21. Митьки избавляются от пороков танцуя
Правильный, вижу, вопрос поставил Трофименков - напрасно я его счел риторическим: "Знал ли Владимир Шинкарев, какого джинна выпустил из бутылки, сделав персонажами своих поэтических игр реальных, хорошо известных в кругах "подполья" людей?.." В вопросе было не осуждение, скорее уважение. Тогда ведь казалось - все правильно, вот какие дружные, веселые зайчата! Кто любит живопись - пожалуйста, хорошая живопись. Кто любит тусовку - и тусовка у них хорошая. Когда идея митьков материализовалась, ее было легко и весело облекать в плоть. Каждый являл собой действующую модель митька, развивая ее в меру способностей.
До появления политбюро митьки пережили поистине золотой век, когда ни один из нас и не задумывался - кто главный, кто больше сделал для митьков, кто меньше.
Флоренский нарисовал иллюстрации к "Митькам". Горяев, если я правильно помню, первым написал картину про митьков: "Митьки на этюдах". Вася Голубев сделал восемь линогравюр, громадное значение которых явствует уже из названий: "Митьки отбирают пистолет у Маяковского", "Митьки посылают Брежнева в Афганистан", "Митьки дарят Ван Гогу свои уши". Любой зритель сразу ухватывал алгоритм, понимал, как митек поступит в любой жизненной ситуации. Книги отзывов на наших выставках были переполнены вполне адекватными советами: в какую еще ситуацию всунуть митьков.
С 1987 года пошла лавина собственно митьковской живописи, картины про митьков, с поясняющими надписями поверх изображения. (Такие картины писали преимущественно Митя и я. У меня, например, была серия "Место встречи изменить нельзя", надрывно сентиментальный цикл "Бедные животные", "Сюита радости" о приятных событиях в митьковской жизни и "Сюита скорби" о менее приятных.)
Для любителей тусовки в ассортименте услуг имелось "массовое молодежное движение" - поучительный спектакль, публичное размышление о национальном характере. Долгий концептуальный хеппенинг, в отличие от хеппенингов высокого актуального искусства - не скучный. Кто лучше всех изображал митька? Эталонным митьком был, конечно, Митя. Митьки заточены под Митю, для него такое поведение естественно - а в естественности не утомляются. Впрочем, в те годы мы все пили, а когда вместе весело пьянствуешь - не приходится особенно напрягаться, чтобы играть в митьков.
В самой игре, конечно, таилась возможность разложения, "джинн из бутылки". Как и в любой игре.
В среднестатистическом срезе много хорошего, правда? Есть и пороки, их тоже надо являть, и тем посрамлять. "Митьки избавляются от пороков танцуя - они пародируют и утрируют пороки, доводя до абсурда" (Часть восьмая). То есть допустимо не просто "симпатичное шалопайство", но даже пороки. Ну, а раз допустимо... Теперь допустимо стало, играючи, вести себя крайне непринужденно, тем более мы не играем, а упромысливаем движение митьков.
В маленьких дозах в лекарстве используется яд, и тут вопрос меры - иначе лекарство станет отравой. Митьки чувство меры с облегчением отбросили. (Не все, разумеется. Да даже большинство из нас никогда не воспринимало игру в митьков как канонизацию пороков.)
Всякий разговор на неприятную тему с легкостью пресекался. Спрашиваешь Митю: когда вернешь пять рублей? Ответ: "Послушай, Шарапов, не распускай сопли! Здесь МУР, а не институт благородных девиц!" В данном случае понятен смысл ответа: забудь про свои пять рублей; хуже то, что трудно стало договариваться о серьезных вещах: никогда не знаешь, ответит ли тебе твой товарищ или митек. Ты ему про дело - он тебе про козу белу. Как в фантастическом боевике, где герой наносит удар, а его противник-чародей в это время уже в другом месте. Я, допустим, спрашиваю: "Митя, во сколько ты приедешь на развеску картин?" Митя отвечает строго по книге: "Ваш-благородие! А, ваш-благоро-дие! При мальчонке-то! Не надо при мальчонке-то, ваш благородие!" Что это значит? - приеду на развеску; не приеду на развеску; не знаю, когда приеду; не скажу, когда приеду? (Как-то в Нью-Йорке, уже в конце девяностых годов, продали мы с Митей на вернисаже сразу много картин. Сидим, деньги считаем. На столе куча денег, и по ходу перебранки - Мите досталась грязная бумажка - я, поскольку предмет спора ничтожный, бездумно болтаю: ты жируешь, а мне жрать нечего, три дня не жрамши, а дети ревмя ревут... Митя довольно, поощрительно засмеялся. Он был по-настоящему рад, что я еще активно участвую в игре.)
Движение митьков само по себе дохода еще не приносило, такое было вегетарианское время. Непринужденность поведения, то есть хамство и жадность, проявлялась только в бытовых мелочах ("орлята учатся летать", отрабатывают на мелочах приемы подковерной борьбы), а главное - в вопросах добычи, распределения и употребления алкоголя.
