Роджер не нашел в себе сил ответить. Долго молчал, и вдруг буквально забросал меня аргументами.
- Не важно, что делается, важно - кем делается. Вы не хуже меня знаете, Льюис, - очень многие только и ждут повода, чтобы нож мне в спину вонзить. Неужели не понятно: внебрачная связь - мечта, а не повод?
- Чем конкретно вам могут навредить?
- В англиканской церкви в ходу один афоризм: "Скандальное поведение - простительно. Скандальные убеждения - простительны. Непростительно их сочетание".
На секунду Роджер как бы воспрянул. Обычным своим резким тоном, почти с издевкой, он добавил:
- Не забывайте: в семье ваш покорный слуга был и остается чужим. Может, если бы они меня признали, я бы и на сочетании выехал.
Что он разумеет под "семьей"?
Представители тесного привилегированного кружка: всякие Кейвы, Уиндхемы, Коллингвуды, приятели Дианы, Бриджуотеры - могут сколько угодно отдавать предпочтение Роджеру перед "своими", но определенные вещи "своим" прощать с легкостью, а "чужим" - ни за что не прощать.
- Верно, - сказал я, - вы для них чужой. Зато Каро - своя.
Я намеренно назвал это имя. Последовало молчание. Затем Роджер ответил на не заданный мною вопрос:
- Если все раскроется, Каро будет на моей стороне.
- Так она не знает?
Роджер покачал головой и вдруг выпалил:
- Не допущу, чтобы Каро страдала.
Прозвучало агрессивнее, чем все сказанное до сих пор. Видимо, Роджер акцентировал одно обстоятельство - риск огласки, в моих глазах по-прежнему маловероятный, - с целью скрыть обстоятельство другое, причем от себя самого. Что его мучает? До каких пределов он связан? Внезапно я понял, почему Роджер с таким жаром защищал Сэммикинса. Не только меня и прочих гостей смутила и озадачила тогда его реакция - она смутила и озадачила самого Роджера. Да, он показал рыцарское отношение к жене - но не было ли с рыцарством перебора? Не является ли подобное самоотрицание признаком мужа, который слишком многим жертвует ради жены, единственно чтобы возместить ей отсутствие любви и верности?
- По-моему, Каро уже страдает.
Он не ответил.
- Как я понимаю, ваши чувства в ближайшее время не угаснут?
- Ни в коем случае. Ни с моей стороны. Ни со стороны… - Роджер помедлил. Он до сих пор не назвал имени своей возлюбленной. Теперь он вроде дозрел, но в последний момент осекся: - Ни с ее стороны.
- И вы не можете от нее отказаться?
- Нет.
За тревогой скрывалось чувство принципиально иной природы: отчасти - радость, отчасти - нечто неопределимое. Им был пропитан воздух, оно обещало счастье, аргументированное одной теорией черных и белых полос. Роджер верил.
Он откинулся на спинку скамьи. Признания на сегодня кончились.
Слева, над кронами, в окне горел свет. Окно было казенное, - кажется, принадлежало министерству Роджера; впрочем, я мог и ошибаться. В глухом вечернем небе будто сделали квадратную прорезь, чтобы щегольнуть ярко-желтой подкладкой.
Часть III. Личная жизнь
Глава 1
Завтрак
Утром, завтракая с Маргарет, я поглядывал на сад за часовней Тайбернского монастыря. Жена моя, в пеньюаре и без косметики, казалась совсем юной, свеженькой. Я даже посмеивался над этим ее свойством: утренним румянцем и блеском глаз, - на самом деле это мне рано подняться ничего не стоит, а Маргарет оживает только после первой чашки чаю, выпитой непременно у окна.
В то утро всегдашняя сонливость не помешала ей понять по моему лицу, что я обеспокоен. Она спросила, в чем причина. Я сразу выложил все про Роджера. Я никогда не задумываюсь, поделиться с Маргарет или не поделиться, - у нас секретов нет, я только и ждал случая. Маргарет с Роджером не в дружеских, как я, а скорее в приятельских отношениях, да и с Каро тоже - я никакие думал, что она проникнется. К моему удивлению, Маргарет даже разрумянилась. Глаза от этого приобрели еще более глубокий ультрамариновый оттенок.
- Вот черт! - воскликнула Маргарет.
- С ним ничего не случится, - попытался я ее успокоить, но она продолжила:
- Плевать на Роджера. Бедняжка Каро. Ты вот о ней не подумал. Не подумал, сознайся.
- Есть ведь еще два человека…
- Роджер гадко себя повел, а позор ляжет на плечи Каро.
Обычно Маргарет куда лояльнее относится к подобным формам безнравственности, чем даже я сам. Сейчас она разошлась не на шутку; я тоже начал закипать. Пытаясь охладить как ее, так и свой пыл, я сказал, с принятой между нами лаконичностью, что Роджер не первый и не последний неверный супруг.
- Если ты намекаешь, что я человеку жизнь сломала, чтоб с тобой быть, - так и есть, не отрицаю, - вспыхнула Маргарет.
