ТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ Id
Мы с моим режиссером Лёшей Соколовым приехали к заказчику. Но вместо того, чтобы идти к прежнему офису (невысокое и неказистое на вид здание), заходим в более презентабельное на вид, ранее закрытое, а теперь открытое, полагая, что теперь они переехали сюда. Поднимаемся по лестнице, проходим по второму этажу. Кругом незнакомые люди, кабинеты. Поднимаемся на третий этаж – та же картина. Мы все хотим спросить, где приемная гендиректора Власова Владлена Леонидовича, но так и не решаемся и продвигаемся дальше. Тут снуют туда-сюда полно молоденьких девиц, и я стараюсь коснуться их и нечаянно прижаться. Наконец, я окрикиваю одну из них, но она почему-то не отвечает, я повторяю вопрос, опять безрезультатно. Тогда я легонько шлепаю ее по упругой попке, но она не останавливается и не реагирует. Я бормочу вслух: "Ёбнутая какая-то!". Мы с Лёшей направляемся к группке девиц, он говорит, что вот у них-то и спросим. Мы подходим ближе, и я замечаю, что все они уставились на какой-то висящий на стене религиозный символ. Они застыли, словно в трансе, повернув ладони кверху, словно молясь и одновременно черпая духовные силы у символа их веры. Я понимаю, что тут расположена какая-то секта. Замечаю, что Лёша тоже начинает подпадать под их гипноз. Беру его за рукав и тяну за собой, вывожу из состояния транса под неодобрительные взгляды сектантов. Мы уходим, спускаемся вниз, понимая, что здесь нам заказчика не найти. Выходим во двор, там натянуты тросы к какому-то агрегату (то ли трактор, то ли еще что-то подобное). Я сбрасываю с себя одежду и абсолютно голый хватаюсь за трос (он скользкий от смазки, я пачкаю в мазуте ладони), тяну его, картинно напрягая мышцы. На вопрос Лёши – зачем это делаю, говорю, что пусть они смотрят из окон (хотя мне и немного стыдно), какая, мол, картина – обнаженный мускулистый мужчина во всей своей силе и красе.
Через день я укатил в Москву, где со своими родственниками отправился на машине на стадион. Мы должны купить билеты, чтобы попасть туда, я спрашиваю у своего дяди, сколько стоят, он говорит, что недорого. У входа дежурят милиционеры, подозрительно оглядывающие каждого вновь прибывшего. Мы разбредаемся кто куда, со мной кроме тети с дядей еще одна молодая особа, как я понимаю довольно легкого поведения. Тетя неодобрительно к ней относится и жалуется мне, что не успел ее сын (мой брат Рудик, он женат, старше меня на много лет) приехать, а она сразу же стала целоваться с ним прямо в машине. Я возвращаюсь с этой девицей в квартиру, она – это заметно – жаждет уединиться с Рудиком. Я смотрю телевизор, по которому показывают анимационный фильм, состоящий из рисованных этой девицей картинок. Сюжет состоит из драматических эпизодов, но вместо людей фигурируют машины. Я думаю, какая это чушь и сюрреализм. Наконец, я прекращаю это занятие и иду к этой девице. Мы о чем-то болтаем, но, по-моему, я хочу ее трахнуть, хоть и понимаю, что с ней это нечто грязное и низменное. Не то что бы она была нечистоплотной, вовсе нет, а просто она – порочная особа и коварная, хочет женить на себе Рудика, он-то жених более завидный, чем я – у него квартира в Москве (хоть и родительская), зато я – более молодой и привлекательный, поэтому она заигрывает и со мной.
ЭКЗИСТЕНЦИЯ Ego
В "клубе" Игорь особенно сдружился с пятидесятипятилетним коллекционером Рамилем Хаимовичем Хакимовым. Рамиль Хаимович был разносторонним человеком: нумизмат, филателист, фалерист и библиофил, он слыл большим ценителем живописи, редких книжных изданий и антиквариата. Хакимов представлял собой редкий сегодня тип человека глубоких знаний во многих областях науки и искусства, весьма начитанного, этакого современного "энциклопедиста". По мере знакомства Игорь находил все больше точек соприкосновения в интересах обоих. В то же время, его новый знакомый не был чужд чисто человеческим слабостям – любил вкусно поесть и выпить по случаю, похвалиться приобретениями, отличался коммерческой смекалкой и был несколько скуповат. Не была чужда ему и некоторая доля краснобайства, желание покритиковать, поспорить.
