Когда они почти полностью расправились со второй дозой слабоалкогольного "стимулятора", дверь комнаты неожиданно открылась. Из-за неё выглянуло сосредоточенное, но, вместе с тем, какое-то умиротворённое, лицо Веры Алексеевны.
- Слава, пусть подождёт здесь, - сообщила она убаюкивающим голосом. - А ты, Костик, можешь войти.
Он снова покорился этому спокойному, но, в то же время, не допускающему возражений тону, хотя на сей раз продиктованный чуждым разумом шаг полностью совпадал с его собственным внутренним стремлением.
Оксана лежала на кровати с закрытыми глазами и мирно посапывала, как будто бы находилась в полудрёме.
- Что с ней? - шёпотом спросил Костя.
- Ничего страшного, - отозвалась Вера Алексеевна. - Сейчас она приходит в себя. Не тревожься… Скажи, ты ведь уже понял, зачем я приехала сегодня к вам в гости?
- Если честно, не совсем, - признался он. - Когда вы "загипнотизировали" меня и стали уговаривать Оксану стать вашим подопытным кроликом, я подумал, что Слава заплатил вам порядочную сумму за всё это шоу. А теперь не знаю…
Вера Алексеевна тихонько засмеялась и с какой-то очень доброй, почти любовной иронией посмотрела на Костю.
- А что, если я скажу тебе, что пришла сюда вовсе не из-за Оксаны и даже не из-за Славика?
- Тогда из-за чего же? - тупо уставился на неё Костя.
- Я пришла сюда из-за тебя… Понимаешь, жизнь каждого человека представляет собой длинную цепочку событий. Иногда цепочки, принадлежащие разным людям, пересекаются, и возникают "узлы". Некоторые из этих узлов развязываются сами, а некоторые предполагают "помощь" извне. Вся паутина человеческих жизней уже нанесена на карту творения, и просто так корёжить задуманное не станет ни один здравомыслящий мастер. Однако есть ситуации, когда в результате прямого вмешательства в двойственный или тройственный узел происходит гармонизация на более высоком уровне. На уровне довольно большой группы людей. А в отдельных случаях, и всего человечества… В данный момент тебе не совсем ясно, о чём я толкую. Но со временем многое скрытое станет явным, и ты узнаешь истинное назначение того, что произошло сегодня. Тебя ждут большие потрясения, Костик. Но ты сам, без чьей-либо помощи, сможешь выкарабкаться из них. Пройдёт много лет, в течение которых ты будешь готовиться к самому главному путешествию в своей жизни. Готовиться, не зная об этом. Ты встретишь человека, который даст тебе нечто, написанное на бумаге, и тогда ты вспомнишь всё. Вспомнишь и сразу поймёшь, что настала пора отправляться в путь… А пока запасись терпением, ходи на занятия, веселись. И просто люби свою жену. Она у тебя замечательная девушка! Ты вообще счастливчик, Господь благоволит к таким как ты, Костик. Поэтому вспоминай почаще о том, что я сказала тебе за чаем…
При этих словах Веры Алексеевны Оксана вдруг полностью открыла глаза и стала медленно рассматривать крашенный белой эмульсией потолок и бежевые, в серую клетку, обои на стенах. Затем она перевела свой взгляд на стоявших в комнате людей и, увидев Костю с пивной бутылкой в руке, улыбнулась ему самой очаровательной и нежной улыбкой, на какую только была способна.
Глава тринадцатая
Бельгия, Гент, июнь 2006
Говорят, что неизвестность хуже любой явной беды. Всякое злоключение может произойти с человеком, но по свершившемуся факту нередко обнаруживаются способы хотя бы частичной, или даже полной, нейтрализации его последствий. А вот с тем, что ещё никак себя не конкретизировало, а только лишь висит над душой внутренней контроверзой, поделать, увы, ничего нельзя.
Будущее и неизвестное, то есть, недоступное глазам, ушам и банальному логическому анализу, можно "увидеть" и понять только сверхчувственным методом. Как говорится, не пускают в двери - лезь в окно. Однако даже тот, кто имеет в этой области некоторые врождённые или новоприобретённые "таланты", в вопросах личного интереса натыкается на вполне закономерные трудности.
Сверхчувственное восприятие несовместимо с желаниями и эмоциями, и поэтому пользоваться им может только бесстрастный человек. Бесстрастный хотя бы в той области, куда он пытается направить свои тайные "локаторы" и "подслушивающую аппаратуру".
Костя хорошо знал эту тонкость и на свои "сверхспособности" никаких расчетов не делал.
На следующее утро после разговора с Эвелин он получил от неё короткую смс-ку, отправленную, судя по всему, из зала ожидания в брюссельском аэропорту, со следующим текстом: "Вылетаю через полтора часа. Буду на связи, как договорились. Пиши, звони. Э."
Сухость и лаконичность сообщения повергла Костю в некоторое уныние. Он ответил размашистыми пожеланиями доброго пути и скорейшего мистического триумфа; однако в чистую и здоровую глубину его "духовного" существа упало горькое зёрнышко сплина.
