Наконец-то мне передались ее чувства: она нервничала ничуть не меньше меня. Когда со мной такое случается, я готова проводить с человеком время и разговаривать с ним, даже если первое впечатление было плохое. Я смирилась и кивнула:
– Говори, я постараюсь тебя понять.
Потом снова замолчала и задумалась. Об общей тетради на моем столе, об открытом окне, недопитом чае, сохнувшем белье. Я с грустью подумала о своей комнате, похожей на корабль без экипажа, на "Марию Целесту", и пожалела себя. Я не знала, когда вернусь домой.
– Мне говорили, что ты хочешь получить у меня рукопись девяносто восьмого рассказа, – сказала я. – У тебя нет копии?
Суи отрицательно покачала головой.
– Хочешь увидеть перевод? Вместо ответа она спросила:
– Куда поедем? К морю?
– Мне все равно, решай сама, – ответила я.
– Поехали на пруд. Я знаю один парк, и там пруд, похожий на озеро, – сказала Суи и наконец-то ответила на мой вопрос: – Ты о том рассказе, который переводил Сёдзи? Рукопись у меня, но я хочувзглянуть, что получилось по-японски.
– Когда вы общались?
– Успокойся, задолго до тебя. После того, как я приехала в Японию и познакомилась с Отохико. Я уже тебе говорила, что это я рассказала ему о "N-P". Я отдала Сёдзи девяносто восьмой рассказ и попросила его перевести. Извини.
– Ты не виновата, но выходит, что я прочитала эту книгу из-за тебя, – улыбнулась я.
– Тебе суждено было ее прочитать, – сказала она.
– Ты была с Отохико в Бостоне? – спросила я.
– Да. Два года.
– А почему вернулась?
– Мне и самой непонятно. Я хотела остаться, но наши желания, увы, непостоянны.
В машине было ужасно жарко. Моя голова отупела, я ничего не соображала. Поэтому я сказала:
– Кондиционер совсем не работает, – и включила его посильней. Холодный воздух подул на наши колени.
– В Бостоне было хорошо. Немного меланхоличный и красивый город. Мы убежали туда, но наши проблемы остались с нами. Потом кончились деньги, и мы задумались над тем, что делать дальше. Отохико предлагал расстаться, он хотел вернуться в Японию, ну, а я думала, что останусь там, но, в конце концов, тоже приехала, – сказала Суи.
– Ты знала, что он твой брат? – спросила я.
– Кажется, знала, – сказала Суи.
– Что значит "кажется"?
– Я полюбила его и говорила себе, что ничего не знаю, и, в конце концов, и на самом деле перестала понимать, знаю я это или нет. Честное слово! Просыпаюсь утром и говорю "Этот парень – мой брат". А потом спрашиваю: "Неужели?" У меня все в голове перемешалось.
– Я тебя понимаю.
Поток машин на дороге казался течением реки, увлекающим нас в какой-то нереальный мир.
– Я знала, что ты встречаешься с Сёдзи. Отохико сказал, что видел тебя с Сёдзи на вечеринке, и рассказал о тебе. "Вот бы встретиться с ней", – подумала я. Возвращаться в Японию не хотелось, но, когда я думала о тебе, становилось легче.
– Вот как…
– Приехали, – сказала Суи и остановила машину. За окном виднелся большой парк, я ни разу здесь не была. За воротами густо росли деревья, было темно как в лесу.
– Выходи, пройдемся, – сказала она.
Парк оказался довольно большим. Деревья, во множестве растущие у входа, внезапно расступились, и мы вышли к пруду. Я купила любимое с детства фруктовое мороженое на палочке. Продавец достал из коробки на багажнике велосипеда две порции мороженого и, протягивая их нам, спросил: "Вы сестры?" "Да", – засмеялись мы. Мы сели на скамейку под старым деревом и принялись есть мороженое.
Пруд и в самом деле был похож на озеро. Деревья на противоположном берегу выглядели как горы. Вода – словно чистое зеркало. Перед нами, шурша гравием, проезжали на велосипедах дети, там и сям тихо сидели рыбаки, в песочнице неподалеку возились малыши под присмотром своих мам.
Суи, опершись локтями о колени, смотрела на далекое облако.
– Слушай, а почему вы не захотели остаться в Бостоне подольше? Из-за японского гражданства?
– Из-за него тоже… Трудно сказать. В какой-то момент мы перестали понимать, что есть что.
Суи наклонила голову набок, будто роясь в памяти.
– Сначала мы уехали в Бостон, чтобы забыть о том, что мы родственники, чтобы изменить свое состояние. Я говорила: "Давай уедем подальше!" Я его хотела, и меня ничто не могло остановить, но у Отохико совсем другое воспитание. Бостон мне понравился. Мы гуляли по набережной, ходили вместе в библиотеку, в бары, смотрели на корабли в порту. Мы любили друг друга и были счастливы. Но чувствую вдруг: что-то в нас обоих накапливается, какое-то напряжение. По ночам стала вдруг просыпаться. Всякий раз, когда меня спрашивали "Вы – муж и жена?" или когда замечала пожилую пару, становилось неловко. Стала чувствовать себя как в ссылке, но и это поначалу было ничего, а потом возьму его крепко за руки, а он смотрит на меня своими темными глазами и молчит. Хоть бы улыбнулся, и все было бы хорошо, но он никогда не улыбался. Я понимала, что он очень далеко, что он не родной мне и не чужой, и мне становилось не по себе. Я впервые задумалась тогда о том, что между нами происходит. И с Сарао Такасэ я тоже спала…
– Так, значит, эта женщина в рассказе…
Суи наконец взглянула на меня:
– Да! Женщина в девяносто восьмом рассказе – это я!
