- Если вы имеете в виду религиозные заповеди, то их я всегда стараюсь придерживаться - по крайней мере, до тех пор, пока они не начинают противоречить высшей воле.
- Так-так-так. Очень любопытно! И в каких же это случаях могут возникнуть такие противоречия, позволь спросить?
- В тех случаях, когда человеку доподлинно известно, что в его действии, или намерении, никакого греха нет, что он чист перед мирозданием.
- То есть, иными словами, когда желание твоё настолько "целомудренное" (или, правильнее сказать, настолько сильное!), что ты плевать хотел на других людей, а также на все "надуманные" этические принципы и "поросшие мхом" нравственные постулаты.
- Молодой человек! А ведь вы меня прекрасно понимаете… Хотя зачем-то упорно продолжаете паясничать.
- Да я тебя не только понимаю, гнида, - я тебя теперь насквозь вижу! Если ещё раз пристанешь со своими индуистскими бреднями к моей жене, пеняй на себя! Закатаю в банку и почтой в Антарктиду отправлю, на корм пингвинам. Усёк?!
- Костя, ну зачем ты так?! - умоляюще посмотрела на мужа Оксана. - Ты же видишь, у человека серьёзные проблемы…
- Если честно, другой реакции я и не ожидал, Оксана, - печально произнёс Вячеслав. - Тот, кто в этой жизни по закону имеет право на Ваше общество, разумеется, сочтёт любые мои слова бессовестным волюнтаризмом.
- Но вы, Вячеслав, я надеюсь, понимаете, что надеждам вашим не суждено будет претворится в жизнь, и что, так или иначе, вам придётся искать выход из своего душевного тупика?
- Выход?.. Об этом я ещё пока не думал… Но, выход, конечно же, есть всегда. В данном случае, как это ни прискорбно, единственный выход…
Глава девятая
Голландия, Амстердам, июнь 2006
Посетителями "Секс-музея" были, в основном, интуристы. Глаза тех, кто уже ознакомился с экспозицией, возбуждённо блестели, на щеках у многих горел здоровый румянец.
Около некоторых экспонатов большинство посетителей задерживалось, другие ни у кого не вызывали особого интереса, а третьи и вовсе отпугивали людей своей брутальностью.
Выставлено здесь было практически всё, что имело хоть какое-то отношение к нормальному сексу, разного рода половым отклонениям, фетишу, эротике, а также откровенной порнографии.
Часть экспозиции была посвящена "сексуальной археологии", то есть, своеобразным памятникам древних культур, найденным при раскопках в Азии, Африке, обоих Америках и Европе. Среди артефактов можно было увидеть живописные фрагменты наскальных рисунков, пикантные украшения языческих храмов, статуи, изображавшие либо конкретные действия, либо конкретные органы, хозяйственную утварь, типа кувшинов, блюд, подносов и тарелок, расписанных в стиле "ню", а также иные свидетельства того, что наши далёкие предки неплохо разбирались во всех аспектах взаимоотношения полов.
За "археологией" следовало изобразительное искусство, предметы которого невозможно было бы поместить ни в одной уважающей себя картинной галерее; после него шла фотография, от её зарождения в 19-ом веке и до наших дней, показывающая обнажённую и по-всякому совокупляющуюся человеческую натуру.
Были там куклы и манекены, в том числе движущиеся и исполняющие театрализованные мини-шоу, приборы и инструменты понятного назначения, и многое, многое другое.
Рене выглядел спокойным и предпочитал помалкивать, а Луиджи вошёл в раж, смеялся, показывал пальцем на особенно тронувшие его скульптурные и художественные композиции, и некоторые вещи пытался даже воспроизвести.
Особенно его развеселила зашторенная стеклянная тумба от пола до потолка, в которой стояла восковая фигура мужчины с расстегнутой ширинкой и торчащим оттуда солидным достоинством. Когда шторка отодвигалась, срабатывал невидимый спусковой механизм, и в лицо зрителю выстреливала мощная жёлтая струя, от которой всякий, не знакомый с этим фокусом, человек инстинктивно уворачивался, забывая о плексигласовой перегородке.
Луиджи первым попался на этот трюк, насмеялся вдоволь, а потом ещё долго хохотал над бельгийцами (Костя на удочку не попался, потому что о секрете уже знал).
Хелен сначала немного смущалась, однако вскоре привыкла. Уже в третьем зале она стала чувствовать себя раскованно и, подобно окружающим, комментировала то, что видела. Костя подбадривал её и понимающе улыбался.
- Зачем они расставили здесь такое количество лесбиянок? - спросила Хелен в одном из тихих закутков, где никто посторонний услышать её не мог.
- Большинство мужчин это возбуждает, ты разве не знаешь? - ответил Костя. - Женщины ведь тоже не прочь поглазеть на содомию. Тут, кстати, кое-что есть на данную тему, если тебя интересует - как раз в следующей комнате. Можем сходить.
- А тебе разве не будет противно?
