"В то время, как капитан Дрейк для всех непосвященных отбыл по торговым делам в Александрию, именно в это самое время адмирал Дрейк на своем стотонном "Пеликане", "Мэригольде", новехонькой "Елизавете" и еще двух вспомогательных судах с припасами, пушками и разобранными четырьмя быстрыми ботами (все это было спрятано в трюмах), захватив с собой изрядный запас солонины, сухарей, сыра, меда, чернослива, весной 1577 года отправился совсем в другую сторону. "Пеликан" был водоизмещением сто тонн, а мне потом приписали бог весть что - будто я на нем вывез из испанских колоний одного только золота больше двухсот сорока тонн! Испанские чиновники заработали на мне немалый куш.
Незадолго до плавания мне удалось приобрести у знаменитого картографа Дураде новейшую подробную карту, а к ней и общее руководство для португальских лоцманов. Они весьма пригодились мне в моем кругосветном путешествии. Жаль, конечно, что мне не удалось добыть в Португалии, куда я ездил с огромным риском, тайных лоцманских карт у португальских штурманов и картографов, но и без них, как видите, я не пропал. У картографов Испании карты, конечно, были понадежнее, но путь в Испанию мне тогда был заказан. Хотя как-то мне достались карты известного испанского картографа Педро де Сарминенто. На них были изображены Большая и Малая Атлантиды и Город Солнца. Как я узнал потом, карты составлял вовсе не Педро, а неизвестно кто. Может даже, сами атланты. Испанцу они достались от пленного англичанина, сбежавшего от португальца. Запутанная история! Так вот, обе Атлантиды были выделены зеленым цветом, а Город Солнца желтым. На карте, почти в самом низу, был нарисован маленький островок конусом, а над ним сияние.
Признаюсь, на меня любая географическая карта оказывала поистине магическое воздействие. И чем грубее была она, недостовернее, тем сильнее хотелось мне попасть в те места, которые только угадывались под покровом слов и чисел. Я с ними разговаривал, как со своими помощниками. В конце концов, они и были моими настоящими помощниками и верными друзьями, так как никогда не предали меня. Иногда меня охватывал страх перед картой, какой кролик испытывает перед удавом. Она в первое мгновение могла парализовать мою волю, но затем наполнить небывалой силой и желанием освоить новые моря и земли. Помню, на одной карте был изображен остров, который картограф просто придумал и назвал его по просьбе своей невесты Золотой Землей. Это был небольшой островок на юге, куда я ни разу еще не забирался, но куда и держал курс. Кстати, неподалеку от Города Солнца. Но обо всем по порядку.
На острове Елизаветы я встретил туземцев, чьи тела от головы до ног были разрисованы, как картины художников. У одних была нарисована всякая живность: рыбы, птицы, звери. У других был незамысловатый орнамент: стрелы, волны, кружочки. У третьих совершенно фантастический небосвод с лунами, солнцами, птицами, облаками, даже у рыб были крылья. Мы много видели таких. За время путешествия я столько насмотрелся всего, что, казалось, ничем меня уже было не удивить. Но каково же было мое изумление, когда на спине одного пожилого индейца я увидел золотой остров. Остров конусом был устремлен из воды к небу и напоминал вулкан, из жерла которого шел свет, точь-в-точь, как от Города Солнца. Я подарил туземцам несколько ножей, чему они были несказанно рады, так как вместо них они используют остро заточенные раковины. Я разговорился с пожилым индейцем (он сносно говорил по-испански) и спросил, что за рисунок у него на спине.
- Золотая Земля, - ответил индеец. - А я Дух Золотой Земли.
- О боги! - воскликнул я. - А я Покоритель Золотой Земли! Мы теперь с тобой братья!
Я подарил индейцу саблю и попросил рассказать его подробнее о Золотой Земле.
- Золотая Земля располагается сейчас там, - индеец указал на юго-запад. - За Воротами Дьявола. Когда ты пройдешь их и выйдешь на большую воду, на тебя с неба обрушится еще одна большая вода, и свирепые ветры сразу со всех сторон закружат тебя, подхватят и понесут к Золотой Земле.
- А почему ты сказал сейчас? - прервал я его. - Остров меняет свое место?
- Да, - ответил индеец, - он ходит по воде, как луна по небу. Ураган будет длиться долго. Луна и солнце сменят друг друга столько раз, что можно будет два раза умереть с голоду. Но ты их не увидишь ни разу, ни луны, ни солнца. Неба и дня не будет. Будет только ночь и вода. Когда ветры бросят тебя и вернутся в Ворота Дьявола, ты увидишь Золотую Землю. Она из белого льда с золотой вершиной.
Индеец растопырил пальцы на обеих руках.
- За столько дней ты по ступеням взойдешь на вершину.
- Нарубим, - сказал я.
- Ступени придется рубить самому. Чтобы не ослепнуть, на глаза надо будет натянуть темную пленку.
- Там сияние? - спросил я.
- Да, как во мне Дух, - ответил индеец.