Горбачевская антиалкогольная кампания стала главным вызовом эпохи, и митьки с вызовом справились. Ответом был охотничий азарт, поиск алкоголя превратился в трудный, но увлекательный спорт. Хочешь ты пить или нет - это ты раньше мог выбирать, теперь потребление алкоголя стало доблестью и вопросом престижа. Митя по сей день в каждом втором интервью вспоминает: "Если бы не горбачевская кампания, я бы не спился". ("Коммерсантъ-ВЛАСТЬ", 21.09.2009 г.)
Я заметил, что у Флоренского появился неподдельный страх перед Дмитрием Шагиным: придет, все выжрет. Сидим, спокойно пьем в мастерской Флоренского, а он торопится, норовит скорее выпить.
- Шура, ты что?
- Митя может прийти. Наливай скорее!
- Слушай, пей спокойно. Что ж он, сразу все выжрет, а ты и со стула вскочить не успеешь? И потом: дверь закрыта. Даже если Митя позвонит, стакан ты успеешь допить.
- Так-то оно так, а страшно...
- Твой страх иррационален, не соответствует реальной угрозе. Возьми себя в руки. Если ты будешь так бояться Мити, у тебя невроз разовьется!
- Он у меня уже развился, - без улыбки сказал Флоренский и, оглядываясь на дверь, залпом выпил.
22. Трезвый взгляд Горяева
Александр Горяев не страдал алкоголизмом и некоторое время имел прозвище "совесть митьковская". Укорял политбюро, покрикивал на митьков низшего и среднего звена, сходился в рукопашной с Василием Голубевым. Свои претензии часто оформлял в письменном виде, писал, по Митиному определению, малявы в политбюро (вернувшись в группу после 15-летнего отсутствия, немедленно стал снова писать).
Вот малява от 9.11.1988 г. (с сокращением риторических восхвалений искусству живописи):
Братки дорогие! Ужас нечеловеческий должен быть пережит и его место должно заступить правильное движение корабля.
Корабль выставки стал неуправляем. К сожалению, как в среде команды, так и в среде офицерства распустились отвратительные, хотя и привлекательные цветы подонства, паханства и пьянства. Офицеры первыми подали пример разнузданности команде. <...> Предлагаю впредь следующее: весь доход, если он предполагается, делится поровну. Дополнительную плату (как рабочие) получают те, кто вешает выставку. Остальные им не мешают. Экспозиция делается сообща. Несогласные с экспонированием их работ имеют право на пересмотр экспозиции, пока все не будут удовлетворены. Также дополнительную плату получают люди, везущие выставку в другой город. Экспоненты с тяжелым материальным положением получают материальную помощь из доходов выставки.
Мы должны бороться с паханством, пьянством и подонством. Хотя движение митьков, инициированное и направляемое В. Шинкаревым, несет в себе все ростки добра, мудрости и красоты, тем не менее создание В. Шинкаревым отрицательного литературного героя Д. Шагина и привело ко всем ужасам, которые в той или иной степени переживают все, на кого этот образ спроецировался. У самого Шагина это просто привело к раздвоению личности, когда он сам уже не может понять, кто он: художник или монстр, созданный воображением Шинкарева, или святой, за которого его принимают некоторые люди, его не знающие. Хотя движение митьков - заслуга Шинкарева бесспорная.
Надо, чтобы в среде митьков расцветало истинное искусство, а не китч. Надо бороться с таким явлением, как дурное "митьковское искусство" в живописи. Пусть оно ищет себе другие пути. Я не против т. н. митьковских выставок, но не надо их путать с выставками живописи митьков, хотя это явления родственные. Даже Шинкарев, тончайший теоретик и практик митьковства, иногда путает китч с искусством, а т.н. митьковские коллажи О. Флоренской - вовсе не митьковские. Митьковские же работы Шагина, Викт. Тихомирова и Голубева зачастую лежат за чертой искусства. Самое жуткое, что на ростках митьковского искусства развиваются паханство и подонство. <...>
Предлагаю Шинкареву порвать с отвратительным пьянством, которое может привести всех к сговору с самим сатаной.
Предлагаю Шагину помнить, что перед Богом все равны, и покончить с отвратительным паханством, воспетым им в картине "Полет Икарушки".
Предлагаю Флоренскому отвратиться от порока пьянства, ибо за ним идет молодежь, которая учится у него тому, чтобы "наливать полней". <...>
Подонству, паханству и отвратительному пьянству - не место среди нас, мы серьезные художники, должны честно относиться к своему искусству.
Предлагаю создать совет безопасности митьков в составе 4-х постоянных членов: Шинкарева, Шагина, Флоренского, Горяева. В чрезвычайных ситуациях нельзя принимать решения в отсутствие одного из постоянных членов совета безопасности.
Все верно, только непонятно, что такое "подонство" и как с ним бороться. Для юмора, наверное, вставил. Упрек Мите за картину "Полет Икарушки", воспевающую паханство, сделан явно для юмора, чтобы сгладить серьезность обвинений, ведь "Полет Икарушки, или Выход пахана к пивному ларьку" - лучшая Митина картина тех лет.