Библиотека
- Нюр, расскажи мне об отце, - неожиданно попросил он сестру за вечерним чаем, - получается, что я его совсем не знаю. Помню только, как он учил меня рисовать. Огромный, рыжий, бородатый, сильный и добрый.
Девушка улыбнулась. Ее глаза засветились теплотой и любовью.
- Он действительно был невероятно добрым и сильным. Мама его очень любила. В каждом движении, жесте, даже в голосе - во всем чувствовалась ее любовь к папе. Когда мама умерла, папа сорок дней не говорил ни слова. Он тогда сильно постарел. Все перебирал, щупал мамины вещи, что-то говорил, даже тихо пел. Тогда он еще больше стал пропадать там, под землей.
Нюра надолго замолчала, а Никита не решался тревожить ее.
- Я с самого детства гордилась им, - вновь засветилось лицо девушки. - Казалось, он знает все. С ним было очень интересно. Чтение книг всегда было маленьким праздником. Он научил меня видеть мир. Я закрывала глаза и представляла. Новая книга для меня всегда являлась открытием. Сначала книги привозила мама. Они были очень старые, некоторые на старославянском. Потом, когда все было прочитано, мы стали выписывать. Я тебе об этом уже рассказывала. Папа даже глобус смастерил.
- Как смастерил?
- А так. Нарисовал конструкцию. По ней Прошка Анямов сделал из деревянных реек каркас, а мы из бумаги и клея смастерил Землю. Но главное, папа совершенно точно, хоть и на ощупь, изготовил все горы, которые есть на Земле. Урал, Антарктиду, Памир, Кавказ и так далее. Он вычислил энергетические узлы, которые приходятся на разломы коры, шрамы, как он говорил. Но об этом ты сам узнаешь, и гораздо подробнее.
- Слушай, Нюр, а как и кто построил это жилище? - Никита не решился это странное место, вернее сооружение, где они находились, назвать домом.
- Ну, это интересно, - вновь просветлела девушка. - До моего рождения они с мамой сначала жили там, - она неопределенно махнула рукой в сторону двери. - А когда обходили Ялпын ма - эту Священную землю, то вот здесь, - девушка топнула ногой, - на этом самом месте, на огромном скальном карнизе, папа остановился и, глядя в сторону долины, вдруг сказал маме, что он видит вход в Нижний мир. Представляешь, он подробно его описал. Кроме того, назвал количество сопок, описал, как они выглядят на восходе и в вечернее время, назвал это место первой ступенью в "Мир разума". Он сказал что здесь, на этом карнизе, самое теплое и уютное место во всей долине. И это на самом деле так. До родника шагов пятьдесят. Оленья варга рядом. А главное, он и зимой, и летом выходил на площадку и "смотрел" на долину. Назвать это домом, наверное, трудно, - Нюра обвела взглядом стены, - но для меня это дом. Я здесь родилась и выросла. Да что я тебе рассказываю, пошли, я тебе все покажу.
Держа перед собой керосиновую лампу, Нюра отправилась показывать дом.
- Это мастерская, - переступив невидимый порог, проговорила девушка. - Здесь папа смастерил все, что есть в доме. Я часами наблюдала за ним, и всегда создавалось впечатление, что никакой он не слепой. Вот здесь его инструмент, - девушка махнула рукой в сторону стены, на которой блеснули металлом различные стамески, ножовки, линейки, угольники... - Бывало, мы с ним чуть не сутками что-нибудь мастерили. Я делала разметки, он строгал, пилил, клеил.
- А теперь я тебе покажу главное, - загадочно проговорила Нюра и повела брата по узкому длинному коридору, одна из сторон которого была каменной, а другая - сбита из тонких, плотно подогнанных жердей. Когда они дошли до конца коридора, Нюра взяла лампу в левую руку, а правой откинула сначала один, а за ним и второй полог из плотной тяжелой ткани. Во всем доме была только одна дверь - входная. В остальных случаях комнаты перегораживались между собой двойными пологами.
Никита вошел следом. Это было пространство непонятного размера и конфигурации. Керосинка не могла до конца высветить ни его стен, ни потолка, ни даже пола, убегающего в черноту.
- Это, - торжественно произнесла девушка, - и есть самое главное помещение в нашем доме. Библиотека!
Слева от входа на громоздкой подставке разместился шар с рельефной поверхностью.
- Это и есть тот самый глобус? - спросил он Нюру.
- Он самый! - не без гордости ответила та.
Никита не удержался и стал водить руками по поверхности шара. В полутьме, как ни старался, он не узнавал на ощупь ни материков, ни морей, ни океанов. А вот горы, которые выпирали на гладкой поверхности сферы, кажется, узнавал, особенно Урал, который бугристым шрамом застыл на ее крутом боку.
- Да-а, впечатляет! - наконец выговорил он. Его действительно удивила столь тонкая и кропотливая работа отца. Он не сомневался в точном соблюдении масштаба и пропорций ландшафта Земли.
Справа, у стола ручной работы, с одной стороны стоял высокий стул с подлокотниками, с другой, напротив, просторное кресло, закинутое огромной медвежьей шкурой. Вот это кресло, пожалуй, и было главным предметом помещения, если не считать шара-глобуса и широкого камина.
