2
В расписании экзаменов испытание на везучесть стояло в самом конце. К тому моменту мы уже сдали остальные предметы и в последний день сессии взволнованной толпой томились перед закрытыми дверями.
Первой вызвалась идти Маша Лакина. Перед тем как войти, она взялась за дверную ручку и на мгновение застыла. После чего решительно распахнула дверь и скрылась в аудитории.
- Сейчас посмотрим, насколько везучая наша Машенька, - прокомментировал Пашка Букин, - если что - обязательно женюсь! Через минуту Маша вышла. - Десять! Все ахнули.
- Я следующий! - крикнул Пашка Букин и исчез за дверями. Обратно он вернулся уже с девяткой. За ним ринулись и остальные.
Я пошел где-то в середине. До сих пор моим одногруппникам везло, меньше шестерки не вытащил никто.
Перевернутые листики с оценками были разложены в несколько рядов на столе перед экзаменационной комиссией, во главе которой
сидел сам декан. Я занес руку над столом и прислушался к ощущениям. Я знал, что моя оценка обязательно даст о себе знать. Когда мне показалось, что руку как будто бы закололо, я схватил ближайший листочек и перевернул его. На обратной стороне оказался жирный черный ноль.
- Как вы понимаете, пересдач быть не может, - сказал мне декан, - эта оценка пойдет в зачет и повлияет на ваш итоговый балл. Расстроенный, я вышел в коридор.
Когда экзамен закончился, выяснилось, что завалили его только я и Оленька Удачина. Нам никто ничего не сказал, но мне показалось, что в глазах наших одногруппников мы стали выглядеть кем-то вроде заразных больных.
Когда все принялись решать, как и где будут отмечать успешное окончание сессии, я подошел к Оленьке и стал рядом.
- Не расстраивайся, Оля, - сказал я, - ничего страшного не произошло.
Она подняла глаза. Они были наполнены слезами.
- Мне всегда не везет, - всхлипнула Оленька, - я думала, хотя бы один балл будет или два, а тут… Она закрыла лицо руками.
- Не переживай, учеба - это не главное, - сказал я и тут же почувствовал, как глупо прозвучали мои слова. Оленька сдавленно зарыдала.
3
Тем же вечером мы гуляли с Оленькой одни по вечернему городу. Ходили по узким улицам, не обращая внимания на валивший с неба мокрый снег, пока наконец не зашли в маленькую кофейню. Там мы сели за столик и заглянули в меню.
- Двести шестнадцать сортов кофе, с ума сойти можно! - обрадовалась Оленька.
К нам подошла официантка с блокнотиком в руке. - Черный без сахара, - попросил я. Официантка чиркнула карандашом в своем блокнотике.
- И еще йеменский сорт "Ал-Моха", пожалуйста, - выбрала Оленька. Официантка виновато улыбнулась.
- Простите, "Ал-Моха" только что закончился, мне очень жаль. - Пусть будет тогда тоже черный без сахара. Оленька откинулась на спинку крохотного диванчика.
- Вот видишь, - сказала она, - мне никогда не везет. Этот экзамен только тому подтверждение. Правда, раньше об этом никто не знал, это было не важно, а сейчас о моем невезении узнают все.
- Мне кажется, ты напрасно переживаешь. Этот экзамен ничего нам не добавил и не убавил, мы остались такими же, как были раньше. Все нормально.
- Нет, - сказала Оленька, - не все нормально.
4
Она оказалась права. После того, как мы с ней получили колы по везучести и во втором семестре, наши одногруппники старались обходить нас стороной. И хотя они по-прежнему оставались натянуто приветливыми, иметь с нами какие-либо общие дела они боялись.
В третьем семестре мы с Оленькой уверенно вытянули по тройке и приободрились, однако уже в четвертом нам пришлось довольствоваться лишь двойками.
Один раз я попытался схитрить на экзамене - занес руку над листиками с оценками, дождался привычного покалывания в ладони, но листик схватил с противоположного края стола. Однако это не помогло, и в моей руке оказался предательский кол.
Наши одногруппники шли в основном ровно - шесть-семь баллов, одни Машка Лакина да Пашка Букин получали только девятки и десятки. Пашка, как и обещал, сделал Машке предложение и женился. Они даже не стали дожидаться окончания учебы.
Мы с Оленькой также начали подумывать о свадьбе. Наша катастрофическая неуспеваемость по везучести нас очень сблизила.
Тем временем в стране стало зарождаться движение неудачников. Они требовали отмены нововведенного экзамена, аргументируя это недопустимостью искусственного разделения общества на везучих и невезучих. Но их протест оказался
безуспешным, постепенно регулярное тестирование на везучесть стало обязательным для всех государственных предприятий, а позже и частных фирм. Никто не хотел видеть у себя сотрудников, лишенных хотя бы маломальской способности притягивать удачу. Увеличилась безработица.
