Сестра
Каково же было удивление Никиты, когда, завершив работу, Нюра неожиданно нарушила обет молчания и тихо сказала:
- Надо сходить в стойбище стариков Хотановых. Это недалеко.
Несмотря на чудовищную усталость, он молча кивнул. Слегка перекусив и немного отдохнув, они в этот же день отправились за перевал.
Старики Хотановы каждое лето ставили свой чум по другую сторону водораздела в дугообразной седловине между двух небольших речек. Их трое сыновей с женами и взрослыми детьми на все лето уходили со стадом оленей на склоны гор и там жили до самого снега, а детей помладше оставляли старикам.
Старик ладил новые нарты, чинил старые, смолил лодки, на ночь ставил сети, а потом сушил рыбу на зиму. Старушка выделывала шкуры, шила одежду и чинила рваную. Внуки, которые могли держать удочки, с утра и до позднего вечера пропадали на речках. Те, что поменьше, носились вокруг стойбища, арканя носы нарт или друг друга. Девочки, соорудив маленькие чумы из веток ивы и цветастых платков, играли "в дом". Те, что постарше, плели из бисера орнаменты или шили себе сумочки из шкур и цветного сукна. На веревке, привязанной к деревянному колу, вбитому в землю, крутился пепельный песец. Детишки то и дело с визгом ловили его, брали на руки, гладили и кормили.
Никита с Нюрой до стойбища стариков Хотановых добрались уже поздним вечером.
Хотан в переводе с вогульского - "очень белый лебедь". Старик, глава рода, оказался действительно белым и довольно красивым для своих лет. Низкорослый, крепкий, с широким костистым лицом и совершенно седыми волосами, заплетенными в короткую косицу, он лучился той доброй и мудрой стариковской улыбкой, которая сразу располагала к себе. Глядя в его выгоревшие глаза, хотелось улыбаться в ответ.
Старика звали Прохором Николаевичем, а его супругу - Агафьей Даниловной. Старенькая, согнутая временем и бесконечным трудом, бабушка Агафья выглядела не такой жизнерадостной, как ее супруг. Она молча, не поднимая глаз ни на своего старика, ни на гостей, тенью сновала между низеньким столом и очагом, на котором висели огромный черный котел и такой же черный чайник литров на пять.
Никите страшно хотелось спать, но он мужественно держался. Застолье затягивалось. Нюра и старик все время о чем-то оживленно говорили, не замечая никого и ничего вокруг. Они даже не ели. Время от времени замолкали, утвердительно покачивая головами, то вдруг снова начинали громко и оживленно говорить. По всему было видно, что разговор у них серьезный и важный.
Никита ничего не понимал, поскольку они говорили по-вогульски. Оставалось есть - и он ел. Бабушка Агафья незаметно все подкладывала ему на тарелку куски мяса да подливала в кружку чаю.
Дети на гостевой половине чума давно спали. Никита поглядывал на них с завистью. Он вяло жевал мясо, запивая его крепким плиточным чаем. Тело ломало, клонило, туманилось сознание... И в какой-то момент, так и не проглотив очередной кусок, он отключился. Как он уснул, как повалился на мягкие шкуры, как с него снимали кисы, укрывали сахи, Никита уже не помнил. Его молодой и уставший организм требовал отдыха, и он его получил.
А проснулся под щебетанье птиц, визг детей, поскуливание щенков, ползающих по нему, и полаивание песца.
Стол уже был накрыт. Нюра, сложив по-восточному ноги, пошвыркивала чаем и глядела на Никиту с мягкой улыбкой.
- Знаешь, сколько сейчас времени? - поставив на столик кружку, спросила она, уже громко смеясь.
- Ну? - Никита был угрюм и вял.
- Почти полдень, соня. Иди на речку умойся - и к столу. Нам пора.
Никита вышел из чума и зажмурился от яркого света. Старик Хотанов, обсыпанный кудрявыми стружками, что-то строгал, сидя прямо на земле. Старушка скребла шкуру. Дети с визгом носились вдоль берега. На горизонте стояли величественные хребты, обросшие у основания мохнатым лесом.
С самого утра Никита заметил, что Нюра необычайно возбуждена и буквально светится от радости. "Странно! - думал он. - С чего бы?"
- Пошли, я тебя кое с кем познакомлю, - проговорила девушка, когда они попрощались со стариками и готовы были тронуться в обратный путь.
Они обошли чум, скопище нарт, груженных всякой бытовой поклажей, укрытых выцветшим брезентом и перепоясанных веревками. За нартами высился цветастый детский чум в полтора человеческих роста.
- Вон, смотри, видишь двух девочек, - Нюра повернулась к Никите. Вид ее был загадочный и лукавый, а глаза так и сверкали радостью.
Никита посмотрел в сторону играющих детей.
- Ну?.. - равнодушно отреагировал он.
- Та, что справа, ну вон та, которая поменьше, у которой оторочка на сахи из песца... Это твоя будущая жена и мать твоих детей, - чуть не подпрыгивая на месте, выпалила Нюра.
- Что?! - Никиту так крутануло, что он едва удержался на ногах. Схватившись за нос нарты, он сначала взглянул на сияющую Нюру, а потом на ту девочку, что была поменьше ростом.
