- Непорядочек, товарищ комиссар! - встретил их наглый мордастый парень, принимавший арестованных на Лубянке. - Враг народа, а с наркомовскими петлицами, с орденом.
- Ты с кем разговариваешь? С дворником? - возмущенно спросил Жихарев парня, сдиравшего петлицы и орден с френча Ягоды.
- Все вы здесь временные! Сегодня - с ромбами и орденами, а завтра - враги народа! В наручниках через этот предбанник пойдете!
- Это - у тебя не порядок! Почему арестованный в наркомовской форме? Немедленно переодеть! - рявкнул Жихарев на парня.
Ягоде принесли поношенную красноармейскую форму, узкую и короткую для него, дали разбитые красноармейские ботинки. Так и увели в камеру, с нижнем бельем, торчавшим из-под штанин и рукавов. Пашка поехал проводить обыск в квартире арестованного, который не дал никаких улик. К рассвету Жихарев вернулся на Лубянку.
- Как провел ночь Ягода? - спросил он у начальника караула.
- Похоже, помешался! Не спал, ходит из угла в угол, сам с собой разговаривает.
- Давай его ко мне!
Привели Ягоду.
- Ну что, Генрих Николаевич? Методы наши вы знаете - сами их разрабатывали. Все равно рано или поздно заговорите! Зачем себя мучить? Рассказывайте все о вашей контрреволюционной, шпионской деятельности! Суд учтет ваше чистосердечное признание, - обратился Пашка к подследственному.
- Суд учтет! Жихарев! Вы понимаете, что суд будет для того, чтобы уничтожить меня!
- Понимаю, Генрих Николаевич. Поэтому даю вам возможность умереть, не мучаясь, и не мучая вашу семью. Зная меня много лет, вы не можете не понимать, что я заставлю вас говорить. Заставлю дать те показания, которые будут нужны следствию.
- Я согласен! Хозяин получит такие показания, какие пожелает. Только не мучайте меня!
Ягода начал давать показания. Точнее, он подписывал все, что давал ему Жихарев. Остальные оппозиционеры упорствовали и опровергали показания Ягоды. Ежов ставил Пашку в пример другим членам следственной бригады:
- Вот Жихарев - молодец! Какой матерый враг дает у него показания! И все делается спокойно, без крика. А вы все идете и просите разрешить какие-то особые методы воздействия! Методы у нас одни - советские, социалистические, - разглагольствовал он на совещаниях.
- Да ведь все они отрицают! Уперлись, молчат, не раскалываются! - вставил Фриновский - первый заместитель Ежова.
- Ладно, попробую договориться с Вышинским. Думаю, разрешат вам особые методы, - пообещал нарком.
В мае 1937 года Генеральный прокурор СССР разрешил применять к подследственным методы физического воздействия. После этого и Бухарин, и Рыков, и Крестинский, и все остальные стали давать показания и поддерживать показания Ягоды. А тот тем временем признался, что совершил убийство Горького, взял на себя убийство наркома тяжелой индустрии Куйбышева. Хотя к последнему были причастны Пашка с Хозяином.
Была провалена первая пятилетка. С треском проваливалась и вторая. Сроки ввода в эксплуатацию гигантов индустрии срывались. Не было квалифицированных кадров. Бывшие строители, умевшие работать мастерком и лопатой, не справлялись со сложными станками, постоянно выводили из строя оборудование. Катастрофически не хватало людей для работы на предприятиях - их построили слишком много. Ржавела техника, омертвлялись вложенные в нее капиталы. Плановые показатели хронически не выполнялись. Если за первую пятилетку все беды сваливались на специалистов-вредителей и кулаков, то за промахи, допущенные во второй, начали искать виновных в высших эшелонах власти. Неоднократно гнев Сталина обрушивался на наркома тяжелой индустрии и его первого заместителя - Орджоникидзе. Неоднократно генсек бросал им обвинения в развале промышленности, неумении руководить ею. Всегда спокойный, сдержанный на эмоции Куйбышев отмалчивался. После разносов на заседаниях политбюро он шел в кремлевский буфет и нагружался там красным вином. Однако не выдержал и он.
- Да вы же во всем виноваты! - вспылил он на очередное обвинение Сталина в срыве поставок военной техники. - С кем работать? Всех знающих специалистов вы расстреляли или сгноили в лагерях! Мы посылаем инженеров учиться в Америку и Германию. Они возвращаются и попадают в тюрьму как шпионы! Вы постоянно вмешиваетесь в дела наркомата. Мы выполняем ваши указания, а они никуда не годятся! Для того, чтобы руководить тяжелой индустрией нужны не только инженеры. Нужны экономисты! А где наши экономисты? Они высланы из страны как лжеученые. Экономические расчеты у нас заменили лозунги. Результат - срыв поставок не только военной техники. Результат - срыв пятилетнего плана. А теперь вы обвиняете меня и вверенный мне наркомат во всех смертных грехах! Я не допущу этого! Ответственность надо делить пополам: половину - наркомату, половину - политбюро!
С этими словами Куйбышев выбежал из кабинета вождя, хлопнув дверью. Пашка в это время сидел в приемной. Дверь открылась, и на пороге появился Сталин. Увидев Жихарева, он жестом велел подойти.