- Всякий мужчина-натурал - по определению гомофоб, с этим ничего не поделаешь. Но ради тебя я готов потерпеть.
То, о чём говорил Костя, оказалось, по большей части, фотографиями, хотя и весьма эксплицитными, и Хелен они действительно заинтересовали. Как выяснилось, она ещё ни разу не видела, как двое мужчин пытаются удовлетворить друг друга всеми возможными способами.
- Познавательно, - шепнула Хелен Косте на ухо.
- Да уж… - брезгливо ответил тот. - Ну что, если ты на мужеложские перверсии уже насмотрелась, заглянем, может быть, ещё в один зальчик? Он тоже для геев и женщин, но экспонаты там несколько иного рода…
- С удовольствием, - сказала девушка и улыбнулась.
На сей раз Костя привёл её в маленькое проходное помещение, главной достопримечательностью которого служили два огромных полированных члена, занимавших половину площади и стоявших не в вертикальной позиции, а под наклоном, точно живые пушки, готовые выпустить свои тяжёлые снаряды в направлении Луны.
- Вау! - только и смогла произнести Хелен.
- Это из современной поэзии камня. Но выглядит впечатляюще, не правда ли?
С минуту Хелен заворожено рассматривала это "чудо", а Костя, тем временем, сделал попытку отыскать запропастившихся неизвестно куда Рене и Луиджи, но тех по близости не оказалось.
- Видимо, наших коллег увлекло нечто весьма специфическое в этом капище, - сказал он насмешливо, когда возвратился к бельгийке. - В таком лабиринте мы их вряд ли найдём.
- Ну, ничего, встретимся на выходе. А ещё что-нибудь любопытное ты мне покажешь?
- Пойдём. Надо спуститься на другой этаж.
Они вошли в помещение, которое отдалённо напоминало переговорные пункты советского периода: здесь тоже стояли кабинки, и нужно было заплатить деньги, чтобы войти в одну из дверей.
- Вход автоматический. Бросаешь монетку и попадаешь вовнутрь.
- Как таинственно! - нараспев произнесла девушка, при этом кокетливо улыбаясь и сверкая глазами. - И что же, интересно, меня будет ждать за этой дверью?
- О, ничего шокирующего или пугающего, поверь мне! Это, своего рода, кабинки "отдыха" - для тех, кто утомился и желает посидеть в спокойной, умиротворяющей обстановке. Там есть скамеечка и телевизор - всё необходимое, для того чтобы расслабиться. Снаружи никто не сможет тебя побеспокоить…
Хелен испытующе заглянула в невинные Костины глаза и, как будто бы прочтя в них некое послание, доверчиво спросила:
- А вдвоём нас туда пустят?
Костя хоть и был готов к такому повороту событий, но внутренне напрягся.
Тут же всплыли в памяти обнадёживающая улыбка Эвелин и её последние слова на Площади коммерции в Генте: "Я обязательно позвоню тебе, Константин". И этот игривый воздушный поцелуй на прощание, о котором он не сказал Эдику и от которого млел в тот день как юный школьник в присутствии любимой одноклассницы.
Ведь тогда он был уверен, что эта встреча являлась преддверием чего-то интересного и увлекательного: нового романа, новой любви, нового расцвета чувств, новой жизни. А теперь?
Теперь он был не в состоянии заглядывать в будущее, так как вся его жизнь снова превратилась в крошечную точку, в замкнутую камеру под названием "здесь и сейчас", в камеру, подобную той, куда звала его Хелен.
А раз так, то никакая логика и никакая интуиция уже не могли поменять Костин modus vivendi, сложившийся в последние несколько лет, и заставить его пренебречь своим главным девизом: ничему не сопротивляться и позволять событиям происходить так, как им положено происходить.
- Я даже не знаю… - ответил он вкрадчиво, глядя при этом куда-то в сторону. - Никаких формальных запретов на подобные вещи, конечно, здесь нет, но ты сама понимаешь…
Девушка бросила монетку, взяла Костю за руку и втащила в кабинку.
На экране шла откровенная порнуха, но Хелен лишь краем глаза обратила на неё внимание и тут же повернулась к Косте. Тот держался спокойно и непринуждённо, однако готовности к решительным действиям не выказывал.
- Ты сегодня такой скромный и застенчивый, Костья… Или без пива я тебя совсем не возбуждаю?
- Что касается пива, то это лишь вопрос времени, а у нас его сегодня целый вагон… Хелен, меня почти трясёт от возбуждения, но я не имею права тебя соблазнять.
- Глупый, - ласковым шёпотом ответила девушка и обвила его шею руками. - Ну, какое же это соблазнение, если я сама безумно хочу тебя?..
- А твой?..
- Мой кто? Скажи честно, тебя только это смущает?
Ответить "да" было бы ложью, а врать Костя не любил. Он нежно обнял девушку за талию, крепко прижав её к себе, и надолго слился с ней в горячем и страстном поцелуе.