утечка правительственной информации, - удовлетворенно хмыкнул Лаврентий.
- Простите, братцы! Бес меня попутал! В одной из комнат на полу эта бумага валялась! - упал на колени Власик.
- А ты ее подобрал, чтобы сдать в макулатуру? - глумился Берия.
Стонавшего и брыкавшегося Власика погрузили в ЗИС Лаврентия и увезли в Москву. Около часа дня проснулся Хозяин. Он вызвал к себе Власика. Вместо него в спальню вошел Берия.
- Куда Власик запропастился? Где он опохмеляется? - спросил вождь.
- Власика пришлось арестовать, Коба. Оказалось, что он крадет у тебя правительственные документы. Мы его увезли разбираться.
- Что? Документы со стола тырить? - взметнул брови Сталин.
- Так точно, товарищ Сталин! - подтвердил заявление Берии Пашка. - Я присутствовал при обыске Власика. У него нашли правительственные документы.
- Разберитесь! Только смотри, Лаврентий, чтобы без летальных исходов и телесных увечий, - предупредил Сталин. - А ты, Жихарев, принимай хозяйство. К этому все шло…
Берия поздравил Пашку с новым назначением, когда они прогуливались по саду в ожидании машины.
- Вот видишь, Павел, я умею быть благодарным. Я умею ценить людей и отмечать их заслуги. Теперь в органах ты - второй человек после меня.
- А как же Кобулов и прочие замы?
- Эти люди - временные союзники. Они со мной, пока я им нужен. Станет мне плохо - тут же продадут меня.
- Какую же роль вы отводите мне, Лаврентий Павлович?