- Иди за ним! - тихо приказал Хозяин.
По его искаженному лицу Пашка, понял, что ему предстоит.
- Ну что за человек?! - донеслись до Жихарева слова вождя. - Совершенно перестал выносить критику. И при этом не делает никаких выводов!
Куйбышева Пашка нашел в буфете. Перед наркомом стояла ополовиненная бутылка масандровского портвейна. Затравленно смотрел он по сторонам. Жихарев подошел к буфетчику.
- Дай-ка того же самого, что Куйбышеву подал!
- Пал Палыч, сейчас официантка подаст!
- Открывай и подавай сам! - велел Пашка.
Там же, в закутке добавил он в бутылку несколько капель из своего флакончика. Затем присел за столик к Куйбышеву. Тот уже допивал бутылку.
- Вот, еще одна бутылочка, Валериан Владимирович, - поставил Жихарев на стол отраву. - Гляжу - вы это приканчиваете. Дай, думаю, еще принесу. А мне сейчас официантка коньяк подаст.
- Да тяжелый был день, очень тяжелый, - Куйбышев налил стакан из пашкиной бутылки.
- Ну и на здоровье! - протянул Жихарев рюмку с коньяком.
- Не буду я с вами чокаться!
- Это почему же? Форма моя не нравится?
- Просто знаю, что в этом стакане! Знаю, но должен выпить! Пью, потому что не вижу другого выхода! - осушил стакан Куйбышев.
- Что же вы, Валериан Владимирович! Нельзя нехорошо о нас думать!
- Я видел вас в приемной у Сталина. Неспроста вы стали угощать меня. Понимаю, что Сталину надо от меня отделаться! Но с кем он останется? С неучами и бездарями! Они разрушат страну! Втопчут в грязь великий народ, низведут его до положения скота! Уже рабочие и крестьяне начали превращаться в рабочую скотину, в рабов. А ведь когда-нибудь придется ответ держать! Не хочу быть с ними!
Куйбышев поднялся из-за стола. В это время лицо его посинело. Он захрипел, потащив за собой скатерть с бутылками и закуской, упал на пол. Обслуга и несколько находившихся в буфете чинов бросились к упавшему.
- Мертв! - констатировал Пашка, склонившись над Куйбышевым. - Сердце подвело, инфаркт.
- Топорно сработал, - сказал ему тогда Сталин. - Орденов за такую работу не дают!
И вот, через пару лет, Ягода взял эту смерть на себя. Физические истязания, перемешанные с истязаниями моральными, сломили дух арестованных. Как по маслу прошло следствие, как по маслу, прошел процесс. Всех приговорили к расстрелу. В подвале Внутренней тюрьмы Жихарев с подручными ждали команды для приведения приговора в исполнение. Плечистые молодые люди, которых Пашка никогда не видел, внесли стол и стулья. На столе поставили бутылки с любимым Ежовым гамбургским пивом. Еще два ящика пива поставили в углу. Высокомерно посматривая на компанию Жихарева, парни выстроились у стен. Ввалились во главе с Ежовым Вышинский, Фриновский, председатель военной коллегии Верховного суда СССР Ульрих.
- Приговор приведут в исполнение без этих кустарей! - пренебрежительно кивнул Ежов на Васю Фомина и Тихона Гавриловича.
Жихарев с подручными около трех часов ждал у камеры Ягоды. Тот, как всегда, ходил из угла в угол, разговаривая сам с собой. Наконец, явилась подвыпившая компания. Молодые люди принесли стол со стульями и стальные прутья с запекшейся кровью.
- Учитесь у профессионалов! - дыхнул Ежов перегаром на Пашку и обратился к Ягоде. - Ну, что, Генрих Николаевич? Садился-бодрился, срал-срал и упал? Думал, что отойдешь в мир иной тихо без мук? Ошибся! А ну-ка, дайте ему!
Молодой человек ударил Ягоду прутом по ногам, разорвав ахиллесовы сухожилия. С криком рухнул бывший нарком на пол. С двух сторон ударили его прутами по голеням. Крича от боли, потянулся Ягода к ногам, но удар прутом по запястью опрокинул его на пол.
- А-а-а! - кричал Ягода, катаясь по полу.
- Поставьте его на ноги! - приказал Ежов.
Генриха Николаевича поставили на ноги, на раздробленные кости. Он потерял сознание. "Приведите его в чувства и снова поставьте на ноги!" - с упорством пьяного требовал нарком, наливая в стакан пиво. Шесть раз поднимали Ягоду и ставили на ноги. Каждое падение сопровождалось ударами сапог по печени и почкам. Ягода описался и обкакался. Пот тек по его лицу.
- Из грязи человек родился, в грязи он умрет! - с этими словами Николай Иванович сапогом раздавил Ягоде нос.
Бывшему наркому раздробили колени и перебили нижнюю часть позвоночника. Снова привели в сознание, вылив три ведра холодной воды. Один из парней проткнул прутом живот Ягоде. Принялись за руки, методично дробя пальцы каблуками.
- Постойте! Он уже слабо чувствует боль! - заметил Фриновский.
- Хватит! Кончайте его! - распорядился Ежов.