Они пошли по узкому проходу вдоль стен, с близкого расстояния оценив мощь крепостных сооружений, толщину и высоту укреплений и титанический труд строителей, поднявших эти глыбы камня на высокий морской берег над бухтой. Ворота были проделаны в огромных зубчатых башнях, сложенных из таких же блоков, что и стены, и закрывались, вдобавок к дубовым створкам, еще и опускающимися металлическими решетками. По стенам, лениво переговариваясь между собой, медленно брели стражники, оглядывая бухту и противоположный берег. Стены стояли так близко к обрыву, что даже если бы враг переправился или высадился с судов, то зацепится, для штурма, ему было просто негде. Его или перебили бы лучники или обварили стражники.
– Надо ж такие сказы баить. Поставили лодьи на колеса и поехали в бухту. А дальше что? – Опять с усмешкой подумал Андрей, – Хотя, может, он их этим на испуг и взял, а они со страху двери-то и отворили. Смелость города берет.
От дороги резко отошла боковая ветка, ведущая в город.
– Нам туда, – Махнул рукой Бакланко, – Носом чую, мясо жарят с луком и зеленью, – И он шумно втянул воздух.
– Поторопимся ребяты, – Поддакнул ему князь, поворачивая влево, туда, куда указывала рука провожатого.
Угрюмы, идущие впереди, ускорили шаг, и каблуки дробно застучали по утрамбованной мостовой.
Еще немного и слева от них распахнулась знакомая площадь с мелькнувшими красной охрой, уже ставшими родными, воротами гостевого дома.
У ворот их уже ждали, действительно начавшие беспокоиться, Данила и Чубар. Увидели их издалека и облегченно заулыбались.
– Где ноги топтали, мотовилы? – Дружелюбно хлопнул по плечу Неврюя Данила.
– Да так, град смотрели.
– Давайте, с дороги ополоснитесь, и к столу. Готово все. Свининки вот с лучком нажарили, и зелени какой-то с базара принесли пахучей.
Пришедшие грохнули и повернулись к мореходу.
– Ну и нос у тебя, – Андрей прыснул в кулак, повернулся к Даниле, – Это не про тебя дядька. Это вот, мореход мясо за полгорода учуял. Всю дорогу страдал, что без него съедят.
– Да ладно вам хохмы строить. Тоже мне смешливые попались. Пошли быстрей, а то остынет все, а я холодное мясо только в море люблю, – Ответил Бакланко. И все пошли готовиться к столу.
– Дьяк-то здесь, али как? – Спросил Андрей.
– Али как, – Ответил Данила, – Но мы за него не шибко грустим. Он тут как дома, да и людей надежных взял. Иди, а то действительно остынет все. Прибежит твой дьяк, – С ревностью сказал он, – Как по первой нальем так тут же и появиться. Примета такая.
Дьяк действительно не заставил себя долго ждать. Как только все расселись за столы, расставленные прямо во дворе под открытым небом, и на стол подали блюда с мясом, бочонки с вином, квасом и каким-то напитком, напоминающим морс, ворота скрипнули, и во двор въехал Беда, в сопровождении своих людей. Дьяк в Царьграде принципиально передвигался только верхами, дыбы показать всем окружающим богатство сбруи, стать коней и выучку сопровождавших его ратников.
Он приветливо вскинул руку в черной перчатке, спрыгнул с коня, передав уздечку подбежавшему холопу, и, постукивая себя арапником по высокому сапогу, подошел к князю.
– Вечеряйте, вечеряйте, меня не дожидайтесь, я мигом к вам присоединюсь, пыль смахну, руки ополосну и скоком назад.
– Не торопись, мы сегодня размеренно снедать будем. Спешки никакой, нет, да и расслабиться надо, – Успокоил его Данила, – Я правильно говорю Андрейка.
– Правильно, правильно дядька. Будя, набегались. Пора и честь знать. Присоединяйся Гуляй. Можно и по чарке выпить. За дорожку.
– Одна нога здесь, другая там, – Уже на ходу бросил дьяк.
Все чинно расселись и приступили к еде. Минут через десять к ним присоединился Беда, сменивший дорожный кафтан на короткий жупан иноземного покроя, почти такой же что надевал в Киеве, но попроще, без кружев и оборочек.
– Хлеб да соль, – Весело сказал он, Протянул руку, взял кувшин с вином и умело разлил по чаркам.
Судя по настроению, все у него ладилось, и шло намеченным путем.
– С приехалом! – Он весело поднял чарку, – Что бы и дальше так бежалось. Нам домой в Русь Залесскую. Вам, – Он повернулся к князю, – В Землю Святую на покрут, на учение, – Опорожнил чарку, заел пучком травы, и добавил потише, – И рад бы с вами, да дела.
– Спасибо Гуляй. На добром слове. На честной здравнице, – Князь встал, – Всем спасибо. Дружине – за выучку, за терпение. Ушкуйникам – за знание, за умение. Ближним другам – за ласку, за подсказку. Здесь, в Царьграде, у каждого своя забота. Молодшим отдыхать, к дальнему пути готовится. Старшим чистится, к сватовству готовиться. В грязь лицом не ударить.
Застучали ложки, зазвенели чарки. Гуляй придвинулся к князю.