Конец этого грустного дня ознаменовался, тем не менее, сразу двумя мажорными событиями: в пику главным прогнозам на начало турнира, самостийная Украина вышла в одну восьмую финала, воплотив в жизнь сокровенные мечты и слёзные надежды многих любителей футбола из бывшего Советского Союза; а кроме этого, неважнецки стартовавшая в нынешнем чемпионате Франция сумела занять второе место в группе G, показав в последнем матче неплохой футбол и явный прогресс, как в командной игре, так и в индивидуальном творчестве на поле.
"Вот так всегда в жизни: возникает болезнь - значит, лекарство тоже находится где-то рядом, - подумал Костя, перед тем, как заснуть. - Рыбок, что ли, завести? Или, может быть, кошку?.."
Субботнее утро цинично поставило вполне закономерный для уикенда "вопрос имени товарища Чернышевского", ответа на который искать в этот раз почему-то решительно не хотелось. И даром, что лень, или леность, предполагалась некоторыми теистическими доктринами "one of the deadly sins". В западноевропейскую реальность начала двадцать первого века этот грех вписывался как нельзя лучше.
"Так вот, так вот какая ты, весна!.." - готовя себе завтрак, пропел Костя немного запоздалую для второй половины июня строчку из популярной некогда песни. Продолжать цитату, однако, не стал.
Нашинковав в глубокое блюдо два свежих огурца, кучу зелени, болгарский перец, дольку чеснока и три помидора, он по-отечески улыбнулся плодам своей вдохновенной работы, погасил плиту, выложил в тарелку только подоспевший молодой картофель, заправил оба блюда оливковым маслом и довольный сел трапезничать.
Едва только Костя вышел из-за стола, как тут же в недрах прихожей подал свой голос мобильник.
Звонил Кирюха.
- How are you, старик? - вежливым басом, с некоторой едва уловимой бардовской хрипотцой в голосе, поинтересовался он. - Давно не виделись!
- Давненько, - радостно подтвердил Костя. - Я-то в порядке. А ты чего так долго не объявлялся?
- Переездом был занят. Крутился день и ночь, как тот ещё васюкинский шахматист. Короче, Костян! Имею такую новость: у вас в Генте на одного жителя стало больше.
- Да ты чё?! Серьёзно, что ли?!
Голос в трубке самодовольно хрюкнул.
- Живу я, Костик, теперь на Ньюланде - от тебя в пяти минутах ходьбы.
- Очуметь!! Так это дело надо того… "полить шампанским", то есть!
- А зачем бы я тебя в субботу утром стал беспокоить, как ты думаешь? К себе, правда, пока не зову. У меня сейчас квартира выглядит примерно как Рейхстаг в мае сорок пятого. Вчера только вещи перевезли. Ты уж не обессудь.
- Понимаю и искренне сочувствую… Тогда, может быть, в Дулле Грит? Помнишь ещё такое заведение?
- Помню. И не возражаю!
- Они в двенадцать открываются. С полпервого я буду ждать тебя там. Подгребай.
- Хорошо, жди!
Пивное кафе Дулле Грит, названное по имени гентской "Царь-пушки" длиной 5 метров и весом 16 тонн, было расположено на Фрайдахмаркте, напротив памятника Якобу Ван Артфельде. Пушка, красовалась тут же, неподалёку - у парапета набережной, по дороге к Молочному мосту.
Как в отношении интерьера, так и по объёму пивного меню, представленного здесь довольно уникальным образом - в виде фотографий бутылок и стаканов - кафе было шикарным. В Костином личном рейтинге этот бар числился под № 2, после Ватерхауса, и располагался вдвое ближе от его дома, чем лидер списка.
Получилось так, что на Фрайдахмаркт оба приятеля вышли одновременно: Костя, топал налегке по Каммерстрат, а Кирилл, с синим целлофановым пакетом в руках, - по Бауделострат.
Не отличаясь комплекцией, имея один цвет волос и будучи одетыми в лёгкие шорты до колен и похожие цветастые майки свободного покроя, русскоязычные эмигранты, обнимавшиеся на середине площади, вполне могли бы сойти за постаревших бойскаутов, некогда числившихся в одном отряде и вот теперь, через двадцать лет разлуки, случайно встретившихся в чужом городе, далеко от своей исторической Родины.
После обмена тёплыми приветствиями и минутного обсуждения дальнейшей тактики "бойскауты" решили занять столик внутри бара и заказать по местной диковинке - большому стакану Kwak (8 % алк.), который, кстати говоря, только внутри и подавали.
Смысл процедуры заключалась в том, что стакан объёмом 1.44 литра, имевший вид полой стеклянной гантели, один конец которой был наглухо запаян, а другой - открыт алчущему рту, выносили заказчику в специальном креплении из дерева. (Сама по себе на горизонтальной поверхности "гантель" удержаться не могла).
В прошлом стаканы вместе с креплениями часто воровали, и официанты оказались вынужденными пойти на исключительную меру: у каждого заказывавшего большой Kwak они требовали по одной туфле.