Потом он рассказал о том, что индейцы живут без вождей, а тому, в ком видят Дух, на спине рисуют Золотую Землю и дают ему имя Дух Золотой Земли. Ему рисуют Золотую Землю до тех пор, пока Дух есть в нем. Он может до глубокой старости носить на себе рисунок, и даже уйти вместе с ним в могилу. Я спросил, давно ли знают в их племени об этом острове. Индеец недоуменно посмотрел на меня:
- Давно? Мы знаем о нем всегда.
После этого индеец сказал, что я волен делать, что угодно: могу вовсе не покорять Золотую Землю и уйти прочь, могу заставить всю команду рубить ступени, могу стрелять по ней из громов (так он называл пушки), но покорю я ее только тогда, когда один поднимусь наверх, не зная сна и отдыха, пренебрегая едой и питьем, думая только о цели, которую поставил себе сам. А на прощание произнес:
- Поимевший малость, хочет большего, а поимевший большее, хочет все. Это самый короткий путь к нищете, - в их языке нет слова нищета, и он указал мне на моих спутников, для которых в жизни ничего не было главней наживы.
В мире так все неопределенно, исключая, разве, прогноз погоды: если вам обещают местами и временами дождь, будьте уверены - вы попадете под него. Это замечательно, что в те времена не было прогноза погоды - с ним я вряд ли решился бы обогнуть землю. Но ведь как индеец оказался прав! Едва мы преодолели Ворота Дьявола, нас подхватил страшнейший ураган, какого я не видывал ни до, ни после этого. Пятьдесят два дня мы провели в аду. Мне они показались пятьюдесятью годами. Я до сих пор не пойму, как после такой трепки корабли не разлетелись в щепки, а люди не вывернулись наизнанку. За эти дни я выучился главному в жизни - терпению.
Когда ураган стих, мы какое-то время словно летали - приходили в себя, отсыпались, кайфовали, оттого что линия горизонта оставалась на месте. И вот однажды горизонт осветился необыкновенным золотым заревом. Я понял, что это Золотая Земля.
Я построил команду, сказал, что впереди по курсу земля, которую могу покорить только один я. На ее вершине громадные сокровища. Когда я взойду на нее, они станут достоянием английской королевы. Половина сокровищ будет ее, а остальные, за вычетом кредитов, будут мои и всей моей команды. Команда дружно рявкнула ура. Со всех членов команды, офицеров и матросов (побожился даже пастор Флетчер), я взял клятву в том, что все они будут немы, как рыба. Одному Богу известно, смогу ли я попасть на вершину. Если не смогу, для всего мира эта земля должна остаться тайной. Даже если я погибну, тайна уйдет вместе со мной, как с единственным Покорителем Золотой Земли. Если наша экспедиция не увенчается успехом на этот раз, я все равно вернусь сюда, и рано или поздно сокровища будут наши, и их получат все, кто дал сейчас клятву.
С каждым часом сияние становилось все нестерпимее. Я вспомнил одну старинную историю о древнем мореплавателе Одиссее, которого пытались соблазнить хищные сирены. Он приказал привязать себя к мачте, чтобы не поддаться соблазну, а я, напротив, пошел ему навстречу. Когда свет стал ярче света солнца, мы все надели на глаза темные пленки. Золотая Земля представляла собой небольшой остров, конусом возвышаясь футов на двести. Его вершина была выше грот-мачты. И тут, впервые за многие дни, заштилело.
Я сошел с корабля на лед. Со мной была кирка, савок и запас провианта. Было очень скользко, и я мог в любое мгновение свалиться в воду. Я сразу же вырубил площадку, с которой и устремился наверх. За первый день я вырубил двенадцать ступеней и поднялся метров на шесть. С корабля команда приветствовала меня выстрелами и криками. Они держались от острова на расстоянии, чтобы не напороться на подводные выступы. Я врубался в лед со всей неистовостью молодости и первопроходца. Но продвигался медленно, с большим трудом, как в тумане. Вершины снизу я не видел. Может, она вообще недосягаема, пришла вдруг мне мысль, но я усилием воли прогнал ее.
Индеец предупреждал, чем выше я поднимусь, тем больше потребуется от меня присутствия духа, тем большие сомнения станут охватывать меня, тем больший ужас скует меня. Он сказал: "Если тебе будет очень тяжело идти, представь, что это не ты идешь, а я, и тебе сразу же станет легче". Было несколько моментов, когда я чувствовал себя тем индейцем, и только благодаря этому шел к вершине. Когда я хотел пить, я сосал лед. Когда я хотел есть, я грыз лед. Когда я хотел спать, я тер льдом лицо…"
- Так ты дошел до вершины? - спросил кто-то нетерпеливый.
Дерейкин не успел ответить, его повели к следователю. Надо не забыть, после допроса рассказать о том, как на вершине ледяной скалы его глазам предстал великолепный город, с высокими стенами, башнями, садами и рощами, вершины деревьев которых поднимались выше высоких городских стен. Город сиял на солнце до нестерпимой рези в глазах, и только зелень спасала глаза от слепоты. Золотая Земля оказалась Городом Солнца.