"…Ленка с Вальтером предложили пожить у них какое-то время, и Алиса с Михалычем с радостью согласились: все-таки сами себе хозяева, не то, что у мамы под боком. Жили весело, приходили какие-то новые люди, приносили пиво, весело играли на гитарах, дурачились, носили в пивной ларек консервы (когда кончались деньги) в обмен на пиво. Продавец пива уже знал всю веселую компанию в лицо, улыбался, производя "натуральный обмен", шутил и предлагал заходить еще, что с радостью и выполнялось. Только Ким в их общем доме не появлялся. Они встречались с Михалычем на репетициях, вместе ехали домой и расходились по соседним подъездам. Алису такое близкое присутствие Кима сводило с ума. Садик, в котором он дежурил, находился во дворе дома, она знала расписание его дежурств, и каждый вечер, если за ней не наблюдал Михалыч, стояла у окна в жадном ожидании. Ким выходил из подъезда, Алиса вздрагивала, знакомая волна вновь захлестывала ее, и, унимая дрожащие руки, она провожала взглядом его удаляющуюся фигуру.
Михалыч вернулся домой после очередной репетиции, разделся и, зайдя в комнату, сладко потянулся:
- Все, уходим в заслуженный отпуск.
- Что случилось? – спросила Алиса.
- Ким с Ниной завтра уезжают в Алма-Ату, – пояснил Михалыч. – А я пока отдыхаю и новые песни пишу.
- Надолго? – спросила Алиса, теребя ворот футболки.
- Недели на три. А что? – Михалыч вскинул глаза. – Это имеет какое-то значение для тебя?
- Да нет, я просто спросила… – растерялась Алиса. – Вам же работать надо. А то и с этой базы выпрут.
- С базой все в порядке, – сказал Михалыч. – И с Кимом все в порядке. А вот с тобой…
- Со мной тоже все в порядке, – заверила его Алиса, чувствуя, что внутри у нее все переворачивается от только что услышанного известия и пристального, изучающего взгляда Михалыча.
- Ну-ну, – хмыкнул Михалыч и отвел глаза.
Осознав, что Кима нет в соседнем подъезде, нет в этом городе, что его нельзя случайно встретить где-нибудь на улице, Алиса почувствовала, что ей стало легче дышать, у нее словно выросли крылья, постоянные назойливые мысли куда-то испарились, свалился камень с груди, она влилась в Михалыча легко и радостно, стала частью его, стала самой собой, не раздираемая больше противоречиями и потому счастливая. Они писали песни Михалычу, они писали песни Вальтеру, Алису прорвало, из нее рекой текли стихи и рассказы, Михалыч с Вальтером дурили и творили черт знает что.
Однажды, вернувшись вечером домой, Алиса с Ленкой застыли у подъезда, заметив еще издали отсутствие света в квартире.
- Странно, – сказала Алиса. – Где они могут быть? Тебе Вальтер ничего не говорил?
- Нет, – ответила Ленка. – Он должен быть дома.
Они поднялись по лестнице и осторожно открыли дверь в квартиру. Ленка вошла первой и включила в коридоре свет. Царила абсолютная тишина, им обеим почему-то стало страшно.
- Вальтер! Михалыч! – негромко позвала Алиса.
Ленка толкнула ее в бок:
- Смотри!
Полоса света, падающая из коридора в комнату, освещала лежащего ничком на полу человека, одетого в вальтеровскую куртку и шапку и сжимающего в руке нож. Человек лежал неподвижно и не подавал никаких признаков жизни.
- Смотри, – снова толкнула Алису Ленка.
В кухне на табуретке, лицом к окну и спиной к стоящим в коридоре, сидел еще один человек, закинув ногу на ногу, в телогрейке и рваной шапке-ушанке с горящей папиросой в руке. Черные длинные волосы свисали скомканными патлами поверх воротника. Держась за руки, Алиса и Ленка шагнули в кухню и осторожно заглянули в лицо сидящего. На них смотрела иссиня-зеленая отвратительная рожа. Сзади раздался дикий вопль, они невольно вскрикнули, и в ту же секунду хохочущие Михалыч и Вальтер включили свет.
- Вы спятили! – смеясь, отбивалась Алиса, глядя на искусно вылепленное из пластилина лицо. – Так же и заиками недолго остаться!
Ленка, хохоча, отмахивалась от сияющего Вальтера.
- Здорово мы вас, правда?! – умирал от смеха Вальтер. – Такие классные дядьки получились!
- Ну, чья это идея, пояснять не надо! – хохотала Ленка. – Знали бы вы, как мы напугались!
Вальтер увлек Ленку в коридор, на ходу снимая с нее верхнюю одежду. Зажурчала вода в ванной, раздался жуткий Ленкин визг, потом смех и отчаянный вопль:
- Алиска! Спаси меня! На помощь!
Алиса кинулась в ванную и зашлась от смеха, согнувшись пополам, увидев, с каким довольным лицом Вальтер поливает из душа одетую Ленку, стоящую вместе с ним в ванне. Пока она смеялась, подкравшийся сзади Михалыч в два счета приподнял ее и сунул в ванну третьей. Вальтер тут же повернул душ в ее сторону, Алиса, визжа, вцепилась в рубаху Михалыча, и тому ничего не оставалось, как присоединиться к уже купающимся. Хохот стоял невообразимый. Четверо счастливых людей в одежде стояли в ванне и были насквозь мокры.
