* * *
Мальчишки ползали по всей машине и под ней тоже. Кирилл, сдержанно-солидно жестикулируя, показывал им, как включается то, как – это, как работает кондиционер, как дворники, как опускаются стекла в окнах… Неожиданно включилась сигнализация, Кирилл выключил ее, потом мальчишки несколько раз провели эксперимент со "сработкой"…
И вот уже, скроив просительные мордашки, мальчишки попросили порулить. Сначала Кирилл, стоявший уперев руки в боки и нахмурив брови, отказал. Но когда подошедший ближе Петр солидно кивнул: мол, да, умеют, Кирилл разрешил, сделав гостеприимный жест рукой. Старший Петя сел за руль, сам Кирилл сел в качестве инструктора рядом, сзади маячил Васька. Тронулись… Поехали… Резко набрали скорость… Петр Васильевич, кляня себя за поспешную выдачу гарантии, понесся следом! И если бы не хорошая реакция хозяина машины Кирилла, экипаж непременно врезался бы в яблоню!
Петр вытащил наследника из-за руля, наградил за успешное вождение звонким подзатыльником. Васька не стал дожидаться своей доли и выпрыгнул сам. Миг – и двух "сверхзвуковых истребителей" уже простыл след…
Затишье продолжалось недолго: в дом забежал соседский мальчишка и голосом мультяшного плохиша донес, что "Васька и Петька на стройке шифер в костер бросают". Кирилл и дядя Петя побежали туда…
…чтобы спустя минут пятнадцать прибежать обратно: первенство осталось за "истребителями", а с небольшим отрывом за ними примчалось старшее поколение. Мальчишки успели не только вбежать в дом, шустро, не сговариваясь, метнуться в спальню, но и – с ловкостью необыкновенной – забиться под широкую родительскую кровать…
Катя с тетей и матерью готовила на кухне. Но Галина маневр мальчишек заметила и сразу поняла, в чем дело:
– Ага, ясно. Опять чего-то насобачили…
И решительной походкой направилась в спальню.
Вся стайка женщин побежала следом, а ничего не понимающая "тусовщица" Жужа возглавила всю эту процессию. Девчонки Маша и Оля хихикали, наперебой на бегу объясняя Кате:
– Сейчас будет концерт по заявкам… Запоют, как нищие в электричке… Мамину любимую, про сыночка…
Тетя встала возле кровати на колени, заглядывая вниз:
– Чего забились уже? Вылезайте сейчас же! Вон, отец идет… Что натворили? А? Думаете, защищать буду? А ну признавайтесь!
В темном углу под кроватью виднелись два хитрых чумазых личика. И вдруг одновременно, неожиданно слаженно, на два голоса, пацаны начали исполнять старинную песню: "Жена найдет себе другого, а мать сыночка – никогда…"
От этих тонких и "жалестных" голосов начали хохотать городские женщины и мелко хихикать девчонки. Когда в комнату вошли злой Петр и веселый Кирилл, голоса из-под кровати начали звучать громче и выразительнее.
– Эй, песняры! – вклинился в выступление отец дуэта. – Если бы шифер кому-то из вас в лоб попал, сейчас один бы уже запевал… как Робертино Лоретти!
Кирилл добавил, в тон дяде:
– А если бы в глаз – как Стиви Уандер!
Петр, нахмурившись, уточнил у Кирилла:
– Это кто?
Кирилл не выдержал, засмеялся:
– Один знаменитый американский певец. Но слепой. "Ай джаст кол ту сей: ай лав ю…"
Мальчишки под кроватью замолкли. Потом младший Васька проговорил тихо, виновато:
– Батя! Мы пошли карбид искать, в речку бросать… Шипел чтобы… Не нашли. Шифер только нашли. Ненужный.
Петр упер руки в боки и выразительным жестом указал матери на супружеское ложе, то есть на скрывающихся под кроватью сыновей:
– Мать! У тебя работы по дому нет срочной? Грядки прополоть? Двор подмести? Корову напоить? У мужиков от безделья крышу сносит.
* * *
Катя сидела на своей кровати оживленная, будто вновь оказалась в Озерках…
– Но крыша поехала у сарая. И все бросились ее чинить. А как же: там ведь у них – стационарное гнездо аистов… Аисты живут, живые! А потом была свадьба!..
* * *
Серебряную свадьбу Буслов запомнила не только их столичная родня: хороший праздник имел продолжение – еще две пары поженились потом!
Сидящий во главе стола Петр, и в мирное время любивший поговорить, на правах хозяина не прекращал общаться с гостями ни на минуту. И если не провозглашал тост, так травил обычные свои байки-притчи.
