Через год она встретила Лару случайно в Париже. Приехала со Стасом, он был целыми днями занят, и она бродила по городу одна или с Лериком, радуясь этой поездке и встрече со старым другом. Столкнулась с Ларой, выходя из бутика в галерее Лафайет. Обе неожиданно обрадовались, сели в кафе и проболтали до вечера. Лара жила теперь в Париже и пока чувствовала себя не очень уютно, знакомых мало, подруг вообще нет. Так что сидели и говорили о Москве, об общих знакомых. О разводе Лара рассказала сама. Да, жаль. Она очень хотела семью, ребенка, но Алику все было как-то безразлично. Лара даже начала лечиться, у нее проблемы с детьми. Но врачи говорили, что не безнадежно. Процедуры были достаточно неприятными, и Алик сказал, чтобы она плюнула и не мучилась. Зачем им дети? И так нормально. От детей одна головная боль. И она бросила лечение. Вначале все было хорошо, первые полгода, а потом он перестал замечать ее. Так, вроде мебели она для него. Есть жена, мама его спокойна, и ладно. К Вике она не ревновала, знала, что расстались. Завидовала слегка, это да! Алик ведь в Дубае ей рассказал все. Он тогда очень переживал. Рассказал как случайному человеку, только познакомились, ничего не было. Она в Дубай с подругой полетела, тоже не от хорошей жизни. Так, сидели два не очень счастливых человека, и он изливал душу. Вот ведь как бывает, влюбились и поженились. Она-то Алику про свою неудавшуюся семейную жизнь рассказывать не стала, потому что он ей сразу понравился, а через неделю поняла, что любит. Алик обладает удивительным шармом, трудно устоять. Но просто курортный роман ей был не нужен. Когда прилетели в Москву, обменялись телефонами, Лара поняла, что он рассчитывает продолжить ни к чему не обязывающие отношения, и она пошла ва-банк! Позвонила из дома и сказала, что уходит от мужа – не может обманывать и жить с нелюбимым. Алик предложил переехать к нему. Все было так хорошо! Он тоже любил ее, она же чувствовала это. Но как-то быстро остыл. Переживала очень, только виду не показывала. Слава Богу, что Диму встретила и у них все хорошо. Даже ребеночка хотят из детдома взять. Только русского. Летом специально поедет в Москву. Алик пообещал все узнать и помочь. Он ей всегда помогает, если что нужно. Он очень хороший, ну да что Вике об этом рассказывать, она сама прекрасно все знает. После разговора с Ларой Вика вспомнила, как Алик уколол ее когда-то замечанием, что она привыкла жить во лжи, а есть женщины, не способные на это. Ларочка, например. Разлюбила, изменила – ушла. Все по-честному. А выходит, что Ларочка сыграла в уход от нелюбимого мужа. С мужем у нее до этого все разладилось. С точки зрения Вики это было нормально. Сыграла, придумала, ну и ладно. Женщины – существа слабые и могут использовать любые средства в борьбе за свое место под солнцем. Если такой проницательный, умный и тонкий человек, как Алик, поверил, то, браво, Ларочка! Вика всегда была на стороне женщин.
Но этот разговор с Ларой случился позже, а в тот Викин приезд, сразу после развода, Алик никак не комментировал изменение своего статуса. Просто спросил, слышала ли Вика новость. Вика кивнула, и он, улыбнувшись, сказал, что все вернулось на исходные позиции – Вика, как всегда, замужем, а он, как всегда, свободен. Что же теперь делать? Вика напряглась, но Алик рассмеялся и заговорил о чем-то другом. Так что, вопреки прогнозам Томки, никаких маневров для возвращения Викиной привязанности он не производил. Да, стали видеться чаще, но разговоры и общение были чисто дружескими. Вика заезжала в галерею, иногда он приглашал ее пообедать или поужинать. Днем ходили вдвоем, а вечером обычно в компании Вероники и Никиты, которых появление Вики рядом с Аликом нисколько не удивляло. Ну, друзья и друзья. И она за месяц привыкла к этим дружеским встречам и разговорам, поняла, как ей близок и дорог Алик. Вот такой, без ревности, без упреков, без давления на нее. Отношения были ровными, веселыми, спокойными, и Вика повеселела, ожила, чувство одиночества исчезло, жить опять стало легко и радостно. Все три года она знала, что ей не хватает именно этого, только он мог понять все, что ее волновало.
Викин день рождения Алик организовал в уютном новом ресторанчике, хозяин которого был его приятелем. На ее категорическое условие, что заплатит за банкет сама, замахал руками, сказав, что и в мыслях не держал. Он только организатор, а она, как истинная американка и, возможно даже, феминистка, разумеется, не примет помощи от совершенно постороннего мужчины. Он это знает и не собирается оскорблять ее столь бестактным предложением.
– Я не шучу! Смотри, Алик! Договорились? А то я правда обижусь, – не приняв его шутливого тона, сказала Вика.
