- Да я ее немного в попку. Думал - ничего, а она коньки отбросила, - потупился воспитатель - зверообразный детина с маленькими голубыми глазками на квадратной роже.
- Зачем это сделал? - вытащил Пашка из Иры черенок.
- Для интереса, - пряча глаза, ответил воспитатель.
- Наручники! - приказал Жихарев.
- Да, что же это такое! Из-за какой-то заключенной меня в тюрьму или на фронт?! - завопил детина.
Закончить тираду ему не дали. Подсечкой его сбили с ног и заковали в наручники. Пашка несколько раз врезал воспитателю по физиономии черенком от лопаты. Детина выплюнул пяток выбитых зубов. По его полушубку потекла кровь. Жихарев велел снять с воспитателя брюки. Конвойные с удовольствием выполнили этот приказ. Затем Пашка перевернул одну из табуреток и велел посадить детину голым задом на ножку. Тот пытался сопротивляться, но дюжие охранники снова сбили его с ног. Кто-то сбегал за топором и заострил ножку. Ножом обрезали полы полушубка, чтобы не мешали. Острие ввели воспитателю в анальное отверстие, а затем, приподняв детину посадили его. Что-то щелкнуло, детина закричал, струя крови хлынула на пол. Лицо воспитателя покрылось потом. Он непрерывно кричал, все глубже насаживаясь на ножку. Наконец, крики перешли в стоны, сменившиеся хрипами. Лицо воспитателя пожелтело, он глубоко вздохнул и замер.
- Жмурик! - доложил пожилой охранник.
- Надо же, три часа прошло! - глянул на часы Вася Фомин.
- К похоронам готовы? - спросил Пашка.
За это время для Иры сколотили гроб и выкопали отдельную могилу. Иру одели и положили в гроб.
- Товарищ комиссар первого ранга! Дозвольте шубку оставить! Она ей теперь ни к чему, а у меня дочка такого же роста, как покойница, - попросил пожилой охранник.
Иру похоронили в отдельной могиле, засыпали холмик лапником. Воспитателя отнесли в морг, где врач выписал заключение о смерти от геморроя. Пашка с Васей, погрузив в машину пьяного водителя, отправились в Свердловск. Оттуда Жихарев позвонил Лаврентию. К своей чести, в отличие от других соратников вождя, он не укрывался в Куйбышеве, а все время был в Москве.
- Задание выполнено, товарищ нарком. Заключенный Радек скрылся в неизвестном направлении.
- Хорошо! Только что же в Первоуральске за начальство, у которого заключенные скрываются? Что будем с Фоминым делать?
- Думаю, Лаврентий Павлович, Фомина надо расстрелять.
- Действуй! - положил трубку Берия.
- Понял? - обернулся Пашка к присутствовавшему при разговоре начальнику областного управления.
- Понял, сейчас распоряжусь.
Через несколько минут они спустились в камеру, куда поместили Васю Фомина.
- Гражданин Фомин! Вы способствовали побегу особо опасного политического преступника Радека. Военным трибуналом вы приговорены к высшей мере наказания - расстрелу, - объявил Жихарев.
- Паша! - упал на колени старый друг, которому Жихарев выстрелил в лоб.
За эту операцию Пашку наградили орденом Отечественной войны второй степени.
- Мы только что учредили этот орден, но пока не торопимся им награждать, - сказал Хозяин. - Во-первых, народ еще не привык к новым орденам. Во-вторых, мы все еще отступаем, и введение новых наград может быть неправильно понято фронтовиками.
Жихарев снова осел на даче вождя. На его глазах шло вытеснение русской обслуги и охраны. К середине войны в окружении Сталина остались только трое славян: Власик, Поскребышев и Пашка. Остальное окружение стало преимущественно мегрельским. Менялось питание Хозяина и свиты. Если до конца сорок первого года все перебивались бутербродами с сыром и колбасой, то в сорок втором уже появились супы и вторые блюда. После Сталинградской битвы вновь на столе вождя начала красоваться икра и осетрина. Сталин приказал отозвать из действующей армии всех организаторов рыбного промысла, всех специалистов по приготовлению икры, копчению и засолу деликатесной рыбы. После сражения под Курском на обед начали подавать три первых и не менее трех вторых блюд. Когда же на обед приглашались командующие фронтами, устраивались настоящие пиры. Начала преобладать кавказская, в-первую очередь грузинская кухня. Неоднократно Лаврентий поднимал тосты за мегрельскую обслугу и охрану.
- Янычары революции, янычары вождя, - так называл Берия своих соплеменников, спасавшихся от фронта за забором Кунцевской дачи.
