* * *
…Жалеть себя она не разрешала никому. Долгое время и повода для этого не было: длинноногая красавица, у которой от поклонников отбоя не было, к тому же умница, звезда курса с радужными профессиональными перспективами. Кому бы пришло в голову пожалеть Варю? Да ей многие просто откровенно завидовали, о какой такой жалости могла идти речь!..
Но наступил день… Тоже осенний, но уже совсем не золотой, а просто мокрый, серый и ветреный, когда Варя пришла к зданию телецентра и с нарочито отсутствующим видом стала смотреть на беспрестанно спускающихся и поднимающихся по лестнице молодых людей.
Пробегающий мимо симпатичный паренек, замотанный длинным шарфом, с сумкой через плечо, окинув взглядом стройную фигуру красавицы, спросил:
– Девушка, а вы не меня ждете?
– Нет, не вас, – рассеянно ответила Варя.
– Варь, не узнаешь, что ли? – все же не унимался парень, подойдя ближе и оттянув шарф с лица.
– А, привет, Никита! – как бы очнувшись, ответила Варя. Это был приятель Алексеева. Старательно изобразив – улыбкой и голосом – беззаботность, уточнила: – правда, не узнала. Ты Алексеева не видел?
На лице у парня отобразилась целая гамма чувств – от легкого недоумения до, пожалуй, мгновенно пришедшего в голову смутного решения…
– А, ты не знаешь… Понятно. Алексеев сейчас очень далеко – в Южной Америке. Собкором уехал в Рио. В смысле, де-Жанейро… Повезло парню – срочное назначение. У нас это называется "Вариант "Золушка"… Я смотрю, ему вообще по жизни везет: с работой повезло, с девушкой – тоже…
Дальше притворяться Варя не смогла и просто молча качала головой, не находя, что на все это сказать… И когда слезинка все-таки упала с ее накрашенных ресниц, Никита понял, что перехватить романтическую инициативу у отсутствующего Алексеева, пожалуй, не удастся. По крайней мере, не сейчас: девчонка всерьез расстроилась. Он поправил свою сумку на плече и произнес:
– Но телефон у него прежний, – и зачем-то добавил, – хотя со спортом у него, кажется, все кончено.
* * *
– Вот так он исчез из моей жизни. Но кое-кто… уже заменил его… Только я еще не знала, кто именно… – подвела итог Варя.
– А ты ему не дозвонилась? – уточнила Оля.
Варя покачала головой:
– Звонила. Много раз. Телефон в ответ говорил по-английски: абонент недоступен. "Ну, недоступен, так недоступен", – решила я…
– И сдалась? – подала голос молоденькая Лазарева.
Варя посмотрела на нее и ничего не ответила. "Сдалась…"
Военно-спортивная терминология тут не очень подходила, потому что "сдалась" – это проиграла. А Варя себя никогда не считала проигравшей. Как раз – наоборот!
* * *
Табло в салоне давным-давно зажглось, объявляя о скорой посадке, но Костя, пренебрегая правилами, снова заявился в Варин отсек.
– Варя… А вы, правда, придете на матч?
Варя кивнула:
– Да, скорее всего, приду. Сядьте на свое место, из-за ваших прогулок по салону у меня могут быть проблемы.
Костя с показной готовностью повернулся, чтобы уйти, и все же спросил:
– А потом мы с вами погуляем по городу?
Варя пожала плечами:
– Хорошо, давайте погуляем! И Сашу с собой возьмем. Мне кажется, так будет веселее.
Костя озадаченно посмотрел на нее:
– Если вы думаете, что близнецы всегда ходят парой, то вы ошибаетесь… ровно наполовину.
Варя засмеялась:
– А я обожаю близнецов! Так, Костя. Гулять пойдем, но с одним условием: только втроем…
Костя хотел сказать что-то еще, но Варя уже совсем серьезно пресекла всякие попытки:
– Скоро прилетим. Пройдите в кресло, пожалуйста…
* * *
Когда в палату вошла Прокофьевна, вооруженная шваброй и ведром, казалось, ничто не предвещало грозы. Мамочки с интересом слушали Варин рассказ, и даже Берестень, по обыкновению отвернувшаяся от всех, казалась не такой уж колючей…
Ловкими движениями орудуя шваброй, Прокофьевна прокладывала путь чистоте. Чтобы чистота была безупречной, ловкая бабка двигала тумбочки, залезала в самые труднодоступные уголки.
