Она обошла весь дом от подвала до хозяйских спален, но не нашла ничего предосудительного и вынуждена была неохотно признать:
— Ну, вроде ничего… грязновато, конечно, но я ожидала худшего.
Не знаю, где она нашла грязь, но заедаться я не стала. Мне не терпелось уйти — этот дом уже не казался мне тихим островком покоя и безопасности, как вначале, а вызывал воспоминания о страшной ночи. Кроме того, послушный Багратион пока тихонько сидел в сумке, и я не хотела слишком долго подвергать испытанию его выносливость.
Распрощавшись с Полиной Сергеевной, я направилась к станции.
Калитка захлопнулась у меня за спиной, я бодро вышагивала по морозу, только тяжелая сумка с отъевшимся на хозяйской рыбе котом ощутимо оттягивала руку. Пройдя поселок, я вышла на дорогу, ведущую к станции, как вдруг рядом со мной затормозила машина.
— Девушка, садитесь, до города подвезу! — раздался довольно приятный мужской голос.
Я оглянулась. Рядом со мной стояла иномарка — я в них не очень разбираюсь, но не из дорогих, — дверца приоткрыта, и из нее выглядывает симпатичный светловолосый мужчина лет тридцати.
Я не очень люблю садиться в машины к незнакомцам. Правда, мне это нечасто предлагают. Если бы не тяжелая сумка с Багратионом, я бы вежливо поблагодарила блондина и отказалась. Но несчастный четвероногий обжора умудрился за неделю жутко растолстеть и весил теперь, должно быть, не меньше десяти килограммов.
Кроме того, старые советские фильмы, которые я люблю и смотрю довольно часто, приучили меня к мысли, что круглолицый блондин — это обычно хороший человек и ему можно доверять, в отличие от худощавого брюнета, который почти наверняка совратитель, пижон, моральный урод, а возможно, даже агент иностранной разведки.
Я отбросила мысль, что симпатичный блондин может быть тем самым убийцей, который приходил ко мне в дом позапрошлой ночью. Он бы не рискнул вот так, среди бела дня, посадить меня в машину. Мы поедем до города, может остановить гаишник… да мало ли что может случиться в дороге! Меня запомнят. Нет, он не станет рисковать. Я почти успокоила себя.
— Ну садитесь, холодно же! — блондин зябко поежился. — И кот у вас такой тяжелый!
«Откуда он знает, что у меня в сумке кот?» — подумала я, забираясь в машину, и сердце сжала черная рука страха.
— Как вы догадались, что у меня там кот? — спросила я через минуту, не справившись с любопытством.
— У меня тоже был когда-то кот, — ответил он, с интересом покосившись на Багратиона, который мигом высунул голову, — очень легко заметить, как он ворочается в сумке!
Мы поговорили немного о котах, потом он поинтересовался, откуда я еду. То есть понятно, что из поселка, но…
— Что, не похожа на здешнюю жительницу? — усмехнулась я. — Те пешком не ходят?
— Нуда…
— Работала я там, — вздохнула я, — дом стерегла. А вы?
— Я тоже… работал. — Он отвернулся, давая понять, что дальнейшие расспросы нежелательны.
Мне-то что до того, кто он такой? Он меня совершенно не интересует.
Водитель довез меня до города, как раз до того самого места, где мы договорились встретиться с Ленкой, на прощанье потрепал Багратиона за ушами и уехал.
— Ну? — набросилась на меня Ленка при встрече. — Как отдохнула?
— Да ничего, — промямлила я, — а ты как поработала?
— Отлично! — с энтузиазмом ответила она. — Столько всего успеваешь, когда никто не дергает! Спасибо тебе, Сонька, век буду благодарна. А сейчас идем перекусим. Я от радости всегда есть хочу.
Я пригляделась к ней внимательнее: и правда, Ленка очень рада меня видеть. Она никогда не притворяется, это я помню еще по школе.
В кафе она расстегнула сумку и внимательно оглядела кота.
— Слушай, да он просто прекрасно выглядит! Потолстел там на свежем воздухе!
— Боюсь, что он объел хозяев твоей тетки, — пробормотала я, — как бы не было у нее неприятностей.