– Эй! – квакнули прямо над ухом. – Ты того, может, хватит на сегодня? – я открыл глаза, Квинкер пытался меня образумить. – А то я натура впечатлительная, и так, наверное, уснуть не смогу, а ты опять за своё…
– Ладно, всё, – вздохнул я, так и не разобравшись, как пользоваться даром. Обернулся к Линде: – Что с этим? – указал на неподвижного мардака, распластанного посреди комнаты.
– Умер, – без сожаления в голосе, даже с брезгливостью произнесла девушка. Я вздохнул, может, и к лучшему, жить без достоинства – лучше не жить вообще.
– Как всё объяснишь? – спросил я, снова указывая на труп.
– Как было, так и объясню, – пожала плечами Линда, – скажу появился огромный таракан, отгрыз этому, – она кивнула на мёртвого, – причиндал и исчез. Те двое, что сбежали, подтвердят.
В общем, Линда права, выдумывать нечего, следует всё описать как есть. К тому же будет лишний повод потребовать охрану.
Не успел я об этом подумать, как дверь распахнулась, в неё ввалился, как всегда при охране, Гартлинг. Уставив фасеточный взор на мёртвого, он в своей обычной хамоватой манере взвизгнул:
– Что тут, вашу мать, происходит?! – и почему-то уставился на меня.
Ближайшие два часа мы писали объяснительные, давали пояснения, подписывали протоколы, наконец, нас отпустили. Надо сказать, если бы не Линда мы вряд ли отделались так легко. Но девушка настояла, что мы не вполне здоровы, кроме того к произошедшему не имеем никакого отношения. Вскоре мы уже лежали на своих нарах.
– Что будем делать? – я повернулся к товарищам.
– В каком смысле? – зевнул уже готовый уснуть Квинкер.
– В смысле с паханом, если ничего не предпринять нас просто прихлопнут.
– Предлагаю пойти и проучить сукиного сына, – Дрон сжал кулаки.
Я вздохнул, понять лейтенанта можно, у него свои счёты к Баздалту, только расправиться с паханом – боюсь тут наших силёнок недостаточно, надо бы действовать тоньше. В одном Дрон прав, надо идти, глупо дожидаться пока пришьют. Никакого плана у меня не было, я решил действовать по обстановке.
– Пошли, – я поднялся.
– Нет, вы идите, а у меня справка, – бывший таксист выудил выданный Линдой листок, а Дрон поднял саботажника за ворот.
– Ладно, – квакнул жабоид, болтая ногами в воздухе, – пойду, только предупреждаю, я за мирное урегулирование.
Баздалт мотал срок в соседнем бараке, дверь которого Дрон открыл мощным пинком. Под настороженные и неприветливые взгляды обитателей барака мы прошествовали к нарам, выделявшимся среди прочих. Не надо быть светочем логики, чтобы понять: именно тут и расположился серый кардинал лагеря.
Собственно это были не нары, а огороженное помещение, внутри деревянный стол, холодильник, стулья, роскошный диван, на котором, в окружении пары девиц и трёх приближённых, возлежал Баздалт, пахан зоны.
Он нисколько не удивился нашему появлению, во всяком случае, вида не подал.
– Слышал, слышал, – прохрипел он, – про чудеса, что вы вытворяли. Скажу честно, удивлён, – он хлопнул одну из девиц по заду, та, увлекая подругу, исчезла за перегородкой. – Это хорошо, что вы пришли сами, – Баздалт взял со стола яблоко, всмотрелся в него, словно пытался разглядеть будущее, – у нас тут, – его губы скривились, – устроен утилизатор, так что следов от вас не останется никаких, – трое его подручных, как и пахан, мардаки, громко загоготали. Квинкер за спиной громко сглотнул, Дрон, сжал кулаки, но я его опередил:
– Позвольте поинтересоваться, чем могли вызвать такое недовольство трое скромных заключённых.
Баздалт ухмыльнулся, вероятно, его повеселило это самое "скромных", но ответил:
– Мне не нравится, когда слишком шустрые новички творят беспредел.
– О каком беспределе идёт речь? – изумился я, придав лицу искренне выражение.
– Кто раскурочил карцер? Кто устроил в бараке дебош? И потом, я не люблю всякие непонятки, – он указал на мой лоб. – В общем, хлопотные вы, а мне лишние хлопоты ни к чему, – он щёлкнул пальцами, откуда ни возьмись появились ещё пять мардаков, за ними ещё, и ещё. Нас взяли в кольцо.
– Подождите! – я поднял руку. – Мы заплатим!
– Что деньги, – махнул рукой Баздалт, словно речь шла не о нашей жизни, а о мыльной опере, – разве деньги стоят порядка? К тому же они всё равно достанутся нам! – окружившие нас мардаки одобрительно загудели.
– Тогда, – чувствуя знакомое возбуждение и разливающееся по лбу тепло, – пеняйте на себя. – Я закрыл глаза, – в тумане проплыла змея, рог обожгло, я увидел Гартлинга, он доставал из сейфа объёмную тетрадь. Мой взор проник сквозь обложку, на предпоследней странице неровным почерком выведены два слова: устранить Баздалта. Я открыл глаза в тот момент, когда орава мардаков, вооружённая заточками, уже готова была нас растерзать.
– Стойте! – крикнул я.