- Ничего я не намекаю.
Действительно, надо выбирать выражения.
- Не намекаешь, не намекаешь. - Маргарет моментально остыла, улыбнулась. - Тебе известно: я бы снова так сделала. Но это был не самый мой достойный поступок.
- Мне тоже гордиться нечем.
- Ты по крайней мере семью не бросал. Поэтому мне так трудно признать это право за Роджером.
- Говоришь, я о Каро не подумал? - Мы снова спорили, снова были на грани ссоры. - А сама-то ты чувства Роджера учитываешь?
- Ты же сказал, с ним ничего не случится. Отряхнется и дальше пойдет, - бросила Маргарет. На данный момент у нее к Роджеру сочувствия не было. Она со страстью продолжила: - А ты знаешь, что с Каро будет, если он ее бросит? Она не справится. Унижение и потеря любимого человека - это для нее слишком.
Поневоле задумаешься. Каро была счастлива, выставляла напоказ свое счастье. Для Роджера она действительно много сделала - пожалуй что и перестаралась. Может, он не справился с чувством благодарности. Или с отношением ее родни.
Это я вынужден был признать.
- И все-таки, - сказал я максимально увещевательным тоном, - давай не будем драматизировать. Если дело дойдет до развода, разве Каро не оправится? Она ведь еще молода, хороша собой. Опытна, напориста. Богата, в конце концов. Оглянуться не успеешь, как она снова выйдет замуж.
- Все вы такие - упрощаете, когда вам выгодно, - возразила Маргарет.
- Кому же в данном случае выгодно?
- Роджеру, конечно. Ну и тебе заодно. - Синие глаза сделались льдистыми. - Для Каро потерять Роджера, пожалуй, меньшее из зол. Хотя и этого достаточно, чтобы раздавить ее. С чем она точно не справится, так это с унижением. Ты всегда говорил, - продолжила Маргарет, - что Каро на общественное мнение наплевать. Равно как и ее брату. Но именно те, кому наплевать, совершенно не приспособлены к унижению. Унижение, едва они узнают, каково оно, в прямом смысле опасно для их жизни.
Я задумался. Маргарет говорила со знанием дела. Она тоже, по натуре и воспитанию, сама устанавливает для себя правила. Конечно, ее правила строже, чем правила Каро, но в основе имеют ту же независимость. Родных Маргарет, всех ее высокоинтеллектуальных знакомых общественное мнение волнует не больше, а в определенных аспектах и меньше, чем оно волнует Каро. Об уязвимости независимого человека моей жене известно не понаслышке.
Известно ей и еще кое о чем. В первые годы нашего брака ее мучили страхи - вдруг мы разойдемся? Я чувствовал, что наконец-то обрел настоящий дом; Маргарет, разгадавшая мою душу, моей уверенности не разделяла. Она как бы отрепетировала свои возможные ощущения "в случае если", прикинула масштабы страданий - и с этим жила.
Теперь, когда я рассказал о Роджере и Каро, на Маргарет нахлынули полузабытые страхи. Внезапно я понял, почему наш спор перерос в размолвку. Я в зародыше задушил очередной остроумный аргумент, перестал защищать Роджера и произнес, глядя Маргарет в глаза:
- Нехорошо такими поступками гордиться, правда?
Больше ни для кого в мире слова эти смысла не имеют. Маргарет расшифровывает их как признание мною своей вины и понимание, что она тоже виновата. Сразу все стало просто и ясно. Ссора сошла на нет, привкус давней обиды растворился в воздухе, и Маргарет счастливо улыбнулась.
Глава 2
Ножи уже точат
На той же неделе, что Роджер признался во внебрачных отношениях, Гектор Роуз через секретаря засвидетельствовал мне почтение и попросил зайти к нему, если, конечно, меня не затруднит. Преодолев десять ярдов коридора, я, как обычно, выслушал благодарность за сие выдающееся спортивное достижение.
- Дражайший Льюис, как я счастлив, что вы все-таки пришли!
Роуз поместил меня у стола, в кресле с видом на крапленные солнечным светом кроны, словно я, желанный гость, впервые оказался в его кабинете. Сам он сел в свое кресло, выглянул из-за вазы с хризантемами и разразился улыбкой закамуфлированного неведения. Протекла секунда. Роуз перешел к делу.
- Решено создать комитет под определением "особый", под каковым определением наше начальство, со свойственным ему языковым чутьем, явно разумеет нечто иное. В любом случае решение имеет место быть.
Комитет должен, продолжал Роуз, "отслеживать" определенные проблемы Роджера, в частности новый законопроект. Войдут в комитет сам Роджер, Кейв, наш непосредственный босс; возглавит - Коллингвуд. В соответствии с теперешними обычаями ожидается изрядная текучка - министры, чиновники, ученые будут появляться и уходить. Отсюда и язвительность.
- Мы с вами, - продолжил Роуз, - тоже получим бесценную привилегию присутствовать на отдельных шоу.
После этого Роуз задумался, но встрял я с простейшим вопросом:
- Что из этого следует?