Когда она сдвинула с места тумбочку Берестень, дверца распахнулась. Бутылочка выпала на пол, незавинченная крышка, предательски блеснув, отлетела, ароматная жидкость растеклась. Надо сказать, Прокофьевна все же растерялась. Чего никак нельзя было сказать о владелице спиртного. Та только покосилась на лужицу, однако не двинулась с места и попытки как-то исправить положение не предприняла.
Мамочка Лазарева не смогла удержаться и присвистнула.
– Так, – резюмировала Прокофьевна, – спиртное выношу согласно внутреннему распорядку.
Дважды промыв пол на "месте преступления", старушка двинулась к выходу. Затормозив у дверей, она все же решила высказать и личное отношение к происходящему.
– Береженого бог бережет, а небереженого – конвой стережет, – изрекла санитарка и закрыла за собой дверь.
Пауза затянулась. Варе не хотелось продолжать свою историю: всем было немного не по себе.
Что обозначала загадочная фраза Прокофьевны, обитательницы тринадцатой палаты поняли тремя минутами позже, когда дверь распахнулась и на пороге возникла медсестра Таня:
– Берестень, зайдите, пожалуйста, в ординаторскую.
Берестень встала и, криво улыбнувшись почему-то одной Варе, вышла.
* * *
Тем временем в соседней палате сидели другие четыре женщины и не менее увлеченно разговаривали. Тема разговора была такая актуальная, что равнодушных не было: народные приметы!..
Мамочка Васильева, молоденькая первородящая, за год, прошедший после свадьбы, еще не успевшая отвоевать независимость от свекрови, живущей в полном соответствии с Домостроем, здесь, в роддоме, вовсю пользовалась правом голоса. Ни большим опытом семейной жизни, ни поучительными примерами из повседневной женской практики не обладая, она щедро делилась с подругами познаниями, доставшимися ей от мамы, бабушки и примкнувшей к ним свекрови.
– Ой, девочки, слышала я одну примету. Беременным страшное кино нельзя смотреть. Ужастики там всякие…
Скептически настроенная жгучая красотка Дороганова не смогла удержаться от смеха:
– А что, вампир родится?
Васильева наморщила лоб и сделала рот подковой: ей не понравился комментарий.
– Нет, просто ребенок некрасивый будет.
Еще одна мамочка, экономист Шустова, тоже не готова была наобум доверять стилизованным под фольклор приметам:
– Ерунда. И вообще: что это за примета? Примета – это когда старинное что-то, а ты говоришь про кино… Смешно просто. Это как некоторые через высоковольтные столбы не ходят, знаете, с опорами такие, говорят – "чертовы ворота". А какие они "чертовы", если они электропровода держат? Юмор.
Васильевой не хотелось сдаваться:
– Ну не кино, мало ли что страшное бывает.
Четвертая мамочка, голубоглазая, чернобровая, в бирюзовом хиджабе, неторопливо очищающая ножом яблоко, произнесла, чтобы просто поддержать разговор:
– Угу, крокодил…
Фамилия мамочки была Аль Катран, и получила она ее от мужа-сирийца. А имя Лариса ей дали родители-белорусы, знать не знавшие, что их дочери в двадцать один год на роду будет написано принять мусульманство, выйти замуж за сирийского студента и родить ему троих детей…
Похожая на Кармен до увольнения с табачной фабрики, яркая Дороганова и тут не упустила возможности подточить зубки и заострить язычок:
– Во, точно, соседка моя, Анжела Леонидовна. Никакого крокодила не надо. Тот еще монстр… Я заметила: если с утра Леонидовну встретишь – удачи весь день не будет. Не приведи господи.
Экономист Шустова сходу подкинула конструктивную идею:
– А ты ей навстречу с пустым ведром! А?
Васильева, затеявшая интересный разговор, упускать инициативу не хотела:
– А вот беременную встретить – всегда хорошая примета. Хоть с ведром, хоть без ведра. К прибытку!
Шустова легко рассмеялась:
– Да, неувязочка… 2:1 в пользу крокодила!