– Ну, что ещё? – недовольно рыкнул пахан.
– Я знаю то, чего ты не знаешь, но многое бы за это отдал!
– Например?
– Отзови своих псов, тогда скажу.
Баздалт на мгновение задумался, потом что-то выкрикнул по-мардакски. Подручные, разочарованные, что расправа откладывается, отступили к стене.
– Пусть выйдут, – кивнул я на них, – тогда поговорим.
– Выйдите! – велел пахан, свора исчезла так же быстро, как возникла. Впрочем, трое, те что были вначале, остались. – Говори, – мардак вперил в меня взгляд.
– Сначала дай слово, что не убьёшь нас.
– Если твоя информация того стоит, – согласился пахан.
– Гарантирую!
– Хорошо, если так, то обещаю, что уйдёте отсюда целыми и невредимыми.
Я облегчённо вздохнул, если пахан даёт слово, да ещё при подручных, можно быть уверенным, что он его сдержит. Иначе пострадает авторитет, а авторитет для пахана – не пустой звук.
– Гартлинг, – я понизил голос до полушёпота, – хочет тебя убрать.
Возникла пауза, в течение которой Баздалт сверлил меня взглядом, наконец, откинувшись на спинку дивана, прохрипел:
– Какой дешёвый приём, мог бы придумать что-нибудь поумнее.
– Он ведёт дневник, – я не думал сдаваться, – на предпоследней странице есть запись.
– Откуда ты знаешь? – напрягся пахан.
– Просто знаю и всё!
Заинтриговать Баздалта мне удалось, он задумался, потом поманив пальцем, подозвал одного из подручных. Тот склонился к патрону, выслушал и исчез, видимо, выполнять какое-то распоряжение.
– Ладно, – Баздалт встал, подошёл ко мне вплотную, – информацию мы проверим, и не дай тебе бог ошибиться, – глаза мардака помутнели, – тогда быстрой смерти не жди. А пока можете идти.
Я кивнул, угрозы пахана меня не впечатлили, потому что всё сказанное мной было правдой. Ай да Гартлинг, ай да сукин сын, решил избавиться от Баздалта, видимо, тот забрал себе слишком много власти, а начальнику тюрьмы это не нравится, вот он и решил одного убрать, поставить другого, более лояльного к властям. В принципе, понять можно, только одного не учёл фарянин: блестящие способности пирата по имени Скрайд. А не хрен тайные планы доверять бумаге, тайные планы надо держать в голове, потому что надёжней сейфа ещё не придумали.
– Нет, ты хоть думаешь иногда, что несёшь? – вскинулся на меня Квинкер, когда мы вернулись на нары. – Они же сейчас всё проверят, и подвесят нас знаешь за что?
– Не переживай, не подвесят! – успокоил я паникёра.
– Нет, Дрон, – Квинкер обратился к товарищу, – посмотри на этого самоуверенного индюка, он утверждает, что нам ничего не грозит, когда на самом деле нам полный шиздец!
– А ты что, – перебил его лейтенант, – предпочёл сгинуть в утилизаторе? Нас же чуть туда не засунули, и если бы не находчивость шефа, твои останки плавали бы сейчас в канализации.
– Всё равно, – не сдавался бывший таксист, – мог бы придумать что-нибудь поумнее.
– Чего ты раскудахтался? – осадил его я. – Информация, которую я ему слил, верная, можешь не сомневаться. Так что ничего тебе не грозит.
– Да, блин, – всплеснул руками жабоид, удивляясь моей непроходимости, – откуда ты можешь знать, что написано к тетрадке этого Гартлинга? Ты этого знать ниоткуда не можешь!
– Могу, – я потёр лоб, – я всё прочитал, понял?
– А-а, – после непродолжительной паузы квакнул жабоид, – это, значит, всё он? – зелёный палец тронул мой рог.
Я шлёпнул пенальца по рукам, но тот продолжал допытываться:
– Скажи, а как это всё происходит? Ну, что ты чувствуешь, радость, боль, возбуждение?
– Я чувствую, – я прикрыл глаза, притворяясь, что вхожу в транс, – как проникаю в твою суть.
– Эй, ты того… – послышалось настороженное квакаканье. – Брось, слышишь? Дрон, скажи ему.
– Что парю там, – продолжал я, мелко трясясь, – как птица, мне легко и свободно, – я бормотал монотонно, и мне стоило больших усилий, чтобы не улыбаться, – но что это? – Я нахмурился и для убедительности поводил рукою, словно что-то нащупывая, – органы лежат неправильно, печень низко, почки – одна выше другой, сердце… – проговорил я упавшим голосом.
– Чего сердце? – испуганно прошептал Квинкер.
– Отдай своё сердце! – кинулся я к жабоиду, вытянув руку и изображая жреца вуду.
Квинкер взвизгнул и укусил меня за кисть, пришла моя очередь взвизгнуть.
– Ты чего, дурак? – причитал бывший таксист, который был не в восторге от моей шутки. – У меня и так недержание, так ещё ты со своими выходками! Нет, чем я думал, когда связывался с таким кретином?
– А ты, – я демонстративно потряс рукой, – чего кусаешься? Вдруг у тебя бешенство?
– Так я думал ты и вправду хочешь меня прибить. Отдай моё сердце, – передразнил он меня, смешно выпучив глаза, – у меня чуть диагноз не оправдался.