Содержание:
I - Кристи отправляется на бал-маскарад. – Сплошные тайны. – Бабушка ведет себя странно – впрочем, это понятно, ведь на будущей неделе ее свадьба 1
II - Теперь мы узнаем, кто такой дядя Бенце 3
III - На балу. – Анико великолепна, но ей от этого не много радости. – Кисовка под маской 5
IV - Кристи так поражена, что надо дать ей время прийти в себя. – А пока последим за тетей Луизой, учительницей физики 7
V - Маска не верит в предсказания, она предпочитает сама рассказать Кристи о своем прошлом. – Мы узнаем, что некогда жили в одном дворе четыре феи: три куста жасмина и бабушка 10
VI - Кристи чувствует, что из разговора выпало нечто касающееся прошлого и, возможно, самое волнующее 12
VII - Маска рассказывает о скандале, учиненном Кристиной на воспитательском часе… 13
VIII - …о том, как тетя Ева выясняла причину 16
IX - Тетя Луиза приходит к выводу, что лучше жить с людьми, чем одной 18
X - Теперь мы узнаем, как помирилась тетя Ева с Эндре Борошем 20
XI - Кристина понимает, наконец, в чем секрет одного урока и что случилось с "Иллюстрированной историей мира" 22
XII - Предложение руки и сердца, но только почти 24
XIII - Наконец заговорила и Цыганочка. – Мы знакомимся с Таде. – И узнаем, что дети всегда и все замечают 26
XIV - Маска узнает, что Кристина Борош прогуляла два дня, но ею руководили благородные намерения 28
XV - Визит тети Евы к Борошам. – Ложь не может принести желанных результатов 31
XVI - Цыганочка рассказывает, как Кристина пришла к мысли, что доклад о мире все-таки надо сделать 32
XVII - Сбор отряда, но и еще кое-что 33
XVIII - Письмо Жужи 35
XIX - Теперь уже настоящее сватовство, но опять не по правилам 37
XX - "Я выхожу за вас замуж" 39
Примечания 41
Магда Сабо
Бал-маскарад
I
Кристи отправляется на бал-маскарад. – Сплошные тайны. – Бабушка ведет себя странно – впрочем, это понятно, ведь на будущей неделе ее свадьба
Бабушка шила цыганскую юбку.
То и дело она принималась разглядывать ее, держа на отлете, иногда прикладывала на секунду к талии Кристи и опять продолжала сборить огромный кашмировый платок, который обычно лежал наброшенный на пианино. Кристи слонялась по комнате, смотрела на худые, проворно снующие над шитьем бабушкины руки. Руки у бабушки были не женские – маленькие, с тонкими пальцами, – а широкие, натруженные… Замечательный получится костюм, хоть и шьют его дома; впрочем, ей-то хорошо, ее бабушка в молодости была портнихой. Тетя Ева не разрешила брать костюмы напрокат. А только Анико все равно достала какое-то расчудесное платье из костюмерной – уж такая она, эта Анико. Даже зеркальце не одно с собой носит, а сразу два…
Четыре часа. Начало в пять. Рэка нарядится трубочистом, Бажа – слоном, Цинеге – птицей, у нее и перышки и крылья будут, настоящая птичка-синичка… А вот Кристи никому не сказала, в каком она будет костюме. Никому! Это тайна.
Еще в прошлом году невозможно было даже представить себе: она, Кристи, – и вдруг на балу! И не в том дело, что бабушка не пустила бы, – ей самой не хотелось! Но в этом, нынешнем, году все по-другому. Нынче и вечером солнце словно бы не заходит, так и светит всю ночь напролет, а ты все прислушиваешься: не близится ли то чудесное, то радостное, о чем мечтаешь?
Какой год!
Она могла бы одеться фоторепортером – с фотоаппаратом через плечо, в мальчишечьем костюме, – но тогда ее сразу узнали бы, потому что во всем классе только у нее отец фотограф.