Все они получили офицерские звания, с головокружительной быстротой увеличивалось число звезд на их погонах, введенных в начале 1943 года. Тогда же для командного состава органов госбезопасности были введены армейские звания. Власик, Поскребышев и Жихарев получили звания генерал-лейтенантов.
- По какому роду войск хочешь быть генералом? - спросил Сталин начальника своего секретариата Поскребышева.
- Хочу быть генералом авиации, товарищ Сталин, - выдохнул тот.
- Почему не артиллеристом или танкистом? - допытывался вождь.
- Форма у летчиков больно красивая, - засопел Поскребышев.
- Ладно, будешь летчиком. Генералом-лейтенантом авиации будешь. Мне, как маршалу Советского Союза, положен помощник в звании генерала-лейтенанта, а род войск не оговорен. Будь по-твоему.
С присвоением воинского звания Поскребышеву вышел курьез. Он решил щегольнуть новенькой формой на одном из совещаний Сталина с командующими фронтами и руководством Генерального штаба. Маленький, лысенький Поскребышев, загребая короткими ножонками в галифе с голубыми лампасами, засуетился около стола. Гневно засверкали глаза командующих фронтами, иронические усмешки пробежали по лицам штабистов. Вождь заметил эту реакцию, и когда Поскребышев проходил мимо, поставил ему подножку. Взмахнув ручонками, тот еле удержался на ногах.
- Тоже мне, летчик! Ходить не умеешь, а летать лезешь! - презрительно бросил Сталин.
К радости военных, собирать посуду после чаепития Поскребышев явился в своей обычной одежде: темно-зеленом френче без знаков различия и галифе без лампасов.
После того, как мегрелы увидели Пашку в генеральской форме, к Хозяину прибежал Лаврентий.
- Ребята обижаются, - сказал он. - Этому хрену генерала дали, а им - ничего.
- За генеральскими званиями в очереди не стоят, - бросил Сталин.
- Это - преданные тебе люди, Коба!
- Мы не на базаре! Не торгуйся, Лаврентий! Иди, работай! - выставил его из кабинета вождь.
Несколько недель после этого Лаврентий ходил кругами вокруг Хозяина. Наконец, ему удалось уломать Верховного главнокомандующего присвоить звание генерал-лейтенанта авиации шашлычнику Васо. Следом еще несколько мегрелов получили звания генерал-майоров. Это не могло не вызвать негативной реакции командующих фронтами и других высоких военных чинов, с которыми Хозяин был вынужден считаться все больше и больше. Кроме того, вождь понимал, что окружив себя мегрелами, он рано или поздно окажется заложником Лаврентия. Теперь лица мегрелов и их акцент все больше стали раздражать вождя. Он приказал Власику и Жихареву исподволь присмотреть пополнение охраны из русских. Сам же притих и ждал своего часа. Вскоре этот час настал. Верховный собрал командующих фронтами и после двухдневного совещания пригласил их отобедать в Кунцево. Выдался теплый летний день. Обедали на веранде. Объектов заочных шуток стал генерал армии Черняховский, отпросившийся с обеда и улетевший на фронт.
- Совсем Черняховский от рук отбился, - "сокрушался" начальник Главного политического управления Мехлис. - Ни одной юбки не пропустит. Увидит регулировщицу на дороге, выскакивает из "виллиса" и в кусты ее тащит. Что будем делать с Черняховским, товарищ Сталин?
- Будем завидовать Черняховскому! - улыбнулся Сталин под одобрительный смех присутствующих.
- Товарищи! - поднялся Берия, видя благодушие вождя. - Предлагаю тост. Но не за Черняховского. За него пьют все регулировщицы вверенного ему фронта. Я предлагаю тост за наших славных янычар, за чудесных кавказских ребят, которые подарили нам этот прекрасный обед!
Лица военных помрачнели. Напряженная тишина повисла над столом. Сталин отставил бокал с вином.
- Почему ты все время навязываешь нам тосты за этих людей? - обратился он к Лаврентию.
- Это - преданные вам люди, товарищ Сталин… - замельтешил тот.
- А русские - не преданные люди? Какую войну они вынесли на своих плечах! Завтра же всех кавказцев заменить русскими! Ты понял, Лаврентий?
- Понял, товарищ Сталин… - сник Лаврентий и до конца обеда больше не высовывался.
- Сейчас мы выпьем за русский народ, за победу русского оружия! - поднял бокал Сталин под радостный гул военных.
К вечеру на дачу прибыли автобусы с новой охраной и обслугой.
- Гютферан (педераст - грузинский)! - с ненавистью шипели вслед Пашке мегрелы, собиравшие свои пожитки.
Разумеется, никто из них не попал на фронт. Всех пристроили на теплые местечки в органах госбезопасности, где не требовалось утруждать себя работой.