- Папино кресло, - с теплотой проговорила Нюра, видя, что Никита задержал на нем взгляд. - Здесь я читала ему, - поставив на стол лампу, добавила она. - А он слушал и рассуждал.
- Можно? - Никита кивнул на кресло.
- Конечно, - Нюра присела на краешек стула, а руками стала гладить доски стола, точно извиняясь за долгое отсутствие.
Никита погрузился в кресло. Шкура вобрала его в себя, завернула, утопила.
- Слушай, ты говоришь - библиотека, а книги-то где?
Девушка порывисто встала и, пройдя в темную глубину пространства, стала шуршать и поскрипывать чем-то невидимым. Никита догадался, что сдвигается длинная ширма все из той же драпировочной ткани.
Через минуту, когда Нюра зажгла вторую лампу и высветила остальную часть пространства, брови Никиты полезли вверх. Из полумрака торцами к нему смотрелись более десятка внушительных книжных стеллажей. Они, как корабли на пирсе, застыли в стройной шеренге, маяча алфавитными табличками, точно флажками.
Нюра повела свободной рукой, как это делают экскурсоводы:
- Это теперь и твои книги.
- Невероятно! - вновь проговорил Никита. - Ньютон, Лейбниц, Мах, Эйнштейн, - ничего себе! Одоевский, Федоров, Соловьев, Флоренский, Бердяев, - читал он торцы книг. - Обалдеть, здесь, у черта на куличках!.. Циолковский, Вернадский, Сухово-Кобылин... фантастика!.. - он медленно продвигался вдоль стеллажей, продолжая вслух читать корешки изданий: - Смотри-ка, и журналы - "Химия и жизнь", "Строительство и архитектура", "Техника - молодежи", "Наука и жизнь"... Вот это да! Чехов, Гоголь, Пушкин, Мамин-Сибиряк, Достоевский, Гете, Тютчев!.. Вы что, и художественную литературу читали? - Никита повернулся к Нюре.
- А как же. Особенно Пришвина, он больше всего нравился папе. Книги о природе - главные книги. А Чехова я читала, когда ему нездоровилось. Не знаю почему. Последний стеллаж отдан сказкам, мифам и легендам народов мира.
- Ого, вот это книжица! - Никита вытащил из плотного ряда книгу с потрепанными углами и, открыв ее почти в самом начале, стал читать:
- "...Биологическому виду, который по космическим меркам только что встал на ноги, предстоит решить грандиозные задачи. И все же, за последние триста лет, переходя от классической к релятивистской, а затем к квантовой реальности и нацелившись теперь на исследование объединенной реальности, наши умы и инструменты охватили грандиозный свод пространства и времени, приблизив нас к пониманию мира, оказавшегося искусным мастером маскировки. Продолжая медленно раскрывать тайны космоса, мы приближаемся к истине. Исследования уже далеко продвинулись, но многие чувствуют, что наш человеческий вид только выходит из состояния детства..." Во дает! Кто это? - Никита посмотрел на обложку. - Грин. Да-а, если это все не то что прочитать, а хотя бы пролистать, и то с крыши спрыгнешь!
Глядя на брата, Нюра загадочно улыбалась.
- Кстати, а что отец про Вернадского говорил? - Никита вернулся к первому стеллажу и вытащил искомую книгу. - О, да тут закладки.
- Это для тебя, - тут же отозвалась Нюра. - Во всех книгах закладки. Так папа велел мне сделать, чтобы ты зря время не терял.
- "Происхождение человека и эволюция разума", - прочитал Никита. - Ничего себе! А вот еще - "Научная жизнь как планетное явление", - охренеть! "Химическое строение биосферы Земли и ее окружения". "...В целом биогеохимическая энергия - это свободная энергия, образуемая жизнедеятельностью природных организмов (живого вещества)... - Никита стал монотонно читать строки, подчеркнутые карандашом. - С возникновением человека разумного, живое вещество явило такой небывалый по сложности и силе вид энергии, который стал вызывать не сравнимую с иными формами миграцию химических элементов..." - Никита оторвался от книги и посмотрел на Нюру. - Это же галиматья какая-то!
- Дочитай абзац и все поймешь, - мило улыбаясь, посоветовала девушка.
- "Однако отличительным "видовым признаком" человека стала форма энергии, "связанная с разумом", настолько неудержимо растущая и эффективная, что явилась "новой формой власти живого организма над биосферой..."
Никита снова оторвался от книги и непонимающе посмотрел на сестру.
- "...Дающая возможность "целиком переработать всю окружающую его природу", переработать - преобразить и одухотворить, что и является основной целью нового творческого и духовного эона бытия - ноосферы", - закончила девушка по памяти.
У Никиты открылся рот от удивления:
- Так ты все это на память... все помнишь?!
- Ну что ты! В основном, главное. А ты как раз главное читал, и самое простое. Дальше будет сложнее.
- Ничего не понимаю! - Никита чувствовал себя дураком. - Скажи на милость, а что это за словечко такое - "эон"?