- О да!.. - захлебываясь, отвечал Кварц. - И еще "Хоккей" и "Футбол".
Так они дошли до дверей, и Шварц не сразу отыскал на связке нужный ключ.
Услышав шкварц поворачиваемого в замке ключа и при этом увидав Нолика, Геня вскричала:
- Какой сюрпрайс, пришел к нам Вайс! - и закружилась по комнате. Для мужа у Гени тоже нашлось приветливое слово: - И Кавочка, и Кавочка миленький…
- Здравствуй, Генечка, - сказал Кварц хорошо подкованным язычком, словно дома его поджидало семеро козлят.
- Говорите, кто из вас кого привел? - спросила Геня, смеясь и на правах хозяйки собираясь взять у дорогого гостя большой черный футляр.
Но Нолик что-то сказал ей на ухо.
- Ах, какой вы… (Он прошептал ей: "Бери, что хочешь, меч, полцарства, коня, красавицу Эльвиру…")
- Он шел… а я ехал… то есть уже стоял…
- Ваш муж притаился в своем "ланчо", он, наверное, хотел меня напугать.
- "Форд-капри", - уточнил Кварц.
Нолик присел на корточки: заводить разговор с детьми было хорошим тоном.
- Ну, сладкая поросль сердца кормящей матери…
- Бесейдер, - выпалил Пашка, вообразив, что у него спрашивают, как дела, - и спрятался за мать (ему ли все цитаты знать!).
- Застенчивый, - сказала Геня. - А вот наша гостья, познакомьтесь.
- Илана, - представилась Лиля.
Нолик как бы в сокрушении сердечном приложил ладонь к щеке:
- Боже, сколько же илан приехало в эту страну!..
- Это у нас Лиля, - вступилась за подругу Геня, но тщетно.
- А как, милая Илана, вы называете себя, когда мысленно к себе обращаетесь?
- Я никак к себе не обращаюсь, - ответила Лиля. - А вы?
- О!.. Один - ноль… - Нолик выдвинул подбородок и, просунув за ворот рубахи два пальца, покрутил головой: душит белая. Его гардероб отличался постоянством - чтоб не сказать, страдал им: академический твидовый пиджак, гладкие темные штаны, помянутая уже белая рубашка и галстук, синий в белую крошку, под микроскопом принимавшую очертания ели. Сколько Геня помнит, Нолик никогда не расстегивал верхней пуговки и не оттягивал книзу узла, которым был завязан однажды и навсегда этот галстук в елях.
- Да это же Арнольд Вайс, да ты что! Поэт и исполнитель на гитаре, - объяснила Лиля Гене.
Между тем Кварц, неловко бросив Борису "старик", подошел к окну и вперился в одну точку. Когда ему случалось быть не в своей тарелке, ничто так не успокаивало, как вид, открывавшийся на крышу автомобиля - собственного, разумеется. Сверху твой автомобиль сигарообразен (что чужой тоже - не обращаешь внимания). Сравнению с сигарой он обязан, однако, не форме (чем сосиска в таком случае хуже?), а исходящей от него эманации роскоши, роскошной жизни, к которой делаешься причастен.
Борис тоже подошел к окну.
- Твое судно? - спросил он.
- Угу.
Борис воздержался от дальнейших комментариев. Он был из тех, чьи чувства и намерения двойной стеной отделены от поступков. В данном случае промежуток между стенами заполняли О и 3, действовавшие по принципу отравляющих веществ, - Осторожность и Зловредность. Поэтому, что бы он ни говорил Лиле, это не отражало его истинных желаний. Истинным желанием его, например, было жениться на миллионерше - он же своим поведением только отпугнул миллионершу. Теперь бы ему броситься исправлять промах, наверстывать упущенное - он же поворачивается лицом к окну и позволяет какому-то дергунчику расточать ей комплименты и любезности, на которые сам, впрочем, не способен в силу своей зловредности.
"Пусть, пусть, - думал он, - пусть, пусть, пусть… - Только одно слово, но емкое, вместившее миллион смыслов: пусть я шут, пусть циркач, так что же? - Пусть меня так зовут вельможи; пусть щебечет, это имеет смысл только в том случае, если особа сия в действительности является таковской, за каковскую выдает себя; пусть миловидна, пусть миллион за душой, еще неизвестно, какая нынче пойдет игра на бурсе; пусть миловидна, пусть причесана у лучшего дамского портного, красота - это еще не главное в жизни (заячьей губы он не разглядел)".
- Чай, оттуда еще? - произнес за его спиной голос Нолика. Речь была о ватном и глазированном деде-морозе, который стоял на одной из полок книжного шкафа, приспособленного под сервант. - Хорошо, изюмительно, - продолжал голос. - В сарачинской шапке белой, с бородою поседелой.
- Подумаешь, наелся сливок и блеванул
Нолик даже поперхнулся от неожиданности, и Геня долго стучала ему между лопаток.
