Молния стрельнула у меня в голове – Бог Никола… Стоп!!! Никольский монастырь, значок, иконка… Что это? Я вопросительно посмотрела на Михаила. Кто он? Посланник Божий? Он ведь не мог знать мои сны и ещё много чего. Он просто забрал меня с помойки этой жизни и отмыл и обогрел, собственно ничего не навязывая и не заставляя изменить. Просто взял и поставил с колен на ноги и показал, куда идти, и сказал, как. А дальше… А дальше… Хочется идти… Почему??? Что происходит???
Михаил, увидев мою растерянность, улыбнулся. Благословив нас с Олегом, он сел в машину и как будто растворился в пространстве… Сюрреализм какой-то!!!
Мы вновь остались с Олегом и с безудержной страстью и нежностью. Не было границ, запретов, было только одно – желание быть единым целым, быть воедино, сладко и томно утопать друг в друге и подниматься на вершину блаженства, возводя к максимальному совершенству этот взаимный полёт чувств, форм и сладострастия. Это любовь – последние аккорды последней любви к мужчине… Прекрасный проигрыш, лишь для того, чтобы выиграли все. Олег вновь и вновь будет одерживать победы в миру, а я проиграю его миру, потеряю его, для того чтобы обрести себя – свою душу и Бога в ней. Говорить об этом с Олегом глупо. Я просто проиграю… по законам этого мирского бытия и всё… Я оставлю себе только одно, любовь и молитву, всё остальное пусть остаётся под крылом самолёта, который унесет нас уже совсем скоро и в совсем другую жизнь.
Всё может закончиться как угодно, но ночь всегда заканчивается… рассветом. В нашем случае это означало, что завтрак на столе в баре, багаж в багажнике машины Бориса и регистрация рейса у стойки № 9. Всё прозаично и прекрасно одновременно.
Я зацепила на рубашку подаренный Михаилом значок, запрыгнула в свои походные джинсы и, взбодренная чашечкой кофе, шагнула к машине. Оказалось, что Михаил тоже улетает этим же рейсом, и мы все вместе разместились в уютном микроавтобусе Бориса. Увидев значок на моей рубашке, Михаил обрадовался, как ребёнок. Было трогательно смотреть на его реакцию. "Ну значок и значок, чего там радоваться-то", – пробубнил Олег.
Мы быстро приехали в аэропорт, сдали багаж и разошлись по разные стороны. Михаил встретился ещё с какими-то своими знакомыми, и мы не стали друг друга обременять присутствием и осчастливили – своим отсутствием. Самолёт плавно и бережно уносил нас от нашей сказки в реальность, и через 5 часов мы уже были в круговерти бытовых проблем и неурядиц… На прощанье мы с Олегом подарили друг другу маленькие подарочки. Олег мне – кулон с Богородицей, а я – крестик и листочек со стихом, который он прочтёт позже:
"Я буду Бога о тебе молить…
Чтоб дал тебе в душе успокоение.
Чтобы помог тебе меня забыть,
Чтоб научил надеяться и жить
и жизнь любить до умопомрачения…"
С Михаилом мы увиделись лишь на месте получения багажа. Мне хотелось взять у него благословения, но я так и не решилась этого сделать. Вокруг много народа, и это меня серьёзно смущало. Да и что он может подумать??? Пристаю??? Хотелось спросить его номер телефона, но раз сам он мне его не дал, значит, и не надо… Много всякого было в голове… Да и состояние здоровья стало резко ухудшаться, и было не до чего. Олег убежал на стыковочный рейс, и мы с Михаилом какое-то время остались одни.
Меня должны были встретить друзья, но они задерживались… Михаил предложил подвезти меня, но я отказалась, понимая, что есть вероятность поехать не в гости к друзьям, а прямиком в больницу… Я уже позвонила своему доктору, и он настоятельно рекомендовал мне сделать именно так.
Михаил, несколько раз предложив свою помощь подвезти меня, слегка обидевшись, уехал. Я в полуобморочном состоянии дождалась-таки своих друзей и отправилась прямо в больницу, где меня уже ждал мой доктор.
Впервые за много дней я молилась. Не знаю почему, не знаю зачем, но обо всех и почему-то особенно о Михаиле. Яркие огни и солнце сменялись на смог и боль действительности. Из капкана нельзя вылезти, не поранившись. Интересно – никто не знает, где находится душа, но все знают, как она болит!!!
Это просто жизнь
Сигнал кардиографа пронзительно завизжал. Линия жизни не хотела больше извиваться и кривляться и лишь изредка делала одолжения, прогибаясь по чьей-то просьбе: "Ну давай, давай же, работай!" Суета, резкая команда, электро-стимуляторы.
Я не люблю суету… Смотрю на всё это свысока, и нет мне никакого дела до всего этого… Кому давай? Чего надо? Вот врач дал очередной электрический разряд – тело подпрыгнуло, но не реагировало на эти жестокие и противоестественные действия…
Не хочу… Не хочу быть здесь… Я пойду… И вот я на свободе… Иду по аллее, мне светло и спокойно на душе, как будто кто-то обнял меня нежно-нежно и оберегает от всего земного… "Я не отпускаю тебя", – слышала я откуда-то со стороны. "Слышишь?! Не уходи!" Это не был приказ или требование, это были слова – теплые и добрые…
Я шла по дороге… Мне хотелось идти и идти, идти куда глаза глядят. Забыть всё и просто идти и уйти отсюда навсегда… Подальше от суеты, резких звуков и ощущения безнадёжности. Сейчас было всё хорошо, было приятно ощущать чьи-то невидимые объятия и заботу, просто идти и тихонько молиться, перебирая свои чётки.