"Может, оденешься солдатом?" – сказала Бажа и подмигнула. Бажа на нее не сердится. Кристи – солдатом! После той истории с докладом о мире…
Нет, ни фотографом, ни солдатом – никем, чей облик как-то связывается с ее персоной! Самое лучшее в маскараде – это то, что можно выскочить из собственной кожи, стать другой, совсем другой, чем ты есть на самом деле. Кристи повернулась на каблуках, руки поплыли в воздухе. Ой, как хочется потанцевать!… И с мальчиками тоже, если они наберутся храбрости и пригласят, хотя с ними – это не настоящее. Когда танцуешь с мальчиком, нужно все время следить за собой, помнить о волосах, о ногах, о том, как смеешься, обо всем; если же отплясываешь с подружкой, так и сбиться с ноги не беда, и задеть кого-нибудь по щиколотке ненароком не такой уж позор, и вообще не нужно непременно быть привлекательной. Но самое лучшее в маскараде, конечно, не танцы, а то, что можно несколько часов кряду представляться кем-то другим, не тем, что ты есть, – будто тебя околдовали и ты вдруг стала всем чужой, незнакомой…
Замечательный будет праздник: приглашены советы дружин из других школ, придут шефы – кисовны из соседней гимназии , маски обязательны. Хорошо бы и учителя нарядились, вот бы смеху было… Директору, конечно, нельзя, она в конце концов все-таки директор и будет, наверное, принимать гостей из районного совета, из районного союза женщин, кисовцев из пионерского отдела. Но тетя Ева, тетя Мими, тетя Агнеш Чатари…
Тетя Мими, мама Рэки Гал, которая преподает в их же школе, рассказывала как-то Рэкиному папе, что тетя Луиза чего только не наговорила в учительской о ней самой и о тете Еве, – мол, слишком они современные, и чего ж тогда ждать от зеленой молодежи, и что будет с авторитетом учителя, если воспитатели с классом так вот, запанибрата, водят учащихся в кино, в театры, не запрещают им читать романы про любовь, и больше того – на воспитательском часе обсуждают с детьми прочитанное, да еще бал устраивают для девочек и мальчиков, бал-маскарад!… Но директор прервала ее и стала говорить что-то про новую педагогику.
Уж эта тетя Луиза! Да она радовалась бы, если б когда-нибудь на ее уроках была такая тишина, какая наступает, едва тетя Ева входит в класс! Тетя Ева могла бы явиться даже на урок хоть индианкой одетая – все равно никто не осмелился бы засмеяться. А ведь она такая молодая! Когда она идет с ними по улице, прохожие, верно, и не догадываются, что это их классный руководитель. Тетя Ева… ТЕТЯ ЕВА! Сегодня она поговорит с ней. Сегодня все решится.
– А что, уроков вам не задали? – спросила бабушка.
Ах да, уроки!
Правда, учительский совет вряд ли станет проводить опрос сразу после карнавала, но ведь это никогда нельзя знать наверняка. Ответить плохо нельзя. Вообще нельзя, а уж тем более сегодня об этом не может быть и речи, и не столько из-за Кристи, сколько из-за папы. Кристи села за свой столик и взялась за домашние задания. Она тотчас заметила, что по каким-то таинственным причинам подготовиться к завтрашнему дню будет значительно легче, чем она предполагала. Правда, все учителя несколько недель напролет только и твердят о том, что костюмированный бал не дает права бездельничать, что и до и после него нужно учиться так же, как всегда, – но тем не менее по русскому письменному задали самую малость, а по венгерскому будут спрашивать внеклассное чтение – то, что она еще летом прочитала, надо только перелистать записи. По физкультуре сейчас нет упражнений, которые нужно было бы отрабатывать, на уроке гигиены они даже и в школе-то не будут, пойдут знакомиться с яслями – а вот по физике задано столько, что хоть плачь: этой тете Луизе ни до чего дела нет!… К счастью, Кристи всегда легко давалась физика.
Заниматься было не просто: мысли то и дело разбегались. На этой неделе из Цегледа – ни слуху ни духу, словно бабушка и дядя Бенце прекратили переписку. А она вот сиди да ломай себе голову, почему бы это.
А потом – ее план… Лицо у папы помолодевшее, напряженное, словно застывшее.
Ну ничего, сегодня вечером…
Ужасно трудно разобраться в этом, по существу, легком уроке по физике. Что-то мешает ей. Не только бал, не только отсутствие писем от дяди Бенце, не только ее план – то, что она задумала сделать на сегодняшнем балу. Но что же еще? В соседней квартире не ссорятся. Дворничиха не гоняется по двору за кошкой, радио у Надей не ревет на весь дом, никто ни с кем не пререкается…
Наконец она поняла, что беспокоит ее не шум, а мертвая тишина. Бабушка уронила юбку на колени – не шьет, просто сидит, сплетя пальцы.
Кристи, положив ручку, наблюдала.