Вот и сейчас будущее, как всегда, незаметно приблизилось к настоящему, растворилось в нем и ползет уже налево, уносит с собой маленького Федю… Они еще встретятся. Встретятся не раз и не два, шаткие колеса брички пробегут не одну сотню верст, и развеются тонны скрипучего песка и хрустких камней, прежде чем они расстанутся навсегда…
Бедный! Всю жизнь он будет искать меня, будет жадно вглядываться в лица женщин, с которыми его сведет судьба, жадно вслушиваться в их слова и тембр голоса. Он будет страстно желать хоть издали, хоть во сне увидеть, почувствовать меня. Он будет несчастен всю жизнь, и будет всю жизнь счастливым, так как в нем до конца его дней не умрет вера в неизбежность нашей встречи. Но и сколько раз он предаст ее!
Как бы успеть сказать тебе, Феденька, что у тебя будут не только взлеты, но и падения. Как бы успеть сказать тебе, что человек поднимается до тех пор, пока он падает.
Каждый день Федя просыпался с мыслью, что сегодня увидит Фелицату. День проходил, а Фелицаты не было, и каждый вечер мальчик ложился спать в уверенности, что это случится завтра утром. Так длилось всю осень, зиму, весну. Длилось, длилось, длилось…
Когда Федя в начале июня увидел, как возле двора Вороновых остановилась подвода, на которой приехали двое, у него безотчетно сжалось сердце. Он впервые в жизни ощутил его присутствие. Федя спрятался за кладку и стал смотреть в щелку между камней, как Воронов сгружает с подводы пожитки, а к Фелицате идет, раскрыв объятья, ее мать и ковыляет Евграф. Встреча прошла на удивление молча, без обычных в таких случаях криков, причитаний, смеха и слез. Евграф только один раз воскликнул:
- Фиса, смотри-смотри, у меня нога уже сгибается!
Федя не заметил, как встал во весь рост и разглядывает соседей. Фелицата взглянула на него, но никак не отреагировала. Воронов завел лошадь и закрыл ворота.
Федя чувствовал себя обиженным. Целый год ждать этого дня, представлять его, думать, что произойдет нечто грандиозное. Что именно - он не знал, но готовился к необычайному всплеску радости во всем мире - радости будет столько, сколько света в небе, сколько воды в ливне. И он так хотел похвастать ей, что научился не только считать до тысячи, а потом и до миллиона, и до миллиарда, и до "сектильона" включительно, а еще и читать, и даже выучил большущее стихотворение на десяти страницах наизусть! Из Блока. И что же? Она даже не улыбнулась ему, даже не помахала рукой!
- Миновали случайные дни и равнодушные ночи, - вздохнул Федя. Он безотчетно чувствовал прелесть этих слов, но в чем она, не мог объяснить себе.
Весь следующий день он провел возле стены на песке, пуская по нему самодельный трактор. Федя закручивал палочкой резинку из трусов, продетую в катушку с насечками, и катушка ползла, оставляя бороздку. И пока она ползла, можно было думать о Фелицате. Фелицата так и не появилась на дворе. На второй и третий день - то же. На четвертый день мальчик в самое пекло поплелся на речку. Вид реки и коров на песке только добавил в его душу уныния. Он так мечтал прийти сюда с Фелицатой! Вон там прыгнуть в воду, накупаться до икоты и затем полежать на горячем песке! Там стояла в воде по грудь корова и лениво била по воде хвостом. А еще бы он прочел Фелицате: "Дальше вижу дружину на огромных скамьях: кто владеет в забвеньи рукоятью меча…" Федя закинул свой трактор в воду, а потом стал забрасывать его камнями. Потом брякнулся, не глядя, на песок и угодил в свежую коровью лепешку.
За лето Федя так ни разу и не увидел девушку. Ночью на улице возле их двора изредка синели какие-то тени, мыши летучие чертили в темно-синем небе черный узор, и когда они пересекали полную луну, становилось жутко…
А увез ее отец в конце августа. Был дождь, и уже вечерело. У Феди было отвратительное настроение. Он видел, как лошадь машет головой, переступая с ноги на ногу, и как молча грузятся в подводу отец с дочкой. Их никто не провожал.
Фелицата забралась в подводу, Воронов накрыл ее брезентом, вывел лошадь, закрыл ворота. Фелицата не подняла голову и не посмотрела в сторону мальчика, когда проезжала мимо.
"И Ночная Фиалка цветет", - кончил читать Федя большое стихотворение, которое выучил для Фелицаты наизусть.
Прошел еще год. Воронов опять привез в начале июня Фелицату.
Феди не было в тот день дома, он с братом собирал с утра на выгоне навоз для самана, а потом до вечера помогал ему конопатить плоскодонку.
- Сумасшедшую свою сосед привез, - как бы, между прочим, бросила мать и внимательно посмотрела на младшего сына.
Тот пропустил новость мимо ушей. Мать осталась довольной. А у Феди страшно колотилось сердце. Что такое - раз в год вдруг ни с того ни с сего оно начинало биться как бешеное?!