– Значит так. Людишки мои на хвосте вести принесли. Елену просватали и уже про это дело решенное, забыли. Так, сейчас все обряды соблюдут, все танцы-хороводы отводят и … покатила девка в Киев и далее в Ростов. Иоанн плох и готовит себе замену. На цареградский стол сядет сын его Мануил. Он тебя еще моложе. Всякие дядьки, наставники, мамки, няньки ужо руки потирают, как они править будут. Однако ж мои глаза и уши говорят мне, что Иоанн больше пыль в глаза пускает, по-ромейски, он еще поживет, нам на век хватит. Он, таким образом, всю муть наружу выведет и в одночасье башки им посрубает.
Но нам главное, что после него Мануилка сядет. С ним дружить будем, – Он отхлебнул из кубка и перевел дух.
– Что там, в главном дворце о Руси думают? – Спросил Андрей.
– А чего им думать. Царев град со всех сторон словенскими племенами обложен. Тут и волгары и валахи. Великоморавское княжество, что у нас Угорщиной зовется со столицей в Новограде, и Острия с Ракоусом и Виндебожем, под боком на ноги встают. По морю вены на ушкуях рыскают. Считай, Царьград со всех сторон окружили и по морю тоже. С одной стороны – Берлад с Иванкой неуправляемым, с другой стороны – вены новый город-порт закладывают. Куды ж им податься? Только на старший стол. Потому и Елену за батьку твоего отдают, что принесла, видать, на хвосте сорока, что он на киевский, Мономахов стол метит.
– Значит им без нас вилы в бок?
– Значит так.
– Значит, будут хвостом мести как та лиса, что след петляет?
– И улыбаться будут, и гонор показывать, и паузу держать, что бы поставить на место северных варваров. Это они так нас за бороды наши прозывают. Взяли моду лица брить, и ужо всех остальных ниже себя держать вздумали. Хотя люди звания духовного это за дело не держат, да и бояре местные тоже. Однако все равно будут нас приваживать и обхаживать. Им без нашей силы, без дружин росских, без ушкуев варяжских, нос к верху держать не можно.
– Выходит, мы им нужны более чем они нам?
– Не, князь это мысль твоя порочна изначально. Не мы им важнее, ни они нам важнее. А нужны ли мы друг другу? И можем ли мы друг без друга? И выгодно ли нам по одиночке? Запомни – гуртом и батьку легче бить. Царьград – пуп Земли. Царьград мира столица, от слова стол старший. Не по роду по судьбе. Пока мы вместе. Мы им силу и заслон. Они нам Веру и опору. А вместе мы как две руки. Тебе, какая дороже, правая или левая? Обе дороги. Обе нужны. С одной ты убог и слаб. Так и мы с Царьградом. Недаром оба два Мономаховичи. Они от Константина мы от Владимира.
– Ты, Гуляй хочешь сказать, что у нас с ромеями одна дорожка?
– Смотри князь, из их рук вожжи мировые скоро выпадут. Да они это и сами чуют. Надо кому-то эти вожжи перехватить, что бы поднять солнечных коней судьбы на дыбы и не дать им в разгон уйти.
– Вот, вот мне и отец то же говорил. Что бы заставить коней голубых кровей нужный скок скакать.
– Прав был твой батя. Так вот, ромеи пока из всех вокруг только Русь за наследников видят. Мы от них далеко и на их земли не заримся. Потому они с лаской к нам, с медами. А ты как в Любече, на народе Ваньку валяй, у тебя это хорошо получается. Главные же разговоры будем с тобой с умными людьми говорить. Не обязательно чтобы они на виду болтались, они и не болтаются. Их еще поискать надо, но я нашел, давно нашел. Твое же дело с Мануилом дружить. Просто дружить по-родственному, вы там, все ж, таки братья какие-то, по-отрочески.
– Ладно, дьяк думу твою понял, все, что мне делать, сделаю. Все что скажешь сказать – скажу. С кем надо подружиться – подружусь. И где надо дураком выставиться – выставлюсь. Налей по чарке сладкого вина. Давай о хорошем.
– Давай. Присмотрись, там при дворе Базилевса пара хороших людей, витязей со свейских и других земель, отирается. По моему разумению, в Святую Землю едут и люди не плохие. Присмотрись, глядишь попутчики.
– Присмотрюсь, спасибо Гуляй. Завтра чего делаем?
– Ждем.
– Чего ждем?
– У моря погоды. Ждем, когда Великий Базилевс Ромейской Империи соизволит нам аудиенцию назначить. Принять нас в палатах своих. Думаю, завтра не дождемся, и на неделе тоже. Возьми днями ватагу свою, да сгоняйте за город, коней разомните, окрестности посмотрите. Ребятам в охотку и в интерес. Заодно местным боярам, да дьякам покажитесь, гонор у них собьете. Ты князь, больше пешим не ходи. И платье простое не надевай. Это тайна не тайна. Весь город об этом слухами полнится. Выезжай конно, при всем наряде. Можешь малым числом с близкими, но конно. О твоем разговоре с Лукой сегодня разве только ленивый не говорил. Но впечатляет. Лука ни с кем так не говорил. Горд и несгибаем. Считает себя из первых учеников самого сына божьего.
– А кто ж понес-то разговор по улицам?