Лида молча переводила взгляд с мужа на сумасшедшую бабу, а с нее на народную артистку, первую жену Федора. Черты лица ее заострились, а в душе была тоска: "Что же так свело нас всех в один час?!"
- Ну, что ж, дорогие рэсэфэсэрянки, - произнес Федор, - едем!
Анна Семеновна встала посреди проезжей части улицы и энергично остановила первое же свободное такси. Усадив Дерейкиных и Екатерину Александровну на заднее сиденье, сама плюхнулась на переднее и - "Salve, голубчик!" - скомандовала:
- Форвертс! Кэп, не угостите ли даму папироской? "Беломор" не мухомор, хоть и говнистая махорка.
Лида едва не сгорела со стыда. Таксист захохотал. Катя сжала руку Федора. Он так и обмер. Да что же это такое, подумал он. И, тронув таксиста за плечо, скомандовал:
- На Гончарную! Дом шесть. Со двора. Линкс, то есть слева.
- Славно, кэп! - не обиделась Анна Семеновна. - Я всем знакомым уже сказала, что в нашем городе есть один мужчина. И это - вы, капитан! Чур, сперва завезти меня. Завтра я к вам наведаюсь, Екатерина Александровна, в гостиницу. Не возражаете? У вас какой номер?
- Двести пятый.
- Меня - вот здесь. Чао! Спектакль был - полный аут! Москва столица, моя Москва! - запела Анна Семеновна.
- Федя, она всегда такая? - спросила Лида.
- Я ее вижу второй раз в жизни.
- Ты здесь так и живешь? - спросила Катя.
- А где же мне еще жить? - спросил Федор, а Лида дернулась.
- Столько лет прошло. Неужели квартиру не дали?
- Вот ее и дали, - ответил Федор. - Нормальная квартира. Две комнаты. Нас двое да внучка.
Лида стала собирать на стол.
- Я помогу вам, - предложила Катя.
- Ничего, я справлюсь, - ответила Лида. - Машенька, покажи бабе Кате рисунки.
Стервоза, подумал Федор о жене, но подумал с нежностью.
- Славная какая! - искренне сказала Катя, любуясь девчушкой. - Сколько ей?
Федор не мог вспомнить.
- Ты все такой же! - засмеялась Катя.
За столом она обмолвилась об этом, а Лида с ожесточением бросила:
- Да он во всем такой! Маша, ты показала рисунки? Где ты там?
- Она сейчас дорисует и покажет, - сказал Федор.
- Спать ей уже пора, - буркнула Лида, - а не рисунки рисовать. Маша! Неси уж, демонстрируй!
Выскочила Маша с рисунками из своей комнаты.
- Какие рисунки! - воскликнула Катя. - Корабль? И еще корабль! И еще! И все с парусами? Это деда на таком ездит?
- Ходит, - поправила ее Маша. - Да, у него корабль с парусами.
- А ты ездила на нем? Ходила?
- Да.
- И он с парусами?
- Да. А еще пушки. И бушприт.
- Она вся в тебя, - Катя положила Федору руку на плечо.
- А лицом и фигурой в меня, - сказала Лида.
- Постой, а что тут за цветы на корабле?
- Там каюта.
- С цветами?
- Да, с цветами. Цветы любит Изабелла.
- Изабелла? Изабелла - что-то я слышала о ней? - Катя взглянула на Федора, но тот никак не отреагировал на ее вопрос.
- Да, дедушка спас ее. Он отбил ее у пиратов и женится на ней.
- Так он же уже женат! - "Же-же-же, - подумала Катя. - Надо без же". - На твоей бабушке.
- Нет, это так, а там специальный брак…
- Пиратский брак на пиратском барке, - поддакнул дедушка. Поизящней, чем же-же-же.
- Не простой, как у всех советских людей. Там ничего такого нет, ни дома, ни шкафа, там Изабелла выходит на палубу, протягивает руки вперед и произносит заклинания: "Кадите мне. Цветы рассыпьте. Я в незапамятных веках была царицею в Египте. Теперь - я воск. Я тлен. Я прах".
- Да, Федя, - только и произнесла Катя.
- Вот так и живем, - вздохнула Лида.
Тут в дверь позвонили, и постучали, и вошла в сопровождении "парней" и "девок" Анна Семеновна. Она была все в том же малиновом кимоно с черным драконом.
- Явление третье, - сказала Катя и подмигнула Федору. - Те же и в малиновом берете.
- Ой, малиновая какая! - вскрикнула Маша. - Красивая!
- Краше в гроб кладут, - буркнула Лида.
- Сейчас мы сыграем водевиль! - распорядилась Анна Семеновна. - Декорации не нужны, декорации к черту! Сценой будет квартира капитана! Пол, стены, окно. Лена и Юля - туда, Петров - рядом, Гена - ложись на диван.
- Музычка не нужна? - поинтересовался Дрейк.
- Ничего. Сбренчим на губах. Тазик, разве что, или сковородку, да пару ложек.
- Это Федор Иванович дал вам наш адрес? - спросила Лида.
- Что вы! Его знает весь город! На углу у троих спросила, где живет капитан Дрейк? И все трое: Гончарная, дом шесть, фон линкс со двора.
