Тетя Ната умерла в конце ноября. Народу на похоронах было немного, в основном соседи по даче и бывшие коллеги по школе. Но Алик с Томкой приехали. Алик предлагал свою помощь, Вика отказалась. Сейчас всем занимается ритуальная фирма, даже поминками. Покончив с печальными хлопотами, стали думать, что делать с домом. Присматривать за ним в зимнее время некому. Конечно, хорошо бы проводить там два-три месяца летом, как обычно. Но что потом? Нина Сергеевна вздыхала: столько красивых вещей, картин, как все бросить? Залезут, испакостят, ограбят. Ира уговаривала дом продать. Земля в Клязьме дорогая, тридцать соток на полмиллиона потянут… А лето проводить можно за границей, у моря. Игорь каждый сезон снимает дом, а живут только Сережа с Ольгой. Они с Игорем наезжают редко, мама тоже от силы месяц проводит, а бабуля с дедулей так и не выбрались ни разу из-за своей дачи. Продать ее и забыть про все эти хлопоты. Все было разумно, но расставаться с домом жалко. И Вика там выросла, и девочки. Нина Сергеевна грустила, и Вика не знала, как быть. Игорь посоветовал поставить дом на охрану и подумать до лета. Так и сделали.
Причин оставаться в Москве больше не было, но и ехать не хотелось. Сначала Вика решила лететь после дня рождения Алика, уехать до этого – значило обидеть его. Но после дня рождения тянула, не решаясь заказать билет, тем более Стас собирался приехать к Новому году. Его пригласили в Женеву на конференцию, и он надеялся, что Вика после праздников поедет с ним. В общем, планы были расплывчатыми, а Сережа с его радостью и любовью – реальностью. И Вика не поехала. Сказала Анечке, что устала и лететь на две недели только ради совместного Рождества не имеет смысла. Скорее всего, она приедет после их дня рождения, который все решили провести в Москве. Вот вместе и полетят назад. Анечка не стала уговаривать Вику, все звучало убедительно.
На Новый год решили собраться семейно в Шульгино. Игорь с Ирочкой встречали в каком-то пафосном месте, но проводить Старый год Игорь хотел дома с Сережей. Так что это был лучший вариант. И папа, и мама, и Люба – давно Вика не отмечала с ними Новый год. Тем более Стас… Идти с ним к Никите, где собиралась ее компания, не хотелось. Алик будет чувствовать себя неловко. Прийти с дамой туда, где Вика, – неудобно, а приходить одному, когда она при муже, тоже глупо. Томка звала в модный ресторан, где собиралась телевизионная тусовка, тогда они с Володей не поедут в Жаворонки. Пусть Вика решает быстрей. Но Вика отказалась. Нет, лучше с Сережей, семейно. Она приедет в Жаворонки на следующий день, без Стаса. Может, с Сережей, он там с Китом поиграет. Четырнадцатилетний Кит всегда охотно развлекал малыша и для Сережи был кумиром.
Стас прилетел накануне, и Вика повезла его домой, в Брюсов. Пусть отоспится, а в Шульгино уже завтра с утра. Она волновалась, так и не решив, как вести себя с мужем. Обычной радости при виде улыбающегося Стаса у нее не возникло. Радость пришлось изобразить, причем довольно сдержанную. Но он этого не заметил, его радость была точно искренней. Дома она старалась отвлечь его внимание от себя новостями, разговорами, даже и не очень веселыми. О тете Нате, о доме, о том, что скоро сорок дней. У Стаса лицо становилось печальным, и он кивал, да, да, грустно все это. Жаль, что он не смог приехать на похороны, но вот на сорок дней съездят на кладбище, помянут… Накормив его, Вика собралась пройтись по магазинам, докупить кое-что из подарков, а ему посоветовала не дожидаться ее, а лечь пораньше, чтобы завтра быть в форме. Стас пытался сказать, что не устал, поспал в самолете и может прогуляться с ней, она ведь пешком? Но Вика замахала рукой, какое гулять! В магазинах столпотворение, пусть лучше дома отдыхает. И ушла. Позвонила Томке, договорились встретиться через час в кафе на Тверской и пробежаться по магазинам. Подруга ехидно поинтересовалась, почему Вика болтается по городу, вместо того чтобы нежиться в объятиях горячо любимого мужа. На что Вика ответила, что та не подруга, а вражина натуральная, и Томка, засмеявшись, обещала не опаздывать. Жила она рядом, на Маяковке, но собиралась всегда часами.
Домой, нагруженная пакетами, Вика вернулась поздно, Стас уже спал. Облегченно вздохнула и тихонько легла, отодвинувшись как можно дальше. Утром встала раньше, разница во времени сказывалась, и Стас крепко спал. Вика разбудила его, когда пора уже было ехать в Шульгино. По дороге заехали на Спиридоновку, долго укладывали пакеты с подарками и торт. Вика упрекнула – зачем возиться, когда там полно всего наготовили? Люба уже не девушка, можно и поберечь себя. Люба отмахивалась, а Лев Иванович посмеивался, правильно, так ее, до ночи с этим тортом мыкалась.