За время, проведенное на Севере, Никита приучился верить, что здесь, в таежной глуши, никто и никогда не говорил неправды и не разыгрывал друг друга, тем более на такую серьезную тему.
Девчушка, на которую указала Нюра, сначала замерла, почувствовав на себе посторонний взгляд, а потом медленно подняла глаза и уставилась на Никиту. Да и как было не почувствовать, если взгляд неожиданного гостя прожигал ее насквозь. А Никита смотрел на ребенка и никак не мог ни понять, ни принять сказанное Нюрой. Как вообще могло прийти такое в голову? Он, тридцатилетний, и эта тринадцатилетняя девочка?!
Но едва их взгляды встретились, как по Никите пробежал электрический разряд... Он не успел рассмотреть ни лица девочки, ни в чем она была одета, ни что держала в руках, а сердце выдало - "она!". И в виски горячо ударило! Задрожали колени, ноги стали ватными. "Это она! Она! Она!"
Никита еще не знал, как зовут девочку. Не знал, когда и как их познакомят. Не знал, сколько ему придется ждать, когда эта девочка станет взрослой, а внутри медом разливалась теплота и сладость. Будто в него медленно и надежно вползало что-то огромное, что-то нежное и спокойное...
- Через три года вы станете мужем и женой, - звонко смеясь, добавила Нюра, - а еще через год у вас родится мальчик, Артемий.
- Какой Артемий? Кто решил?!
- Так ты и решишь, - все так же весело ответила Нюра. - Ты сам!
Они перешли реку и стали подниматься по склону. На полпути к водоразделу оба остановились и оглянулись на стойбище стариков Хотановых. Маленький, выбеленный солнцем и дождями конус чума показался беззащитным и жалким в окружении величественных гор и отрогов. У Никиты сжалось сердце, когда он на мгновение представил, что где-то там, рядом с этим крошечным конусом, сейчас играет в свои детские игры девочка из его будущего.
На перевале, когда мысли уже звенели в голове какой-то сумасшедшей какофонией, Никита не выдержал.
- Слушай! - он схватился за голову. - Где я?! Что со мной происходит?! Я еще схожу с ума или уже?!..
- Не сходишь, - Нюра говорила все с той же искренней радостью, - и не сойдешь, иначе тебя бы здесь не было. Очень скоро ты все поймешь. Кроме того, я буду рядом и помогу во всем разобраться.
- Ты лучше помоги мне не разобраться, а выбраться отсюда! - неожиданно даже для себя воскликнул Никита.
- Как выбраться? - Нюра так и застыла на месте. - Ну, ладно, - проговорила она через паузу тихо и печально, - я покажу тебе ближайший выход. Но... Разве ты не хотел бы остаться на сорок дней?!
- Почему сорок? - насторожился Никита.
- Сорок дней, как папа... - не договорив, девушка отвернулась. - Хотя если хочешь... Но я думаю, ты пожалеешь, - еще тише добавила она, не глядя на брата.
- Почему это?! - Никита проговорил с легким вызовом.
- Пожалеешь, - чуть тверже добавила Нюра и снова посмотрела на Никиту. - Уйти легко, а вернуться невозможно. - Нюра даже брови сдвинула. - Папа говорил, что ты сам очень скоро почувствуешь, а потом поймешь.
- Что пойму?
- Что здесь единственное на Земле место, где ты познаешь гармонию. И нигде больше, - добавила она задумчиво.
- Слушай, - Никита решил поменять тему, - тебе лет... - он попробовал прикинуть, сколько лет его неожиданной сестренке, как та сама ответила:
- Восемнадцать.
- Вот-вот! Восемнадцать, а ты так много знаешь?!
- Не так уж и много, - немного смутившись, проговорила Нюра. - Я как бы... ну, в общем, я все еще учусь.
- Учишься?! Чему? Где? У кого? - с недоумением и недоверием отреагировал Никита. Он даже остановился
- Меня учат с трех лет. Учат, и я сама учусь.
- Объясни, чему здесь могут учить, и главное - кто?!
- Чему? - Нюра подняла глаза и прямо посмотрела на Никиту. - Например, тому, как видеть мир иначе, - она закинула голову и развела руки в стороны, словно обнимая и долину, и небо, и вообще все вокруг.
- Как это?! - опешил Никита.
- Ну, например, все мы от рождения видим мир в длину, ширину и высоту, то есть в трех измерениях, и вдруг ты стал видеть его еще и в четвертом, в пятом. А их, как утверждают ученые, семь или даже одиннадцать.
- Не понял! - Никита раскрыл рот.
- Ну-у-у, - девушка на секунду задумалась. - Вот, к примеру, ты вдруг стал видеть точно так же, как и птица, скажем, глухарь или косач. Представляешь, ты стал видеть почти все, что тебя окружает. Все и сразу.
- Ну и что?
- Как что? - девушка с изумлением посмотрела на Никиту, - ты стал видеть все, что впереди тебя, сзади, вверху, внизу и что по сторонам. Кроме того, ты стал видеть дальше и лучше. Жука за километр, пылинку в небе.
- Ну и что? - упрямо повторил Никита.