Отличающийся плотным телосложением, с бородкой и в очках, он походил на университетского преподавателя, хотя никогда в сфере образования не работал. В то же время, Игорь знал, что по широте кругозора и интеллектуальному багажу Хакимов мог дать фору любому институтскому умнику. Таков был его новоприобретенный друг. Одним словом, колоритный типаж, ничего не скажешь.
Прознав про творческие наклонности Игоря, его старший приятель вызвался отредактировать уже написанное. С тех пор он сделался как бы личным критиком молодого писателя, разбирая его сочинения по косточкам, указывая на часто повторяющиеся ошибки – литературные ляпы, тавтологию, излишнюю заштампованность, увлеченность пространными рассуждениями и заумным философствованием. Не стесняясь в выражениях, разбивал его в пух и прах. И в то же время не забывал отмечать, что, несомненно, у того есть талант, который необходимо пробудить, раскрыть и развить дальше, став подлинным профессионалом пера. А для этого нужно как можно больше читать, учась слогу, словесности, лексике, построению сюжетной линии, и, конечно, писать, писать и еще раз писать, оттачивая свой индивидуальный стиль.
В беседах с Рамилем Хаимовичем, во время критических разборов своих произведений, Игорь многое почерпнул для себя и для своего творчества. Фабула, литературный язык, диалоги героев, раскрытие характеров – ко всему этому он теперь подходил с позиции не читателя, а сочинителя, специалиста. И за все это Игорь был искренне благодарен пожилому библиофилу, щедро одаривая его разными подарками, которые, как он знал, могли представлять для того определенный интерес.
Отдав на рецензирование свою последнюю вещь – первую часть нового детектива – Игорь в итоге остался доволен. Его критик, в очередной раз как следует, пропесочив автора, заявил, что тот значительно вырос, и с некоторыми поправками и дополнениями это произведение можно издавать хоть сейчас. Из его уст – скептика и в чем-то даже циника, много чего повидавшего на своем веку – это прозвучало как высшая похвала.
Игорь только теперь поверил в себя всерьез и рьяно взялся за написание второй части, а попутно – правку первой.
На какое-то время, полностью погруженный в повседневные заботы – реклама, творчество – Игорь потерял из вида своего приятеля-букиниста, перестав посещать его гостеприимное жилище, лишь изредка перезваниваясь. Он спешил поскорее закончить роман, отпечатать его на компьютере и отдать тому на рецензию целиком. Но осуществить это ему не удалось.
Хакимов частенько принимал коллекционеров и торговцев антиквариатом у себя дома, заключая сделки, покупая и продавая, порою редкие и ценные вещи. Предпочитал, конечно, предварительно договариваться по телефону. Бывали у него и посторонние люди, но, чаще всего, по рекомендации кого-либо из знакомых Рамиля Хаимовича. Совсем чужих он не пускал. Но однажды что-то не сработало. Вернувшись вечером с работы, члены семьи обнаружили его распростертым на полу в луже собственной крови. Кто-то, раскроив пожилому коллекционеру череп, обчистил квартиру, похитив все сбережения, коллекцию монет и наград, а также наиболее ценные вещи – картины, антикварные безделушки, аппаратуру.
К великому разочарованию следователей никаких следов убийца (или убийцы) в квартире не оставил. Опрос соседей тоже ничего не дал. "Следак" с приданными ему "операми" принялся отрабатывать различные версии, но пока все безрезультатно. Одно утешало, если преступники захотят сбыть награбленное, тотчас же "засветятся" – слишком приметные вещички, да и мир коллекционеров и антикваров достаточно узок и корпоративен. Подобные "грязные", запятнанные кровью, предметы не могут быть реализованы, не вызвав вопросов. Если только не всплывут где-нибудь совсем далеко отсюда.