На полках - стандартный набор по эзотерике: "Завеса Каббалы приоткрывается" и "Книга Иббар" Кнорра фон Розенрота, "Saducismus Triumphatus" Гленвилля, Кур де Жебелен, факсимиле "Книги Войнича", "777" и "De Prestigis Demonorum", "Magus" Баррета, Папюс, Синистатрари и так далее. Куча серьезных работ по египтологии Масперо и Уоллиса Баджа, а также, пожалуй, полная подборка "Bulletin de l’institut Archeologique en Egypte". Кроме того, давно устаревшие справочники вроде "Готского альманаха" и Справочника по английскому духовенству и церквам Крокфорда. Беллетристику я решил выделить в специальный раздел. Все это старые романы Бульвер-Литтона, Мари Корелли, Дорнфорда Йейтса и Денниса Уитли, а кроме этого - "La Madone des sleepings" Декобры, "Голем" Мейринка, "Влюбленный Дьявол" Казотта, "Зеленая шляпа" Арлена, "Там, внизу" Гюисманса и "Небесная война" Чарльза Уильямса.
Итак, я стал библиотекарем! Может быть, используя свой опыт, я смогу написать книгу - что-нибудь вроде "Приключений на библиотечном поприще" или "Воспоминаний доблестного библиотекаря". После нескольких часов, посвященных осмотру моего пыльного царства, я прервался, чтобы перекусить сэндвичами на кухне в компании миссис Гривз. Она - человек немногословный. Потом я вернулся в библиотеку. Там есть довольно странные книги, например: "Hermippus Redivivus" Джона Кембелла, посвященная омолаживающей силе дыхания юных дев. Я чувствовал себя как средневековый ученый, с головой ушедший в свои занятия, в то время как под его окном по дороге течет пестрая толпа под звуки флейт, барабанов и колокольчиков - жонглеры, паломники, сквайры и леди с сидящими на их руке соколами. Но я, ученик мага, не смотрю на них, ведь я близок к открытию Эликсира молодости.
Хотя дождь не стихает, меня тянет выбраться на улицу и прогуляться. Но какой-то абсурдный, жуткий страх удерживает меня. У меня в голове засела дурацкая фантазия, что Салли подстерегает меня у порога, ждет под кипарисами, когда я появлюсь. Тогда она набросится на меня, ошеломив своей яростью и скорбью. Я твержу себе, что я в безопасности, но только до тех пор, пока нахожусь в стенах библиотеки. Она сказала, что я - "зло". Но что такое зло? Зло для меня пустое слово. Добро и зло - это социальные конструкты. Но есть высшая реальность, и я собираюсь ступить на земли, куда я не могу взять с собой никаких пассажиров, во всяком случае не Салли.
Я считаю, что, оставив Салли, я оказал ей услугу. Серьезно. Она хотела, чтобы я принадлежал ей, хотела, чтобы ей принадлежали и мое время, и мои вкусы, но настоящая любовь должна быть выше собственнических устремлений. Я дал ей свободу, и она должна отплатить мне тем же. Любовь есть Закон. Любовь подчиняется Воле. Теперь она думает, что я - дерьмо. Если начистоту, то это меня немного мучает. А не должно. Я не затем появился на этой планете, чтобы соответствовать ожиданиям Салли. Я - это я. Для того я пришел в мир.
Я пишу все это и чувствую, как меня клонит ко сну, и наконец я поддаюсь искушению немного вздремнуть, положив голову на стол. Сон так соблазнителен, но я тут же вспоминаю предупреждение Фелтона о том, что днем в этом доме спать не дозволяется. Подозреваю, что это как-то связано с ларвами. Усилием воли я заставляю себя встать и начинаю ходить по библиотеке, сортируя книги по темам. Здесь так много гримуаров и дневников магов. Есть ли в сатанизме еще что-то кроме таинственных книг? А что, если "Книга Тота" - книга, которая учит человека языку ветров, учит, как погрузить себя в волшебный сон, - обнаружится в этой библиотеке… Вот что я об этом думаю. Возможностей, что мир не таков, каким кажется, на свете так много, поэтому, с точки зрения статистики, совершенно невозможно, чтобы мир действительно оказался таким, каким кажется.
Так, например, Хораполло-хаус может оказаться миражом, мнимо радушно-приветливым замком, чем-то вроде духовного препятствия на моем пути. Может быть, достаточно одного слова, чтобы здание рухнуло, охваченное пламенем, черные демоны с пронзительными воплями взлетели к небу, а я, застыв от изумления, остался бы стоять посреди пустыря где-нибудь неподалеку от станции метро "Швейцарский Коттедж".
А может быть, Ложа чернокнижников - это прикрытие для операции британских секретных служб?
Или, может быть, Салли вовсе не чокнутая девочка-цветок, каким кажется, а важная фигура из конкурирующей организации и поэтому-то и пыталась убедить меня бросить Ложу?