И праздник получился веселый, как в прежние времена. В начале вечера играл пианист, потом, специально для Вики, немного поиграл Алик. Новые джазовые композиции, она их не слышала раньше. В общем, создал атмосферу. Настроение у всех поднялось, народ потребовал танцев. Оказалось, что и это Алик продумал, принес и отобрал из имеющегося в ресторане именно то, что хотелось всем, хиты восьмидесятых. Лучшие группы, классику. Вика давно так много не танцевала. Ее наперебой приглашали и два Томкиных приятеля, которых подруга пригласила специально для нее, и Робин Гуд, и Алик. С ним даже рок-н-ролл выдали под аплодисменты. Вика не была большим мастером, но в умелых руках Алика вертелась и крутилась вполне в ритме. А он, конечно, танцевал рок профессионально. Оба Томкиных приятеля, которые знали Вику сдержанной, слегка равнодушной и безуспешно пытались время от времени ухаживать за ней, смотрели с изумлением. Она и сама чувствовала, что это ее день – глаза сияют, платье сидит идеально, шутки и реплики остроумные, и море ей по колено. Вика любила это свое состояние и знала, что оно нравится Алику. А Стас просто приходил в восхищение, когда на Вику накатывал такой безудержный и заразительный приступ веселья, но со Стасом у нее это редко случалось. Для этого нужны были достойные партнеры – Томка, Лерик, Никита, Алик. Они подхватывали на лету, и с ними все шло по нарастающей. К концу вечера пошли медленные лиричные мелодии, и ею полностью завладел Алик. Они танцевали, не останавливаясь, и Алик читал ей на ухо стихи. Уху было щекотно от его губ, а сердце замирало от какой-то сладкой тоски. Зачем? Почему? Вика не хотела сегодня задумываться об этом. Три года у нее не было такого веселого дня рождения. Так зачем думать о том, на что нет ответа?
Счет ей дали смехотворный, но она не стала разбираться с Аликом. Ну и пусть платит, если хочет, зачем портить настроение себе и ему. Она сделала вид, что поверила. Попытку одного из новых приятелей проводить Вику домой Алик решительно пресек, заявив, что сделает это сам. Они с Викой собрали подарки в большую сумку, и Алик отнес ее в машину.
– А цветы? – спросила Вика. Цветов было слишком много. И букеты и корзинки… – Жалко оставлять, но куда мы их погрузим?
– Да, все не получится, – задумался Алик. – А давай завтра? Пусть постоят, а я договорюсь, чтобы завтра их привезли к тебе домой. После двенадцати, ладно? – И он переговорил с официантом, сунув ему деньги. Официант заверил, что упакуют и привезут в целости. Вика с сожалением взглянула на цветы. Ну, завтра так завтра. Дома у нее стояли два громадных букета. Почти одинаковых. Тридцать семь роз от Алика и тридцать семь от Стаса. Привезли утром с разницей в полчаса. Цветы Алика были светлее, настоящие чайные, а розы Стаса более насыщенного цвета. Вика до сих пор удивлялась, что можно из Нью-Йорка заказать букет в Москве, но Стас каждый раз это делал, и цветы доставляли вовремя.
В машине Алик спросил:
– Викусь, поедем ко мне? Пожалуйста. Не сердись только. Как тебе объяснить? Понимаешь, меня три года мучает мысль о нашем последнем разговоре в машине у Дома кино. Ненавижу себя за этот вечер. Как я мог? Очень хочется, чтобы ты забыла об этом. Знаю, знаю, что все кончилось и ты давно все решила, – торопливо сказал он, увидев, что Вика пытается возразить. – Безумно жаль, что решила не в мою пользу, но я сам виноват. Все знаю, Викусь. Только хочу, чтобы наше прощание было другим. Посидеть, как раньше, послушать музыку. Не хочется расставаться сейчас. Давай еще немного продлим праздник. Я же ни на чем не настаиваю…
И Вика молча кивнула. Почему? Сама не могла ответить. Почувствовала, что для Алика это важно, да и самой не хотелось сейчас остаться одной. Они же друзья? Хорошо, чтобы так и было. Ей очень нужен Алик – друг, просто друг. Кто понимает ее лучше Алика? С ним легко, ему можно все рассказать и обо всем поговорить. Но ведь не музыку слушать он ее зовет? Ну и что? Никаких продолжений быть не может, все в прошлом. А последний вечер? Почему бы и нет?
Он начал целовать ее в лифте. Нежно-нежно, а потом в прихожей, снимая с нее пальто и расстегивая молнию на платье. И Вика не сопротивлялась, только, улыбаясь, говорила:
– Ну, подожди, подожди, сумасшедший, дай мне хотя бы оглядеться. Я здесь три года не была.
– Ничего не изменилось, – шептал он. – Ничего и не было, никаких трех лет. Тебе сегодня тридцать четыре года, мы вернулись из ресторана домой. Я тебя ждал. Ты приехала. Ну, на один вечер, Викусь, пусть будет так! Только на один вечер. Не говори ничего. – И помешал ей ответить, закрыв рот поцелуем.