- Водевиль одноактный? - спросила Катя.
- Трех! Летит как песня! За пару часов сбацаем!
Федор посмотрел на часы, потом на внучку.
- Маша, тебе спать пора.
- Иди, иди, девочка, - ласково сказала ей Анна Семеновна. - У тебя есть своя комнатка? Спи, моя славная, дай я тебя поцелую. Вот так. Маленькие дети - прелесть! Мои сволочи уже такими не будут!
Воспользовавшись минутной передышкой, пока Лида укладывала Машу, а Анна Семеновна делала развод своим силам, Катя с Федором ушли на кухню и сели у окна, не зажигая света. Катя верно поняла суть Анны Семеновны: той было все равно, как жить, и она жила, как хотела, она играла свою жизнь. "В ней пропала великая актриса, - подумала Катя. - Не чета мне. Эта бы точно заставила ходить "на нее" и пол-Москвы, и пол-Питера, да что там "пол" - вся Москва и весь Питер стояли бы на ушах. Хотя - что такое театр? Одни несчастные представляют других несчастных третьим несчастным". Она взглянула на Федора, тот глядел на отражение в окне и по своему обыкновению молчал.
- Где работаешь? - спросила она.
- Ты же слышала, капитаном.
- В чиновники не пошел?
- Не пошел, а не вышел, мордой. Ты-то как?
- Да так, в театре. Жизнь летит, не замечаешь, как летит. Туманов перетащил в Питер.
- Это я понял.
- Его протекция, понятно, и помогла мне устроиться в театр. Тридцать лет прошло… С ума можно сойти! Такая прорва лет…
Зажегся свет.
- Что без света? - спросила Лида.
- Комары налетят, - Федор прикрыл окно.
- Зрители! Екатерина Александровна! Капитан! Супруга капитана! Прошу вас в зрительный зал! Театр полон…
- Ты все еще любишь ее? - спросила Лида, ужасаясь тому, что задала этот вопрос.
- Я? - не менее дурацки переспросил Федор. - Кого?
До начала действа Федор обратил внимание на обувку Анны Семеновны. Черные туфли на платформе были, скорее всего, отечественные.
- Нарушаете традицию, Анна Семеновна. К кимоно хороши деревянные колодки.
- Колодки - это в Китае, кэп. А ноги обязательно бинтовать. Но это только для девочек.
- А, ну да.
Глава 5
Разговор
Когда стали расходиться, то есть уже за полночь, Анна Семеновна предложила Екатерине Александровне пройтись по ночному городу пешком, подышать свежим воздухом. "Dum spiro, spero!" [11] У Кати болела голова, но отвязаться от проректора, видимо, не удастся. Вот уж, правда, репей в хвост!
- Вы там, в столицах, поди, совсем забыли воздух провинции?! - воскликнула та, как только они оказались на улице, скопившей за день весь жар и вонь лета. Екатерина Александровна сказала, что она уехала из Нежинска всего-то тридцать лет назад, но Анна Семеновна не услышала и продолжала: - Изумительный воздух! А вы, ребята, идите, идите-идите, мы сами. Правда, они у меня молодцы? Пойдемте, Екатерина Александровна! Вам - туда.
Пошли.
- Вы давно знаете капитана? - игриво спросила Анна Семеновна.
Екатерине Александровне не составило особого труда подыграть ей:
- Еще когда он ходил в нахимовцах.
- Ведь вы… жили с ним? - Анна Семеновна не была уверена, но, будучи женщиной, знала что спрашивает. - Прошу прощения, если вас это как-то смущает.
- Жили, - просто ответила Катя. - И прожили около года. Мы были женаты.
- А-а, - Анна Семеновна не поверила. - Давно?
- Сразу после войны. Тридцать пять лет прошло - даже не верится. Мне тогда этот возраст, тридцать пять лет, казался запредельным.
Анна Семеновна уныло кивнула, ей после войны как раз и было тридцать пять лет.
- И как он… в семейной жизни? - спросила она.
"Никак тетенька хочет замуж?" - удивилась Катя.
- Потрясающ. Герой-любовник.
- Да, у него это на лице написано. Не воспринимайте только меня буквально.
- Да кто ж сегодня воспринимает кого буквально? Косвенно-то порой ничего не поймешь.
- Да, молодежь сейчас по нулям. И он всегда такой?
- Какой?
- С фантазиями?
- Я думаю, это у него не фантазии. Это его мир, куда нам нет входа.
- Да? - явно озадачилась Анна Семеновна. - Таки вот и нет?
- Таки вот и нет.
Они обе рассмеялись.
- Он верит всему, - неожиданно разоткровенничалась Катя; она хотела, было, оборвать себя, но почему-то не смогла, в самой накипело. - Казалось бы, после войны, весь израненный, места живого на нем нет, семья вся погибла… Я тогда медсестрой в госпитале была.
"Вон оно что! Все понятно теперь, все понятно".
- "Дон Кихота" прочитал в двадцать пять лет, как третий раз на свет родился после второго ранения, и верит всему! Даже не "верит", он знает, что это так и было.
- Интересно, - покачала головой Анна Семеновна, - интересно…
- И знаете, что он сказал по поводу прочитанного?
- Любопытно, любопытно, что же?