Капсула 11. МОСКОВСКИЙ РОБИНЗОН
1.
Гришу Шелопутина задолбал город.
Конкретно - Москва.
Пьяные очереди на автобусных остановках, бессмысленно запутанные бетонные кишки метро, шумные и вонючие улицы, на которых каждый автомобиль считает своим долгом на тебя наехать.
Извел сонатами Моцарта соседский мальчик-скрипач. Вундеркинд, мать его за ногу!
Замучил поучительными речами тесть, мол, сорок лет, Гришка, а кроме сопливых пацанов, да жены Варварки, гуляющей "налево", ничего не нажил.
- А вы что, Семен Семенович, нажили? - как-то не выдержал Гриша.
- Автомобиль "Москвич" имеется, - степенно ответил тесть. - Дача в Сосновке. - Поцокал языком. - Только вот крышу надо перекрыть…
- А!.. - устало махнул рукой Гриша.
- Ты ручонками-то не маши! - взвился тесть. - На свою поганую зарплату ты только вошь на аркане можешь в дом привести.
…Гриша решил бежать.
В глушь. В медвежий угол. Там хорошо! Морды гомо сапиенсов за березками не маячат. Благодать!
Собрал Григорий вещички.
Носочки взял теплые, шерстяные. Солдатский плащ. Тулуп из овчины. Пусть тулупу сто лет и он с драными подмышками. Пусть! Подмышки и зашить можно.
Взял Гриша десять кило перловки, ружьецо двуствольное, да рыбацкие снасти.
Погода стояла хорошая, как и положено в августе, самое время перебираться в лес.
2.
За город доехал на грузовиках-попутках.
Расплачивался анекдотами, да рассказами о своей горестной жизни. От шоссе Григорий пару деньков шел в глубь чащобы.
Набрал целый куль белых грибов.
Поначалу и лисички с рыжиками собирал.
Потом - выкинул.
Здесь этого добра навалом.
За недельку Гриша построил себе замечательную хижину.
Щели между бревен замазал голубой глиной. Добыл ее из речушки, весело журчащей в овраге.
Теплая получилась хижинка! Красивая на загляденье!
Крышу Григорий пехотной палаткой укрыл и - ничего, в самый злой ливень не протекала.
Наловил Гриша полосатых окуньков, подстрелил двух жирных тетеревов, наварил каш да супов, кушает и изумляется: "И чего я в Москве делал? Целых сорок лет! Вот дурак-то!"
Однажды захотел читать до ломоты в черепе. Порылся в глубоких карманах тулупа. Обнаружил обрывок неизвестной газеты. Вчитался и плюнул. Экая гадость! Только для подтирки и растопки костра годится.
Как-то, когда бушевал дождь, и под напором ветра скрипели сосны, Грише стало мечтаться о женщине. Хорошенькой. Хохотушке. С ямочками на щеках.
Но потом Григорий вспомнил жену-изменницу, свою мать, которая в школьные годы била его учебником по голове. Вспомнил… Да, что там!..
Гриша враз успокоился и сладко уснул.
3.
В одно хмурое октябрьское утро Григорий проснулся от шума вертолетных лопастей.
Винтокрылая машина зависла над стоянкой московского Робинзона.
Потом вертолет смахнуло в сторону и все затихло.
Через пару часов у стоянки затрещал валежник.
Гриша, как средневековый рыцарь стал к амбразуре окна, взвел курки двустволки и решил отстреливаться до последнего.
Незнакомцы увидели ствол ружья и замерли.
Затем вперед вышла девушка, хорошенькая, с ямочками на щеках, именно о такой Григорий мечтал одинокими ночами.
- Меня зовут Анжела, - представилась красавица и провозгласила: - Мы пришли с миром!
- А я Гриша, - неохотно представился Робинзон. - Что вам леса мало? Зачем пожаловали?
Тут на подмогу Анжеле пришел тощий, рыжеватый, лопоухий мужчина:
- Мы - съемочная бригада телепрограмму "Очевидное - Невероятное". Снимаем передачу о беглецах из большой жизни.
- Это у вас-то большая жизнь? - не опуская ружья, усмехнулся Григорий. - До только здесь, среди зверья и птиц, и можно дышать по-настоящему.
- Совершенно с вами согласна! - подхватила Анжела. - Таких, как вы, мы не осуждаем, а поддерживаем!
Григорий опустил ружье и распахнул дверь.
4.
И вот Григорий кормит съемочную группу соусом из тетерева, солеными лисичками, вяленными окуньками, да диким медом.
А телевизионщики достали из загашника отличную водку и колбасу сервелат, твердую, как черенок лопаты.
Принялись кушать, выпивать.