Федя не мог уснуть до утра. Спозаранку он вышел во двор, было тихо, свежо, только просыпались птицы. Мальчик вышел на улицу и сел на остывшую за ночь завалинку. Земля под ногами тоже была прохладная, а песок и вовсе холодный. Федя уж думал вернуться в избу за рубахой, но тут во дворе Вороновых послышался скрип, звяканье цепи и цыбарки. Видать, набирают воду, подумал Федя. Приглушенные голоса стали выяснять что-то… Мальчик на цыпочках подкрался к соседскому двору и стал выискивать щелку, чтобы подглядеть, что там делается внутри.
Внезапно раскрылась дверь, вышел Воронов.
- Ты что тут делаешь? - бросил он и, не дожидаясь ответа, быстро прошел мимо. Мальчик смотрел ему вслед.
- Федя, здравствуй! - раздалось за его спиной. Он вздрогнул.
Фелицата неулыбчиво, но ласково смотрела ему в глаза.
- Соскучился, соколик? - спросила она и погладила его по голове.
У Феди навернулись на глаза слезы. Никто никогда не называл его соколиком, а ему так хотелось этого, так хотелось, чтобы кто-нибудь ласково посмотрел на него, ласково назвал "соколик", ласково погладил по голове!
- Евграф преставился, - сказала она. - Хорошо, дождался меня. Я отца специально просила забрать меня на день раньше, прежде чем Он забрал его.
- Откуда забрать? - спросил Федя.
Девушка не ответила.
- Фелицата! - послышалось с крыльца.
Девушка скрылась за дверью.
- Евграф преставился, - сказал Федя за завтраком.
- Кто? - спросила мать.
- Евграф, брат Фелицаты.
- А ты почем знаешь?
- Она сказала, что он забрал его.
- Кто он?
Федя пожал плечами.
- Приехала? Ну, и как она?
- Никак.
Назавтра Воронов вывел подводу с гробиком. За подводой шли Фелицата с матерью. Все Вороновы бесстрастно смотрели куда-то вдаль, не глядя на встречавшихся станичников. И даже лошадь не косила глаза, а шла на удивление смирно и ровно. Федя сидел на завалинке, ему было очень грустно. Он точил один камешек о другой, пока от них не остались две тонкие пластинки. И он их ожесточенно раскрошил в ладошках.
Несколько дней Фелицата не казала носа из избы, а когда как-то ввечеру выскользнула со двора и пошла к реке, Федя припустил за ней следом.
- Фелицата! - окликнул он, оглянувшись по сторонам - никого не было.
- Что тебе? - остановилась девушка.
- Возьми меня с собой.
- Уже взяла, - улыбнулась она.
- А Евграф, отчего помер?
- От смерти.
- Как от смерти? Разве не от болезни?
- От болезни не помирают. Помирают от смерти.
- Ты его потому и не лечила?
Девушка внимательно посмотрела на мальчика.
- В городе тебе надо учиться. В институте, - сказала она. - Пропадешь здесь.
- Я буду учиться в городе!
- Я знаю.
- А какая смерть? - неожиданно спросил Федя.
- Никакая. У нее ласковый взгляд, ласковый голос и ласковые руки, - Фелицата испытующе глядела на мальчика.
- Мне кажется, я знаю, о чем ты говоришь.
- Вижу, знаешь. Это, Феденька, не все знают. Оттого сами мучаются и других мучают.
- Смотри, стрекоза какая! - воскликнул мальчик.
Огромная черная стрекоза пронеслась над зеркалом воды. Фелицата проводила ее встревоженным взглядом. Стрекоза исчезла вдали.
- Хорошо, - сказала она.
Мальчик прыгнул в речку, прорвав голубое с белыми барашками облаков полотно воды. Вот так они все прыгают в будущее, а выныривают в прошлом, подумала Фелицата.
Фелицата уселась на берегу и стала задумчиво наблюдать, как мальчик ныряет и выскакивает из воды. Ей было спокойно и светло на душе, первый раз за последние два года.
- Все, Блока наизусть знаю! - накупавшись, воскликнул Федя. Он лежал на песке и стучал зубами. Подгреб песок к себе, но песок уже стал остывать. Федя повалялся по песку, чтобы стало теплее.
- Чего ж ты так долго купался? Посинел весь… Какое самое любимое?
- "Ночная Фиалка".
- Знаю.
- А ты где живешь, когда не здесь? Далеко?
- Не очень. В Воронеже.
- А, это город, мамка говорила. Работаешь?
- Учусь, - подумав, ответила девушка.
- На шофера?
- Почему на шофера? - рассмеялась Фелицата.
- А на кого же еще?
- Можно ведь даже на поэта учиться.
- Брось! - Федя даже встал. - На Блока?
- На Блока - нет.
- А тогда зачем на поэта учиться! - пренебрежительно бросил мальчик, рассмешив Фелицату еще пуще прежнего.
- Ты-то сам как учишься?
- Отлично! Сплошь пятаки!
- Я рада за тебя. Не забудь: в городе тебе надо учиться.
- Ага, в Воронеже.
Девушка улыбнулась. Господи, счастье какое, что такое тихое небо над головой! Как хорошо, что кипящий столб мутного настоящего разлился вдруг в эту спокойную ясную синеву! Когда выдастся еще такой день?