- Объявляю этот день – Днем всеобщего купания! – торжественно провозгласил Вальтер. – Отныне, каждый месяц… Какое сегодня число? – повернулся он к Михалычу.
- Девятнадцатое, – ответила за Михалыча Алиса.
- Отныне каждый месяц девятнадцатого числа будет торжественно отмечаться День всеобщего купания! – торжественно произнес Вальтер, подражая голосу известного политического деятеля. – В этот день каждый уважающий себя человек просто обязан залезть в ванну в одежде и почтить память этого незабываемого события! Отказавшихся – к позорному столбу! Возражения имеются? Ну, я думаю, прения здесь неуместны! – возражений не имелось, и Вальтер с гордостью произнес. – Хорошее начало, товарищи! Принято единогласно!
Эти три недели были самыми счастливыми в жизни Алисы. Жаль, все хорошее так быстро кончается…
Михалыч пришел домой поздно, поставил в угол гитару и вытащил из сумки пластинку.
- Что это? – спросила Алиса.
- Ким приехал, – ответил он. – Вот привез мне подарок на день рождения. Новый альбом "Наутилуса".
Алиса вздрогнула, почувствовав, как снова тяжело становится на сердце. Противно задрожали руки, и она поспешила спрятать их, скрестив на груди.
- Ну и как он? – чуть изменившимся голосом спросила она.
- Нормально. Гитару оттуда себе приличную привез, кучу приветов от старых друзей. Сегодня вместо репетиции весь вечер проговорили. Да, альбом совершенно потрясающий. Я сейчас поставлю.
Михалыч включил проигрыватель и поставил пластинку.
Алиса слушала внимательно, изредка что-то отвечая на комментарии Михалыча: то, что она слышала, ей нравилось до тех пор, пока не зазвучала последняя песня. От первых аккордов Алису буквально перевернуло, она съежилась и замерла.
Джульетта лежит на зеленом лугу
Среди муравьев и среди стрекоз
По бронзовой коже, по нежной траве
Бежит серебро ее светлых волос,
Тонкие пальцы вцепились в цветы,
И цветы поменяли свой цвет
Расколот, как сердце, на камне горит
Джульетты пластмассовый красный браслет.
Отпусти его с миром, скажи ему вслед,
Пусть он с этим проклятьем уйдет,
Пусть никто никогда не полюбит его,
Пусть он никогда не умрет…
- Что, о Киме своем задумалась? Соскучилась? Давно не виделись?
- Ты что? – непослушными губами спросила Алиса.
- Ой, ну только не надо мне врать, – нехорошо усмехнулся Михалыч. – Я же тебя насквозь вижу. Я даже знаю, о чем ты сейчас думаешь.
- Интересно, о чем?
- Да брось ты, сама все прекрасно знаешь. Врать еще не надоело?
- Перестань, пожалуйста, – тихо попросила Алиса.
Песня кончилась, игла с шипеньем скользила по пластинке.
- Что, правда глаза колет? – осведомился Михалыч. – Ну, вот он, приехал, твой дорогой и горячо любимый, что же ты стоишь? Почему не бежишь, на шею не кидаешься? Ждет же, наверное, а?
- Прекрати! – повысила голос Алиса.
- Не ори на меня! – взорвался Михалыч. – Ты же в лице переменилась, когда я сказал, что он приехал, я же не слепой и не идиот! Ты меня совсем за дурака считаешь? Он же тоже сразу о тебе спросил, бык упертый! Как дела? Как Алиса? – передразнил Михалыч. – Как ты можешь так, а? Что, боишься одна остаться? Боишься, что на хрен пошлет тебя любовь твоя забыченная? А так, пусть худо-бедно, но хоть кто-то рядом?! Я тебе как временное утешение нужен, а?
- Перестань, – снова повторила Алиса. – Все не так. Я же не виновата, что он обо мне спросил… Все не так. Если бы все было так просто…
- Не виновата? А кто виноват?! Может, я?! Никто не виноват, а ты спишь и видишь его рядом с собой! Зачем я-то тебе сдался?! Для галочки в тетрадке: еще один идиот, павший на поле любви?! Ты же песню слушала и к нему обращалась: если не с тобой, то пускай так, пусть он с этим проклятьем уйдет, не так что ли?!
- Перестань, я не могу больше, – попросила Алиса, сжимая виски руками. – Вы измучили меня, я не могу больше…
- Зато я могу! – огрызнулся Михалыч. – Да пошла ты…
Он бросился к проигрывателю, сдернул с него пластинку и, схватив первый попавшийся под руку острый предмет, несколько раз с силой провел по диску.
- На! – он кинул в сторону Алисы исковерканную пластинку. – Заслушайся теперь!
Алиса отклонилась в сторону, пластинка ударилась о подоконник и отлетела к батарее. Полными слез глазами, пытаясь сдержать рвущийся крик, она наблюдала, как Михалыч мечется по квартире в поисках одежды.
- Пошла ты!.. – напоследок выкрикнул он и яростно хлопнул дверью.