Ух и разговорился же Гриша!
В Москве ему опротивели люди, а за несколько месяцев истосковался.
Рассказал всё! И про нищенскую зарплату младшего научного сотрудника. И про гулящую жену. Показал фотографии деток. Помянул недобрым словом ментора-тестя.
Грише сочувствовали и попутно его снимали.
В конце вечера Анжелика спросила:
- Гриша, можно я вас постригу? Очень уж у вас разбойничий вид.
- А чего там?! Стригите! - покраснел от радости Григорий.
…Ночью Анжела пришла к Григорию.
Ох, и воспрял же парняга!
Жизнь затворника одарила его недюжинной мужской силой и фантазией Казановы.
- Гриша, вы - чудо! - постанывая, то и дело повторяла Анжелика. - Против вас москвичи - тьфу - ничто!
Утром съемочная команда отсняла в самых выигрышных ракурсах, как Гриша грибы собирает, как тетеревов без промаха бьет, как зубастых окуней из речки таскает.
- Спасибо, Григорий Алексеевич, - благодарили его все вечером. - Так оттянулись, как никогда не оттягивались.
Анжелика подошла к Грише наедине, когда тот свернул по малой нужде, обняла его и спросила:
- Хочешь, я с тобой останусь?! Навсегда-навсегда!
Григорий помрачнел, да и малую нужду побыстрее справить хотелось:
- Нет, Анжела, не хочу! Не для это я в лес скрылся!
Анжела, как от удара, вскрикнула и побежала к своим.
На следующий день, оставив мешок консервов и десять бутылок водки, съемочная группа уехала восвояси.
Смутили они, стервецы, Гришкину душу.
Запил он, на охоту-рыбалку не ходит, и так жратвы полно.
"Зря Анжелу не оставил, - думал он в минуты горького похмелья. - Воды некому подать. Вот и живи один, как сыч болотный!
5.
Прошло несколько месяцев, водка осталась выпитой, консервы съеденными, грусть-тоска чуток отпустила.
Но однажды произошло ошеломительное.
Кусты можжевельника зашумели, и пред ясные Гришины очи предстала Анжелика. Собственной персоной!
Девушка рассказала невероятное.
Отвергнув любовь, Гриша нанес ей глубокую рану.
Все смешалось в сознании Анжелы.
От безутешности она стала менять мужиков, как перчатки.
Подумывала даже устроиться в подпольный бордель.
На худой конец, в казино стриптизершей.
Но ночами она думала, рыдала в подушку только о Грише.
- Если хочешь - гони! Уйду без обиды, - подытожила повествование Анжелика. - Услышь только мою мольбу - я хочу жить с тобой!
Гриша крепко обнял и поцеловал Анжелу в губы.
6.
Зажили счастливо.
Анжела даже просила Гришиного разрешения родить ребеночка. Но Григорий решил воздержаться. Придет зима. Лютая зима. А тут пеленки… Опять же отопление в хижине не очень…
Анжела приуныла, но беспрекословно подчинилась воле лесного супруга.
На охоте на тетерева, при уженье полосатых окуньков, она отмякла и улыбалась все чаще.
И тут опять нагрянула съемочная группа. Уже не "Очевидного - Невероятного", а та, что будет снимать подготовку к космическому полету на Луну российского туриста.
Пузатый, с огромной головой, лысый продюсер упрашивал Гришу:
- Вы должны всенепременно лететь! Все расходы берем на себя!
- Не хочу на Луну! Мне здесь хорошо! - возражал Гриша.
- Луна! Понимаете, Луна! - ошалело орал продюсер.
- Отстаньте от мужа! - вмешалась Анжелика.
- А никакой он вам не муж, - гундосил лысый. - Мы, милочка, все про ваши московские похождения знаем!
Анжелика залепила продюсеру звонкую пощечину.
- Ладно, ладно, - смягчился телевизионный магнат. - Хотите, отправитесь на Луну вместе со своим маргинальным супругом?
- Не хочу. И его не пущу.
- Вы теряете миллионы долларов! - возопил продюсер.
- Мы здесь, как при коммунизме живем, - нахмурился Гриша. - Подножным кормом питаемся.
Съемочная бригада, обозвав супругов отщепенцами и дураками, улетела ни с чем.
Анжела еще долго убирала пустые водочные бутылки и окурки дорогих сигарет. Расфуфыренные засранцы! Творцы, мать их!
- Какой же умница, что убег из Москвы! - хвалил себя Гриша.
- А я? Я ведь тоже умница? - резонно вопрошала Анжела, и обнимала Григория. - Ну, иди ко мне, мой космонавтик. Дай я тебя поцелую!