Вчера утром я собрался, позавтракал и на такси отправился на вокзал. Поезд из Бангора до Лондона идет четыре часа; все это время я глазел в окно и пожирал сэндвичи. На Юстонском вокзале меня встретил наш общий (заочный) знакомец М. и довел меня до "Maree Hotel" - грязного, убогого, похожего более на разбойничий притон. За конторкой стоял натуральный панк в коже, лестница встретила меня сладковатым запахом марихуаны. Как и положено джентльмену из провинции, я хмурил брови, чинился, но в каморке с номером "20" швырнул вещи, соорудил самокрутку (нет-нет, с табаком) и довольно расхохотался. Не все же в деревенской роскоши плескаться. Тем более: всего двадцать фунтов в сутки, центр, под окном - Гауэр-стрит, напротив - Университет, справа - Британский Музей. Район называется Блумсбери; чем не славное место, вспомни-ка Вирджинию Вулф, Кейнса и других примечательных сумасшедших "красного десятилетия"! Как тут не стоять панковскому пансиончику?
М. повел меня в свой офис и напоил крепчайшим кофе собственной варки. Забавно сидеть в сердце Лондона, укутавшись в тройной тулуп англосаксонской речи, и мирно беседовать по-русски о, например, "Вакханалии" Пастернака. Но город звал. Мы отправились гулять по шумной Пиккадили, мимо неизбежной колонны Нельсона, мимо хрестоматийного развода караула, но не у Бекингемского дворца, а у хором королевы-матери. Архитектура Лондона неописуема, потому ни слова о ней. Впрочем, два. На углу Трафальгарской площади и Чаринг Кросс Роуд стоит шедевр эклектики - церковь Св. Мартина-в-Полях. Ранний Кристофер Рен. Вообрази: на классическое здание с колоннами водружена колокольня и шпиль, весьма сухие, северные, западноевропейские.
Вернулись в офис моего приятеля, стали пить русскую водку и русские разговорчики разговаривать. Такой вот аттракцион патриотизма. И завершили вечер классически, по-московитски: когда кончилась "Столичная", отправились шататься по перегруженным пабам, наливаться пивом, перно, бренди и все той же водкой. Еле нашел родной притон.
Сегодня в 9.00, утренний, похмельный, я отправился бродить по Лондону. Шел как старый следопыт - по карте. И не заблудился. Всякое я повидал: скромную Гауэр-стрит, путаный Блумсбери Вэй, кичливую Оксфорд Стрит (где-то здесь умирал от голода Де Куинси), респектабельную Парк Лэйн. Брел вдоль мрачного королевского забора по Конситьюшн Хилл. В толпе японцев глазел на Бекингемский дворец. Боролся с монструозным хот-догом на скамейке Сент-Джеймс Парка. Оставил без внимания Даунинг Стрит. В Вестминстерском аббатстве грезил у могилы Эдуарда I. Изучал военную историю Британии по памятникам на Уайтхолл. Зачитывался Театральными афишками на Чаринг-Кросс Роуд. Что еще? У гвардейцев все те же медвежьи шапки, у драгун - стальные шлемы. Панки в коже, хиппи в джинсе, клерки с зонтиками, туристы (в т. ч. я) омерзительны. И, повторюсь, Лондон - неописуем. Сейчас десять вечера, пора идти исследовать ночную жизнь.
До скорой встречи.
Денис
8.12.1994
Четверг
Лондон
Дорогой Кирилл,
пишу тебе в соборе Св. Павла, на деревянной скамеечке, в пяти метрах от могилы Веллингтона. Сразу замечу, что снаружи собор лучше, чем внутри (так же, как Исаакий). Или, по-другому, он гениален снаружи и просто красив изнутри. Итак, Кристофер Рен продолжил здесь мысль, материализованную им в Св. Мартине, - западнохристианский венец на классическом основании, только там идея выражена неожиданнее, нелепее; потому - лучше (для Лондона, города самой нелепой и чудесной архитектуры). Попробую объясниться: сэр Кристофер попытался овеществить характерное для Запада (с эпохи Возрождения) ощущение непрерывности, систематичности развития, я бы сказал - нарастания истории. Потому основа Св. Павла - античная, вернее, классическая, как это понимал Рен. Выше - стилизованный, растолстевший в купол шпиль, символ синтеза классики и христианства. Крест подпирается античными колоннами. По бокам - псевдоколокольни; одна - с часами. Столь же естественное выражение западного мироощущения Нового времени, что и "Левиафан" Гоббса (того же, кстати, века). Как всплывает Левиафан из пучины, так же всплывает Британия в европейской истории XVII столетия; а на этом всплывшем острове всплывает из-под земли собор Св. Павла.