"Я не отпускаю тебя! Вернись!" Снова и снова слышался ласковый призыв. Казалось, что он и эти загадочные объятия – одно целое. Я шла. Вот вдруг дорога раздвоилась, и вдалеке стал виднеться храм. Мне надо туда, именно туда мне и надо.
Душа моя ликовала от радости. Вторая дорога уходила к забору, который отделял всё, что меня окружало. Холодный, безжизненный железный забор из кованого железа. Дрожь прошла сквозь меня, как только я посмотрела в его сторону… "Господи, помилуй", – прошептала я тихонько и хотела было уже шагать дальше по дороге. Странное дело: передо мной – аналое и Старец в явно епископском облачении.
"Я не отпускаю тебя. Прошу – вернись!" – вновь послышалось откуда-то со стороны.
Я подошла к аналое, дорога дальше только по благословению – это чётко стало понятно без каких-либо разъяснений и объявлений. Всё было естественно и спокойно.
Никакого пафоса. Просто это жизнь.
– Ты разве не слышишь? Он тебя не отпускает? – спросил Старец.
– Слышу, но я хочу в храм. Мне так спокойнее, да и всем тоже. Суета меня утомила, и я хочу тишины и мира, а это только в храме, – ответила я.
– Хочешь покаяться?
– Хочу. Я обычная женщина, и я грешна каждой секундой своей жизни.
– Ты слишком любишь жизнь?
– Я слишком люблю людей и хочу, чтобы они жили.
– Я знаю. Почему ты так часто молишься за одного и того же человека? Ты его любишь?
– Да. Я хочу, чтобы он был счастлив. Он достоин этого. Я хочу, чтобы Господь дал ему всё самое лучшее в этой земной жизни. Я хочу, чтобы он жил – жил по-настоящему счастливо – без боли, суеты и предательства.
– И что ты собираешься делать для этого?
– Молиться… А что ещё можно сделать… Мы у Бога в руках… Только Он может это подарить… Вряд ли кто достоин этого, но… Господь милостив. Надо вымаливать этот дар… И я буду молиться…
– Ты и сейчас молилась о том же…
– Да. А что изменилось?
– Ты не думаешь о себе? Какой тебе нужен дар от Господа?
– Мне ничего не нужно. У меня всё есть. Я просто хочу тишины и спокойствия. Я хочу, чтобы этот человек жил без боли и страха.
– Это желание содержит грех?
– Это – жизнь! Я каюсь, что люблю – как человек и душой, и телом, и взглядом, и мыслью, и дыханием. Я не умею по-другому. Каюсь, отче!
– А он чего?
– А он тут при чем? Это моя жизнь и мой грех. Он ни при чем – грех на мне, отче.
– А если ты упадёшь?
– Значит, это я упаду! Нельзя отказать страннику, когда он жаждет! Для него это глоток жизни и не более. Если надо будет – я напою его. Только ведь на всё воля Божья, отче! Нет такого глотка воды и такого дыхания, которое бы было без Его Воли. Это мы по гордости своей мним, что что-то можем… Ерунда! Ничего мы не можем! Мы можем только молиться, пока есть возможность, и всё!
– Тебе грустно от этого?
– Наверное, нет. Меня это устраивает. Так естественно. Не нравится мне юлить и изображать из себя то, чего нет.
"Я не отпускаю тебя – вернись, прошу!" – снова раздалось со стороны.
– Ты боишься, что он предаст?
– Он не может меня предать! Я молю не его, а Бога! От него мне ничего не надо. Просто пусть он будет счастлив и не предаёт себя!
– Тебе до сих пор больно? Больно от предательства?
– Да.
Вдруг безжизненный кованый забор приоткрылся. Он как бы разорвался, и в безжизненной и гнетущей пустоте явился лик моего предателя. Человека, который когда-то, очень давно меня предал. Он предавал и предавал меня и по итогу предал всех – и меня, и себя, и Бога. Он погиб от самого себя, как скорпион, который сам себя ужалил.
Старец спокойно посмотрел на меня и на мою боль, которая зияла в проёме этого забора.
– Хватит тебе мудрить! Идём сюда! Неужели не надоело мучиться! Всё кончено!
"Я не отпускаю тебя! Прошу тебя, не уходи!" – снова раздалось откуда-то. Ощущение заботы и тепла не покидало меня всё время, пока мы общались со старцем, но сейчас меня пронзили боль и холод.
"Я не отпускаю тебя! Вернись!" – снова прозвучало откуда-то и укутало меня заботой и любовью.
– Чего ты хочешь? Я сама решу, куда и когда идти. Нам с тобой не по пути! – ответила я своему прошлому.
– Да ладно тебе! Всего лишь шаг и всё – боль и страдания закончатся. Ты же хочешь тишины?
– Я хочу мира! Тебе не понять этого. Ты всегда хотел брать и рвал всё с корнем. Там, где ты – мёртвая тишина! Там, где ты, не может быть мира. Мне надо в храм.