- Се человек, - сказал он наконец, блистая слезами на ресницах.
- Се Борис.
- "Борис" - надо говорить.
- Почему? - с наигранным простодушием высшего спросил Нолик.
Борис смерил Нолика презрительным взглядом. Он был сам себе голова и терпеть не мог авторитетов, Нолик же, как он понял, слыл здесь авторитетом.
- "Боря" - значит "Борис".
- О, - усмехнулся Нолик, поворачиваясь к Гене, - да я вижу, здесь мир стоит. Простой, но целый, - и к Борису: - Но, смотрите, первый же случайный автомобиль может разнести его в щепы, ходите осторожно. Я так и вижу: он из-за угла…
Геня тихонько ущипнула Нолика повыше локтя. Не понимая, что на три четверти его речь - путеводитель по русской словесности, она увидела здесь намек на автомобиль как на возможное приданое Лили.
- Пойдемте же, пойдемте на кухню. Мне надо Пашку кормить. Будьте сегодня моим пажом.
На кухне Нолик опять подъехал к Пашке с разговорами. На этот раз с большим успехом. Растягивая ложку на несколько глотков, пуская фонтаны бульона и слюней на стол и на рубашку, Пашка дал настоящую пресс-конференцию.
- Кем ты будешь, когда вырастешь большим?
- Совсем большим?
- Да.
- Вот таким большим? - Пашка развел руки в стороны, оставив ложку плавать в тарелке.
- Да. А может быть, даже еще больше.
- Тогда вот таким? - Руки его раскинулись по вертикали. - Как слон?
- Ну, предположим. Или как дом.
- Нет, я хочу быть как слон. - Это насмешило его, и он начал "гыкать" и смеяться, приговаривая: - Я буду, как слон! Слон больше, чем дом!
- Слушай, парень, ешь и не дури, - сказала Геня, но Пашка долго не мог успокоиться, и Гене пришлось на него цыкнуть.
Нолик же продолжал:
- Скажи, Павлик, а какая девочка у вас в классе самая красивая?
- Никакая, они все противные.
- А ты их бьешь?
- Да!
- А у тебя есть друг?
- Да, есть!
- А как его зовут?
- Арье.
- А он тоже бьет девочек?
- Да!
- А у вас есть в классе дети, у которых текут сопли?
- Но-о-лик, - сказала Геня.
- Есть, арба, - ответил Пашка.
- Ну, а как зовут вашу учительницу?
- Моника.
- А у нее на каждом пальчике по колечку?
- Нолик, умоляю, вы развращаете мне ребенка.
Поскольку хозяин мухой прилип к стеклу, гости постепенно сгруппировались вокруг Гени на кухне. Лиля хлопотала вместе с ней у плиты и даже была в фартуке. Нолик теоретизировал на уровне поваренной книги. Борис стоял, скрестив руки на груди, третью, воображаемую, он держал на эфесе шпаги.
Вняв совету Нолика, Геня решилась разнообразить меню еще "подливкой по-сефардски" - помидорами, жаренными в масле с мукой, луком и перцем. "Все специи годятся, давайте всё, что есть". Нолик также получил фартук и нож в руки.
- Я превосходный шпажист, ни одна хозяйка не владеет орудиями колющими и режущими лучше меня. - Он со стуком отсекал от длинной зеленой стрелы крошечные цилиндрики и съедал белый корешок, но прежде галантно предлагал его девочкам. - Что делать, я лакомка, - говорил он в свое оправдание.
- Лакомка!.. - восклицала Геня, приседая и шлепая себя обеими руками по коленям, словно вот-вот прыснет от смеха. Борис же бубнил, невнятно, монотонно, как первобытный воин: "А теперь полакоми свой глаз, а теперь полакоми свой глаз". - Только не заставляйте меня убедиться в том, что вы и в своей холостяцкой обители готовитесь к обеду с таким тщанием.
- Упаси Бог, Генечка, чтобы я вас заставлял. И потом, с чтением я действительно редко готовлю, не люблю делать одновременно два таких важных дела. Мой девиз: Лукулл обедает у Лукулла… Боже мой, Илана! Ужасная женщина, что она делает!..
Тарелка, накренившаяся, как кузов самосвала, застыла в воздухе - Лиля, кончив нарезать помидоры, собиралась плюхнуть их на сковородку.
- Поставьте на место. Вы бы сейчас все испортили. Вы что, не знаете, что прежде их нужно промыть? Смотрите.
Нолик пустил струю воды и под ней пальцами стал перебирать каждую дольку, высмаркивая ее и делая полой. Глядя на соскальзывающие в раковину розовые в зеленых зернышках сопли, Борис вдруг сказал:
- Так и рот с выбитыми зубами промывают.
Нолик не нашелся что ответить. Лишь заглянул Борису в глаза, демонически улыбаясь и трепеща бровями, - словно заглянул ему в душу. Геня принялась жарить лук, и через минуту квартира наполнилась его медвяным духом.