Вчера я поведал тебе, что архитектура Лондона неописуема. Скорее, она невозможна. Это материализация самых диких архитектурных снов. Нет ничего хуже послевоенных лондонских строений. Но все вместе, вместе с идеальной классикой, барокко, арт нуво, эклектикой, - производит сильнейшее впечатление. Питер гениальнее Лондона, Москва - пестрее, Лондон - восхитительнее их. Здесь англичане вволю отыгрались за однообразие пригородных домиков и маленьких селений.
Сегодня утром, на набережной Виктории, обнаружил колонну Клеопатры. Интересно, почему в столицах мировых империй стоят древнеегипетские монументы? В Петербурге - сфинксы, в Лондоне - колонна Клеопатры. Это, видимо, врожденная для такого рода империй жажда вечности, ведь Египетское царство (фараонство) существовало по европейским меркам почти целую вечность и западные (северные) империи пытались маркировать себя знаками этой вечности - колоннами, камнями, сфинксами. Не потому ли сексуальный империалист Розанов обожал Древний Египет? Не потому ли асексуальный символ новой империи - Майкл Джексон сделал древнеегипетский (в меру его понимания) клип - "I remember that time"?
В подземельях собора Св. Павла обнаружил несколько милых мне гробов: Веллингтон, Нельсон, Лоуренс Аравийский, Флоренс Найтингейл, Вильям Блейк, Булвер-Литтон, Макс Бирбом, Генри Мур (наверху затерялась его ужасная скульптура), Уолтер де Ла Мар; наконец, сам сэр Кристофер Рен. Могила Джона Донна наверху, т. к. он был деканом собора. Его надгробье жутковато (как и его стихи): оно вертикальное, но скульптура изображает завернутое в саван тело, которое должно лежать; по крайней мере, ноги подогнуты. Потому кажется, что покойник стоит на полусогнутых, вот-вот упадет. Если прибавить, что лицо лепили, видимо, с посмертной маски (оно длинное, холеное, худое, с бородкой, но совершенно мертвое), то зрелище получается странное, если не сказать - страшное.
Три пятнадцать. На хорах появляются ангелочки в белом. Сейчас будет служба.
До скорого.
Денис
9.12.1994
Пятница
Лондон
Кирилл,
сижу на скамейке на Трафальгарской площади. Прямо передо мной - два фонтана, десять метров дальше - колонна Нельсона, за ней - Уайтхолл, в конце оного - Парламент и Биг Бен. Шишечка площадного фонаря приходится ровно на цифру XII Биг Бена. За моей спиной - Национальная Галерея, чуть слева и сзади - любимый Святой Мартин-в-Полях. Погода отличная, тепло, солнце, у моих ног - тысячи голубей, на шее - новый пижонский шарф. Идеальное совпадение места и времени. 14.00.
Утром еле очухался от почти бессонной ночи, но ничего - выдюжил и позавтракал. Вышел из пансиона очень рано и направился - куда бы ты думал? - к Шерлоку Холмсу в гости, на Бейкер-стрит, 221. Маршрут я избрал неудачный, пробирался по скучнейшей деловой Юстон Роуд, еле пролез сквозь густую толпу японцев, немцев и русских у музея мадам Тюссо. Очень долго искал обитель Холмса, но, применив дедуктивный метод, нашел. Музеец так себе, дорогущий (вход - пять фунтов), но не сделать визита, конечно, не мог. В книге посетителей оставил следующую надпись:
Herloc Sholmes; Paradise, Conan Doyle St., 221.
Очень остроумно, не правда ли?
Затем около часа романтично, прощально, чемоданно бродил по чудеснейшему, пустынному, полному всякой птицы Риджент Парку. Радостно, что еду домой, но и грустно тоже.
Продолжаю в 15.10 в пабе на углу Чаринг-Кросс Роуд и Трафальгарской площади. Знатоки утверждают, что он - из лучших. Знатоки правы. Пиво (Samuel Smith Bitter) - божественное: мягчайшее, нежнейшее, с горчинкой. Просто бархатное. Только что я побродил по Пэлл Мэлл, поглазел на аристократические клубы, на памятники генералам идиотской Крымской войны, пересчитал Ступени Герцога Йоркского. Попрощался с Сент-Джеймс парком и конными гвардейцами. Прощаюсь и с тобой.
Денис
P.S. Паб называется "Чандос".