– Вот все и сложилось, – сказала я. – Тебя привлекают только родственники?
– Не только. Во всяком случае, Сёдзи моим родственником не был.
– Ну да, – кивнула я.
Когда называют имя умершего, мне всегда кажется, что он появляется перед глазами. Я внезапно услышала имя Сёдзи, и шелест деревьев, отбрасывающих прохладную тень, летний воздух, словно туман, заполняющий все вокруг, поверхность воды, которая колебалась и блестела на солнце, – все тотчас же приобрело его облик.
– В каком-то смысле и мы с тобой родственники, – засмеялась я.
– Если бы ты спала с Отохико, мы были бы сестрами!
Она рассмеялась.
– Сейчас этого нет, – ответила я. Я не могла понять: она волнуется о происходящем или хочет, чтобы оно происходило?
– Почему Отохико сказал, что ты страшный человек? Что ты его поедаешь.
– Он считает, что если мы вместе, значит, это судьба, как в древних легендах. Глупости, – сказала Суи. – Как в этом парке спокойно.
– Да.
Я прислушалась. Пение птиц, голоса детей, далекие удары колокола.
– Ты читала девяносто восьмой рассказ? – спросила Суи.
– Да. Он мне понравился, особенно конец.
– Мне тоже. Я всегда плачу, когда дохожу до конца. Мы редко встречались, папа был странным и тяжелым человеком, но я, по крайней мере, знала, что он меня любит. Как и в рассказе, когда мы впервые встретились, он не знал, что я его дочь. Просто заметил, что я очень похожа на маму. У мамы было много мужчин, поэтому я не вполне уверена, что он – мой отец. Но глаза – точная копия.
Она взглянула на меня. Я вздрогнула, будто меня окатили ледяной водой. Ее глаза были похожи на темную поверхность воды на дне глубокого колодца.
– Да. Хотя я видела его только на фотографиях, – согласилась я. – А если проверить? Есть ведь всякие там анализы – и на кровь, и на гены. Узнаешь, действительно ли он твой отец?
– Я об этом уже думала. Если бы я узнала, что он – не мой отец, мы с Отохико сразу бы стали настоящими любовниками. От счастья я, наверное, спилась бы. Но еще хуже, если бы мы оказались родственниками. Пока не знаешь точно, можно себя оправдывать. Я – как больная СПИДом! Человек слаб. Я воспитывалась в дурной среде и видела много бесчеловечных поступков, но до сих пор верю в то, что человек по своей природе добр. И что он невероятно слаб. Плохое рано или поздно к тебе вернется. Как у отца. Может быть, и есть Бог на свете.
Голубое небо было невероятно глубоким. Я хотела спросить ее, почему они не жили вместе, не беспокоясь о том, что думают о них другие люди, – как в романе. Но не стала этого спрашивать.
– Непростая жизнь, да?
– Очень правильные слова.
Суи рассмеялась. У меня мелькнула мысль, что, черт возьми, я полюбила ее. Она тронула меня так, будто мы знали друг друга с незапамятных времен.
– По-моему, это он проклял всех, в том числе и отца.
– Этот рассказ? И меня тоже? – удивилась я.
– Да! Будто в самом начале нам подкинули "письмо несчастья".
– Не думаю.
– Но разве тебе не кажется, что ты давно уже знакома и с Саги, и с Отохико, и со мной?
Я кивнула.
Суи окинула меня таким спокойным и отрешенным взглядом, будто бы смотрела не на меня, а на небо.
– Люди называют это проклятьем!
Я молча кивнула. Подул ветер, поверхность пруда пошла рябью, словно безмолвно подтвердила ее слова.
"Эти двое покончат жизнь самоубийством", – неожиданно подумала я. Если все будет по-прежнему, так и получится. Но я ничего не сказала. Просто подумала: жаль, что мы познакомились только для того, чтобы я убедилась в их смерти.
– Поехали домой, – сказала Суи и встала.
– Да.
Почесывая искусанные комарами ноги, я двинулась следом за Суи, которая гордо вышагивала впереди.
В машине на обратном пути я внезапно вспомнила тот телефонный звонок:
– Это ты звонила мне на кафедру?
Суи кивнула.
– А почему бросила трубку, когда я подошла?
Суи улыбнулась.
– Просто хотела убедиться, что ты действительно существуешь. А когда услышала твой голос, растерялась… – Она смущенно засмеялась.
Возвращаться домой всегда немного грустно. Среди убегающих белых домов и смеркающегося неба мне показалось, что я очень хорошо ее понимаю.