Или опять же, как предполагает мистер Козмик, вся земля нечто вроде лабиринта в огромной лаборатории и заведующие этой лабораторией - пришельцы - ставят над нами разные опыты?
Мне также кажется весьма вероятным, что это мгновение в библиотеке - это все, что есть. Мои воспоминания о прошлом - это фальшивка, и точно так же нереальны мои ожидания будущего.
Есть и альтернативный вариант: вечное перерождение - это правда, и я - один из миллиона Питеров, вступивший в один из миллионов Хораполло-хаусов, и все, что я буду отныне делать на протяжении месяцев и лет, мне суждено повторять вечно вплоть до мельчайшей подробности.
В таком случае я, возможно, не такой, каким кажусь. Я могу быть ларвой - темным духом, позабывшим о своей подлинной сущности. Или я могу быть "Питером", воображаемым приятелем девушки по имени Салли, страдающей от острой шизофрении. Я могу быть лабрадором, который воображает себя человеком.
Мне кажется (кем бы я ни был), что если возможно такое число альтернативных реальностей, то очевидное становится совершенно невероятным. Учитывая все это, человек будет глупцом, если не попытается отыскать Ключ к Величайшему Таинству Мира. Ключ этот - Магия.
За ужином к нам присоединился Фелтон. Он по-прежнему изводит меня, уговаривая прочитать "Лунное дитя". Утверждает, что Кроули недооценивают как романиста.
- Кроули был великим человеком - романист, поэт, фехтовальщик, альпинист, шахматист… Ты увидишь, что у вас много общего.
В конце ужина Фелтон предупредил меня, чтобы я заранее собрал вещи, потому что рано утром мы отправимся к Джулиану. Понятия не имею, кто такой Джулиан. Лежа в постели, я начал читать "Лунное дитя". Не могу сказать ничего определенного. Пожалуй, книга чересчур нравоучительная, и в ней полно рассуждений о поколении, к которому принадлежит магическое дитя, о четвертом измерении, но нигде не говорится, как в это измерение проникнуть. Спал плохо, потому что у меня нет будильника и я боялся проспать.
3 июня, суббота
Когда я собрал вещи, Гренвилль их проверил, чтобы убедиться, что я положил в чемодан костюм и галстук, а также чистую рубашку и, конечно же, свое ритуальное облачение. На протяжении всего пути до Херефордшира они с Фелтоном по-отечески инструктировали меня, как подобает себя вести гостю в загородном доме. Ну, скажем:
- По приезде не распаковывай чемодан. Дворецкий Джулиана сделает это за тебя.
- Когда Джулиан скажет: "Чувствуйте себя как дома" - не следует понимать его буквально и класть ноги на его кресла эпохи Людовика Пятнадцатого.
- Когда ты сегодня сядешь обедать, то увидишь столовых приборов больше, чем обычно (учти - все это настоящее серебро). Общее правило: начинать нужно с приборов, которые лежат дальше всего от тарелки.
- Мы дадим тебе денег, чтобы ты дал чаевые дворецкому, когда будем уезжать.
- Да, и не забудь расписаться в книге посетителей.
- Да, и, когда вернемся, напиши благодарственное письмо хозяину.
Видя, что я все больше мрачнею, Гренвилль шутливо подвел черту:
- И, пожалуйста, расслабься и улыбайся. Учтивый гость всегда должен делать вид, что он в своей тарелке, в противном случае хозяин может воспринять это как знак того, что он не на высоте.
Джулиан вышел поприветствовать нас на подъездную аллею. У него были редкие седые волосы и пятнистая бледно-розовая кожа. Кожа странно лоснилась, как после пластической операции. Он был на взводе. Не меньше моего.
- Так вот он, избранник, - сказал он, робко пожимая мне руку.
Дворецкий в белых перчатках и с телосложением борца стоял за спиной Джулиана и по кивку его головы подошел к машине и взял наши вещи, чтобы занести их в дом.
Через полчаса мы все встретились, чтобы сыграть в крокет на лужайке за домом. Крокет был для меня внове. Это порочная игра, я назвал бы ее игрой "по нулям", так как это игра, в которой ты выигрываешь, только когда твоя победа равна сумме проигрыша твоего противника. Цель крокета не в том, чтобы прогнать шар через установленное количество ворог, а в том, чтобы выбить из игры шар своего соперника. В крокете радость от победы блекнет по сравнению с радостью оттого, что твой соперник проиграл. Однако, несмотря на порочность крокета, мы играли как учтивые, оптимистично настроенные джентльмены.
По окончании игры (победили Джулиан и Фелтон) мы прошли на террасу, где для нас были приготовлены аперитивы. Джин с тоником был довольно крепким, но Джулиан пил эту бурду в два раза быстрее, чем Фелтон с Гренвиллем, а я старался от него не отставать. Я отошел - вероятно, слегка покачиваясь - присел на каменные перила и стал смотреть на лужайку. Джулиан о чем-то вполголоса спорил с Фелтоном. Он хотел, чтобы с чем-то "было покончено". Гренвилль подошел ко мне.