– А вот у нас на стройке случай был, – подобно былинному сказителю начинал он со своего обычного эпиграфа, – поехал один наш мужик, Игорь, с женой в Египет, по горящей путевке, недорого. И взяли с собой тещу. А она женщина видная, выразительной внешности, хотя ей уже… ну, не знаю. Не сорок даже лет. Года 43. Зашли они в магазин. Продавец-египтянин смотрел-смотрел на эту тещу и говорит: "Эта мадам кто тебе?" Игорь говорит: "Теща, а чем, мол, вызван вопрос?" Продавец говорит: "Красивая. Замужем она?" Нет, мол. В разводе. Египтянин заволновался: "Я бы женился на ней. 150 верблюдов дам за нее". Игорь тут же теще говорит: "Анастасия Анатольевна, вас сватают за 150 верблюдов". Она опешила слегка, но потом тихо так говорит: "Да я и за одним досыта нажилась…" А потом уже серьезно: "А чего так много дает за меня?" Был задан и этот вопрос. А египтянин Игорю объяснил: "Это не много, это нормально. А вообще – женщина как бриллиант: чем больше граней, тем дороже…"
* * *
Вероника стояла и внимательно читала распорядок дня в отделении, в задумчивости кусая длинный ноготок. На пальце сверкал нескромный бриллиант, который не мог не привлечь внимание медсестры Светы, которая подошла к ней и протянула направление:
– Кругликова, вам на КТГ. Возьмите пеленку. Кабинет 208. И… наденьте халат.
Вероника проигнорировала слова медсестры, двумя пальцами взяла бумажку, неторопливо направилась к палате. Прокофьевну, которая мыла стеклянную дверь в процедурную, она не заметила. Но та заметила ее и, главное, прекрасно слышала, что сказала медсестра Света. Старушка доброжелательно обратилась к Веронике, не чуя беды, просто из желания объяснить:
– Ты штанишки эти, лосины, сними. Животик-то вон как перетянут. Тебе оно красиво, идет, ты вон какая аккуратная. А маленькому, может, неудобно. И врачу неудобно тебя смотреть. Ты рубашечку надень…
Вероника, которая до этого момента была сосредоточена на своих мыслях, вскинулась с ее обычной вздорностью:
– Что вы все время лезете ко мне? Какое вам дело? Это специальные лосины, из бутика для беременных, они сорок евро стоят, ясно? И чего это вы мне тыкаете? Чего вы меня нервируете? Вы не врач, ваше дело, вон – тряпка! И швабра! Я понятно выражаюсь? Черт знает что!
Прокофьевна с искренним недоумением смотрела на злючку:
– Ой! И черта поминать не надо бы! Не надо, дочка! Ты же беременная. Не чертись! Нечистого помянешь, а он – вот он, тут как тут!
На этих словах белокурая бестия прищурила глаза:
– Хватит всякую ерунду городить! Я на вас врачу пожалуюсь!
Поняв, что неуравновешенная мамочка просто не слышит ничего из того, что ей говорят, Прокофьевна развела руками:
– Ну, тогда ты первая будешь, кто на меня пожалуется! За сорок-то лет работы!..
Однако это не впечатлило вредную Веронику:
– Но не последняя, я так думаю! – отрезала она и удалилась в палату, еще раз смерив маленькую старушку взглядом.
Та осталась стоять с зажатой в руках тряпкой. Озадаченно посмотрела на эту тряпку и, махнув рукой, снова взялась за работу. В конце коридора показалась Наталья Сергеевна. И у старушки немножко отлегло от сердца: была бы Наташа тут рядом, чуть раньше, уж она бы ее в обиду не дала. Ни за что бы не дала.
* * *
В четвертую палату вернулась с УЗИ Соня. Аккуратно свернула пеленку, положила ее в тумбочку и рассказала подругам по палате новость:
– А сегодня невесту из ЗАГСа прямо привезли.
Катя спросила:
– Переволновалась? Или уже на сносях?
Соня пожала плечами:
– Да срок приличный, ну, может, чуть меньше, чем у меня…
Ксения заметила:
– Сейчас многие вот так, до последнего с ЗАГСом тянут.
Соня кивнула, соглашаясь:
– Да потому что по залету женятся. Что, не так?
Катя примирительно проговорила:
– Да ладно, девочки… Залет… Все равно же любовь. Залета одного маловато, по-моему, чтобы пожениться.
Веселая Ксения подтвердила:
– Это точно. И с залетами не женятся, если не хотят. А многие и вообще в ЗАГС не ходят, принципиально. Большое дело – штамп в паспорте! Так уж, дань традиции…
Катя посмотрела на девчонок с веселой укоризной в глазах:
– Но ведь неплохая же традиция, а?
И, отвернувшись к окну, вспомнила…