В Шульгино приехали, когда уже стемнело. Дом был иллюминирован, весь сиял и переливался разноцветными огнями. Громадная елка стояла перед входом на расчищенной до плитки площадке. Вокруг расположились ледяные скульптуры – лебедь, медведь, заяц и рыба. От вспыхивающих елочных огней прозрачные фигуры наполнялись разными цветами, и это было очень красиво. Родители восторгались, а Люба никак не могла насмотреться на скульптуры. Вика обо всех этих затеях знала, елку и фигуры зверей видела, но рада была, что Ирочкины хлопоты и выдумка так радуют даже взрослых. Внутри дом тоже был иллюминирован и украшен цветочными композициями, яркими и изысканными. В холле, в гостиной и столовой стояли роскошные елки, украшенные в разной цветовой гамме. Лишь у Сережи в детской елка была привычно-яркая, с разноцветными игрушками и шарами, потому что наряжали ее не дизайнеры, а сам Сережа с Викой и Ольгой.
Приезд Стаса оживил их застолье, его поздравляли с прошедшим юбилеем, расспрашивали о работе, об Анечке и Дэвиде, о планах… Игорь с Ирой уехали после десяти, а Сережу увели спать в час ночи. Он был весел, возбужден и никак не хотел уходить, пока охранник Леша не запустил все петарды. Вика всегда боялась этого опасного развлечения и крепко держала Сережу за руку у самого входа в дом. Но даже когда он улегся и Вика стала читать, он все время вскакивал и подбегал к окну. Гремело, переливалось и вспыхивало все Шульгино. Соседи никак не хотели успокоиться. Наконец Сережа заснул.
На следующий день Стас взял Викину машину и уехал в Зеленоград, поздравить Анну Степановну. А Вика с Сережей на Ирочкином "мерседесе" съездили в Жаворонки и очень весело провели день. Алик был один, и это ее обрадовало. Впрочем, Вероничка потом шепнула, что вчера присутствовала некая новая красотка, но под утро Алик заказал ей такси, и она уехала. Ну и ладно, хорошо, что отправил, знал, что Вика с Сережей приедут. Что-что, а чувство такта было ему присуще всегда. К вечеру вернулись в Шульгино. Она уложила Сережу, и стали собираться домой. Родителей и Любу водитель отвез после обеда. Ирочка уговаривала остаться, завтра приедут гости, будет весело, но Стас сказал, что очень устал, не спали до утра. Завтра, может, и приедут, посмотрят.
Он был задумчив, вел машину молча. Вика спросила про Анну Степановну, видел ли кого-то из знакомых? Стас ответил и опять замолчал. Она тоже молчала, может, правда устал, а может, обиделся, что не поехала с ним в Зеленоград. Дома предложила ему поужинать, он отказался – наелся, Анна Степановна напекла и наготовила и с собой наложила пирожков, а чай бы выпил с удовольствием. Пили чай, вяло разговаривали о семейных делах, о Сереже, о подарках, о всяких пустяках…
– Ну ладно, милый, ты устал, ложись. А я уберу тут, почитаю или телевизор посмотрю немного и тоже пойду спать.
– Вика! – голос у него был напряженный. – Что случилось? Что-то произошло, о чем я не знаю? Тогда объясни.
– Ничего не случилось, – она пожала плечами. – С чего ты решил?
– Да я же не слепой, вижу. Ты очень изменилась. Еще с осени. Сначала думал, что ты обиделась и уехала, потому что мы с Анечкой мало уделяли тебе внимания, так неудачно сложилась… Все время винил себя за это! Но я знаю, что ты совсем не злопамятна, тут что-то другое. Это не обида. Столько времени прошло, а ты, как чужая. Разлюбила, Викусь?
– Ну что ты придумываешь! Какая чужая? Я все та же… Да, бывает, что настроение невеселое, грустно, вся эта осень не очень радостная была, сам знаешь… Просто так вышло, одно к одному…
– Нет, Викусь. Ты стала другой. То, как ты со мной разговаривала по телефону все эти месяцы, не приехала на день рождения… Ну, это ладно, причина была, хотя, если бы ты хотела, вполне могла прилететь на неделю с Ирочкой. А сейчас? Говоришь, что ничего не изменилось, но к тебе и подойти не могу. Хочу тебя обнять, ты выскальзываешь, исчезаешь. Хочу сказать, как я люблю тебя – ты сразу переводишь разговор, вспоминаешь о каких-то делах, убегаешь… Не жена, а мираж какой-то, – грустно улыбнулся Стас.
Вике стало жаль его, ну правда, что она мучает человека?
– Не знаю, почему так происходит, – мягко сказала она. – Я ничего не делаю специально…
– Это я знаю, Викусь, все-таки двадцать пять лет вместе живем. Специально не делаешь, но и нет тебя со мной, даже когда ты рядом. Вот сидишь напротив, кажется, только руку протяни… – Стас встал, подошел к ней, наклонился и стал целовать ее шею сзади. Вика была так напряжена, что непроизвольно дернулась в сторону. – Вот видишь, а ты говоришь, что ничего не случилось. Я спросил, разлюбила? Ты ничего не ответила, как будто не слышала. Так что, Викусь, разлюбила?
– Нет. Просто чувства меняются. Градус понижается, все становится как-то спокойнее…
– Градус понижается, и нежность исчезает, – горько усмехнулся Стас. – Я ведь о страсти не говорю, а именно о твоей нежности… Голос, слова, улыбка, взгляд – все исчезло. А я должен делать вид, что это нормально? Ну, если ты так хочешь…
– Странно, что ты вообще заметил эти перемены. Мне казалось, ты полностью погрузился в какую-то свою жизнь, где мне нет места.