Многие проблемы нас с Оленькой до поры до времени не касались, но пять лет нашей учебы пролетели незаметно, и настал тот день, когда нашей группе вручили дипломы с итоговыми баллами по всем дисциплинам. В том числе и по везучести.
5
Тот день, шесть лет назад, изменил мою жизнь. Что такое безработица, я теперь знаю не понаслышке. Ни одна фирма не желает видеть меня в числе своих сотрудников, и виной тому, конечно, средний балл по везучести - один с половиной. Некоторые руководители, бывало, проявляли ко мне милосердие и предлагали закрыть глаза на мои неудачи в период обучения, но только при условии, что я вытяну себе допустимый балл на их глазах. Стоит ли говорить, что ничего хорошего из этого не выходило.
Со временем мы с Оленькой переехали жить в специальный для таких, как мы, квартал. Питаемся и одеваемся на пособие. Ждем ребенка и часто фантазируем, на кого он будет похож. Говорят, гены передаются через поколение. Мы на это очень рассчитываем. А вдруг нам повезет?
Бабушка
Моя бабушка поверила в Бога, после чего перестала заниматься колдовством и улетать по ночам. Вместо этого она усердно читала Библию и молилась.
Бывшие подруги, седые и морщинистые ведьмы, сильно гневались:
- Одумайся, Ядвига! - трясли они крючковатыми пальцами.
- Покайтесь, пока не поздно, - отвечала им бабушка.
Старухи злобно шипели, брызгая слюной, и уходили ни с чем. Вечерами бабушка рассказывала мне о Боге.
- Иисус любит нас. Он исцелил мою ногу, милый. Это чудо.
Я гладил черного кота и молча слушал. Мне нравилось, что бабушка не бранилась, как прежде, и не грозила посадить меня в печь на большой лопате.
Наша небольшая избушка на курьих ножках сильно преобразилась. Пыльные склянки с волшебными зельями на полках сменили труды Лютера и Сперджена. С потолка исчезла вековая паутина, а окна освободились от плесени. В избушку вернулся свет.
Каждое воскресение к нам приходили гости. Они рассаживались на полу, и бабушка объявляла
начало богослужения. Морские сирены пели гимны хвалы, сутулый Леший проповедовал слово Божье. Всем было радостно.
После собрания мы пили чай. Соловей-разбойник, развалившись на ковре, насвистывал "Shout to the Lord". Гномы шумно спорили по поводу сложных мест в Писании. Так продолжалось до вечера, и никому не хотелось расходиться.
Со временем бабушкин приход увеличивался. Водяной крестил новообращенных в реке, и они становились членами нашей церкви "Сказочная Благодать". Последними крестились привидения, их долго не могли найти, пока и они, наконец, не услышали спасительное евангелие. Просто настало время, и нечисть очистилась.
Беларуская мова
Мы сядзелі з Пашам у кавярні, пілі гарбату і палілі. Ён распавядаў мне пра свой сон.
- Снілася, быццам у мяне выйшла кніга і была яе прэзентацыя ў Маскве. На ёй прысутнічаў Бегбедэр і яшчэ нейкія вядомыя аўтары. Памятаю, што адчуваў сябе багатым і шчаслівым, а як прачнуўся - нічога. Ні грошай, ні кнігі. Вось так вось.
Паша паціснуў плячыма. Нейкі час мы сядзелі моўчкі. Потым я асмеліўся распавесці.
- Я сёння бачыў жахлівы сон. Ты ж, напэўна, ведаеш, што ўчора я напісаў сваё першае беларускамоўнае апавяданне. Напісаў і паклаўся спаць. І снілася, быццам я нікуды не сыходзіў з-за стала. Сядзеў перад маніторам, і тут да мяне ў пакой уваходзіць мужык. Велічэзны такі, з вусамі, ногі ў лапцях, у валасах каўтун. І кажа ён мне:
"Я твая Беларуская Мова! Ды не будзе ў цябе іншых моваў апроч мяне! Калі ты вырашыў аддаць мне душу, то ведай, што мусіш выканаць неабходныя ўмовы. З сённяшняга дня ты будзеш як мага больш пісаць пра наш край, наш шлях, зямельку гаротную беларускую, маскалёў клятых чужынцаў і пагоню бел-чырвона-белую. Калі ты гэтага не зробіш, я вярнуся і ўтаплю цябе ў трасянцы".
- І вось не ведаю зараз, што рабіць, - уздыхнуў я. - Хачу пісаць пра дзяўчат, каханне, вясну.
Паша задумаўся.
- Трэба неяк круціцца. Будзеш пісаць, што і на нашу гаротную зямельку беларускую прыйшла вясна. Дзяўчаты ўпрыгожылі рукі бел-чырвонабелымі латэкснымі напульснікамі. І паўсюль запанавала каханне. Гэта адзіны твой шлях у гэтым краі.